Жизнь на кончике пера

15 авг 2024

Чужие окна

. Часть 11.
Вот, Маруся, это твой отец

Записки идеалистки

Светлана встречала Марусю щедро накрытым праздничным столом. Как-никак, 1 января, а вчера гости почти не притронулись к угощению. Внучки еще слишком маленькие, чтобы уплетать за обе щеки мудреные салаты с майонезом, а сын с невесткой сразу после боя курантов убежали поздравлять друзей. Вернулись только под утро, немного поспали и забрав двойняшек, уехали домой.
Светлана пригласила Марусю за стол, предлагая оставить на время важный разговор. А пока помянули Валентину, мать Маруси. Да еще немного о насущных проблемах поговорили, о ценах, зарплатах и пенсиях.
После обеда Светлана пригласила Марусю в комнату, где достала из шкафа увесистый фотоальбом.
Она показала все семейные фотографии, начав с самого главного:
- Вот, Маруся, это твой отец, - показала Светлана на пожелтевшее от времени фото, - здесь он еще курсант летного училища.
Маруся жадно вглядывалась в фото, но оно было любительским и мутноватым, черты лица угадывались с трудом.
Следом было фото гораздо лучшего качества, выполненное мастером из фотоателье. На Марусю, как ей показалось, с дерзким вызовом, подбоченившись, смотрел уже красивый молодой лейтенант. Сердце Маруси забилось, а Светлана отметила:
- А это сразу после выпуска. Это мое любимое, именно таким я его впервые увидела у нас дома и таким до сих пор вспоминаю.
Глаза женщины затуманились и наполнились влагой. Она отдала Марусе альбом, а сама начала неспешный рассказ:
- Мы ведь с Сашей поженились практически сразу после знакомства. Знаешь, есть такая традиция. На выпускной бал в военном училище все молодые лейтенанты приходят обязательно с женами или невестами. Вот за месяца два-три перед выпуском начинается череда свадеб, потому что женатым тогда давали хорошие распределения. В тот год было известно, что это будет либо Прибалтика, либо Германия.
Сестра моя дружила с одним курсантом, Сергеем, у них уже была назначена свадьба, и вот однажды он привел своего друга Сашу. У меня на ту пору тоже был мальчик, но обычный студент, не курсант, с которым я встречалась, и по сторонам уже не смотрела. И вот представь, отводят меня втихаря мать с сестрой на кухню и давай шептать:
- Светка, смотри, не упусти свое счастье.
А я в толк не возьму, о чем это они. Не сразу до меня дошло, что сватают мне этого самого друга. Сашу, то есть.
- А что, - говорит мне мама, - сразу две свадьбы сыграем и вместе поедете с мужьями в Германию на службу. Будете рядышком друг с другом, и вам хорошо, и я буду за Вас спокойна.
И давай мне расписывать, как мне повезло, такой парень сватается. Буду и обеспечена, и по миру поезжу, да еще и муж красавец-военный. Конечно, глаза у меня были, хорош он был, но я застеснялась, вроде как не пара я ему. Такой статный, форма на нем так ладно сидела. Мой ухажер тогдашний сразу померк на его фоне. Согласилась я, конечно, на уговоры.
Потом только узнала, что и у Саши невеста была, да только что-то у них в последний момент разладилось. Ну, я вроде как, последний шанс получить хорошее распределение. Но тогда я по молодости лет этого не поняла. Вообщем, уговаривать меня долго не пришлось.
Вернулись мы к столу. И мама так весело разговор уже ведет, как будто уже все давно решено, обнимает двух своих будущих зятьев, наставления дает. Я сижу вся красная как рак, неловко, стыдно-то как.
Тут сестра музыку включила и мне подмигивает. А Саша мне шепчет:
- Пойдем танцевать.
И вот так и дотанцевали до самой свадьбы. Потом, он как-то признался, что была у него еще невеста. А я, конечно, молчать не стала, тоже сказала, что у меня был жених. Вроде как поквитались. Ох,молодость. Но бежать тогда друг от друга некуда было, постепенно притерлись друг другу, да так, что я больше жизни без него не представляла. Но, конечно, я чувствовала, что он не совсем забыл ту девушку. Мы вместе, а он вдруг словно вспомнит что-то и сидит, задумавшись. Помню, прошло уже несколько лет, приносит он как-то домой коробку:
