"Карточки очень быстро нам выдали, но не сразу мы получали по 125 граммов хлеба, это было позже.

Когда ввели суточную норму 125 граммов хлеба, уже менять было нечего. Это мне полагалось 125 граммов, как ребёнку, иждивенцу, а маме — 250 граммов. Света к тому времени уже не было, в доме было очень холодно. За водичкой мы уже ездили на Неву. И в один из дней по чёрному репродуктору объявили, что на конном рынке по мясным талонам продуктовых карточек дают яичный порошок. Мама забрала карточки продуктовые, ушла за этим яичным порошком и не вернулась. День прошёл — не вернулась, два — не вернулась. В то время уже было так, что, если даже кто-то падал или шёл-шёл и садился на ящик с песком около дома или в сугроб, люди не подходили и не поднимали. Потому что, если кто-то подойдёт поднять или помочь, он тоже упадёт, и оба умрут вместе, здесь же.
Три дня мамы не было, а на столе лежали хлебные карточки. Психика у людей, естественно, тогда нарушалась… И мне стыдно об этом говорить каждый раз, но я подумала: лежат же хлебные карточки, и если я сейчас встану, оденусь, то я получу 375 граммов хлеба, и всё это будет мне одной. Кроме того, я же могу взять хлеб за два дня. И эта мысль меня подняла с постели. Я оделась во что и как могла и пошла с Конной улицы, дом 28. Вышла на Старо-Невский проспект. На Старо-Невском, в доме 154, была булочная. В эту булочную уже стояла длинная очередь, я в неё встала. Хлеб подвозили не сразу, люди выстраивались заранее. Когда мы уже вошли в булочную и когда подошла моя очередь, я подала карточки и попросила: «Тётенька, дайте мне за два дня, пожалуйста». Тётенька взяла буханку, поставила её и разрезала пополам вдоль. Половинку положила на весы и на эти весы положила ещё маленький такой кусочек хлеба. И сказала: «Забирай». Я протянула руку, взяла тот маленький кусочек (в рот положить), а за большим я уже не успела: его схватил кто-то другой. Это был подросток, мальчишка. Он схватил этот хлеб и сразу начал пихать в рот. А я свой кусочек съела и начала у него отнимать. И вот что я отниму — кладу себе в рот. В конце концов — мальчик такой же слабый был, как и я, — мы оба упали. И доели этот хлеб, отнимая друг у друга. Даже крошки с грязного пола собрали. Нас подняли, помогли встать. И я попросила: «Тётенька, отрежьте ещё за два дня, мамы уже три дня нет». Она ответила, что карточек у неё нет. У неё — нет, у меня — нет, на полу — нет. Ни у кого моих карточек не было. Карточки украли: и мамину, и мою.
Я вернулась домой и легла в постель — умирать, потому что мамы не было, карточек не было, хлеба не было, я была голодная."
Юная участница обороны Ленинграда Тамара Романовна Грачёва (1929 г. р.)