- Вот, говорит, надо положить куда-нибудь, чтоб Лёшка не достал.
Спрашиваю, а что там? А он замялся, врать-то не умел никогда, и говорит:
- Да вот, поедем в отпуск, одной девочке подарок надо передать. Конечно, открыл, показал мне куклу. Я таких никогда не видела, где он её купил - не знаю. Может, в каком антикварном магазине.
Так вот, я словно язык проглотила, спросить не решилась, что это за девочка и почему он ей такие подарки дарить собрался. А куколка-то фарфоровая, а Лёшка у нас маленький такой егоза был да проказник, мы все ценное, что в Германии покупали, подальше на антресоли прятали. Ну туда же и куклу эту положили. Потом привезли её на Родину, к Лешиным родителям, да так она там и осталась. Словно лежала до какого-то особого случая. Я потом нашла её у свекрови в шкафу.
После Германии мы сюда вернулись, поближе к Сашиным родителям, а потом вдруг эта командировка в Афган. Как гром среди ясного неба. Вроде как не должны были Сашу туда отправлять, должен был кто-то другой лететь. А он сам вызвался. Мне, конечно, ничего не сказал об этом. Сказал только, что приказ уже подписан, еду. Потом только, спустя год, друг его передал мне эти прощальные письма и про подробности той командировки рассказал.
Их самолет сбили в первый же день. Привезли домой закрытый гроб. Я просила открыть, но кто-то шепнул - нет его там. Ничего не осталось...Вот только шлем лётный передали - он с кем-то поменялся перед отъездом...Свекровь всё потом у икон молилась, а у меня свой иконостас - фото Саши и этот шлем. Как я с ума тогда не сошла, не знаю...Приезжали однополчане, спасибо, не забывали, помогали чем могли. А у меня всё как в тумане было, никого и ничего не помню, мне уж потом рассказывали. Хорошо, что свёкры за мной и Лешкой приглядывали, заставляли есть чуть ли не силой.
А потом на годовщину приехал друг Саши и передал эти письма. Вроде как это его просьба такая была. Ну, чтоб не сразу...
Извини, Маруся, я читала письмо, которое твой отец писал тебе. Было письмо и твоей маме. Саша просил меня, чтобы я передала вам куклу и письма.
Знаешь, я не сразу решилась прийти к Вале. А когда решилась, не смогла ничего сказать. А она ничего и не поняла, думала, я пришла платье заказывать. Стою я дура-дурой, ничего не понимаю, я ведь не знала, что она портниха. А она меня сразу в дом пригласила, - как будто ждала. Мерки сняла, спрашивает про ткань и фасон,- пришлось сказать, что ткани нет, вроде как хочу, чтоб она посоветовала, какую лучше купить.
Ну мы с Валей, с мамой твоей, разговорились, она меня чаем напоила. Конечно, я не смогла ничего ей рассказать в тот день. Потом принесла ткань, на примерки ходила, а сказать опять не решаюсь, - всё что-то мешает. Однажды хотела просто оставить у порога сверток, да передумала.
Время шло, мы уж совсем подружились. Валя мне всё про себя рассказала. Я ей - про себя. Думаю, может сама догадается, кто я? Нет, она так и не поняла...А я подумала, что может и не стоит уже ворошить прошлое, ты уже подросла, женихи появились. Смотрю, и Лёшка мой на тебя заглядывается.
Валентина сама мне однажды говорит, а что, мол, хорошо было бы, если бы наши дети поженились. А меня, как током ударило. Ну, тут я и ляпнула - не могут они жениться, они ведь брат с сестрой. А как сказала, так тут же и пожалела. Валентина меня заставила всю правду выложить. Мне-то сразу легче стало, я ведь столько лет в себе это носила. А Валя выслушала, и так спокойно говорит:
- Так, ты мне ничего не говорила, а я ничего не слышала. Писем и подарков никаких ни мне, ни Марусе не надо. Хочешь, выброси, а лучше, сожги.
Я ей:
- Валя, если ты знать ничего не хочешь, это твое дело. Но за дочь ты не можешь решать. Ведь это последняя просьба её отца. Я, хоть, и с опозданием, но должна её выполнить.
Тогда она мне и сказала:
- Хорошо, только обещай, что отдашь Марусе письмо через год после моей смерти. А насчет Лёши не беспокойся, сделаем так, что Маруся его и близко к себе не подпустит. Ты намекни ей, что хочешь её себе в невестки, а то парень пропадает, бездельничает, с плохой компанией связался, хулиганит. Может, женитьба ему поможет исправиться. Вот увидишь, сработает. Я со своей стороны тоже свое слово скажу. Она от него как черт от ладана бегать будет. Хотя лучше ему самому подальше от Маруси держаться. Я так поняла, Лёша тоже не знает, что он Марусе брат? Тогда, видимо, ты тоже решила всё за сына, а меня поучаешь...
Да, Маруся, я ведь тоже не рассказала сыну всей правды об отце. Он как раз в сложном переходном возрасте был, мне хотелось, чтобы он вроде как равнялся на отца, чтобы тот авторитетом для него был. Я ведь всегда его в пример ставила, а тут, вроде, и не совсем идеальный образ получается. Думала, вот повзрослеет, тогда и расскажу. А тут уж и тянуть дальше некуда, не вышло бы беды. Только, видимо, всё же я поторопилась. Я когда Лёше всё рассказала, он сразу с катушек и слетел. Случилось так, что и придумывать ничего не пришлось, - всё как Валя сказала, словно сглазила парня...Но ничего, слава Богу, сейчас уже все утряслось. Встретил Лёша Оленьку, - как заново родился. Смотрю на них и радуюсь.
Светлана замолчала, достала из шкафа другой альбом, показала Марусе уже семейные фотографии Лёши. Вот он с женой, вот их дочки-близняшки, Даша и Настя.
Марусе пришлось из вежливости просмотреть и эти фото. Да и мысли её были о другом.
Вот, значит, как. Выходило, что мама сама решила всё за всех, всех расставила по своим местам. Руководила всегда и своей, и чужой жизнью. Маруся вдруг почувствовала обиду и досаду, что не замечала этих манипуляций.
Но одно осталось неясным из рассказа Светланы:
- Тетя Света, а Вы знаете, почему мама рассталась с... моим отцом?
- Да, конечно. Валентина этого не скрывала, даже когда еще не знала, что я жена Саши. Все просто, - она не могла уехать из дома, надо было ухаживать за больной матерью. А Саша не захотел оставаться служить здесь, хотел увидеть весь мир. Вот и нашла коса на камень. Разругались в пух и прах. Дело житейское. Только знай он тогда, что она уже беременна, он бы остался, я это знаю.
- Он это написал Вам в письме?
- Да. Извини, не могу тебе показать это письмо, я его тогда же изорвала в клочья, не могла сразу принять все, что там написано. Но я помню каждое слово. Он ведь у всех попросил прощения, и у твоей мамы, и у меня. Он разрывался от того, что не может быть рядом с вами, но и мы с Лёшей были ему дороги. Решил оставить всё как есть, но чего это ему стоило...Иногда я думаю, не случись эта командировка в Афганистан, было бы что-то другое. Он все равно не смог бы спокойно жить...
Одно меня беспокоит, что Валя так его и не простила. Я ведь приходила к вам, когда она болела, пыталась что-то ей сказать про то, что можно бы уже отпустить его, простить. Но она и слушать не хотела, а потом и вовсе попросила меня больше не приходить. Мне ничего не оставалось, как послушаться. Я часто вспоминала про вас, все порывалась зайти, да все что-то останавливало. А как увидела тебя на рынке и узнала, что Вали больше нет, так всё опять всколыхнулось. Пришла домой, а у меня все из рук валится. Настало время выполнить обещание, а у меня уже сил на это нет. Сказала сыну, он вызвался сам всё сделать. Лёша тебе что-то рассказывал?
- Нет, я случайно письмо нашла в коробке. Спасибо, что сохранили и куклу, и письмо.
- Маруся, я просто сделала то, что должна. Ты не держишь на нас с Лёшей обиды?
- За что?
- Не будь нас, и у тебя, и у твоей мамы по-другому бы сложилась жизнь.
- Возможно, но я не уверена в этом. Вам не в чем себя упрекать.
Маруся напоследок лишь попросила Светлану сделать копию нескольких фотографий отца.
Чужие окна - 968131868425
Чужие окна. Часть 12. Никто не виноват, так сложилась жизнь


Возвращаясь домой после разговора со Светланой, Маруся долго бродила по улицам родного города. В один день она нашла и потеряла своего отца.
Сначала она досадовала на принципиальность матери, больше походившую на упрямство. Но потом, пытаясь понять те мотивы, которыми руководствовалась её мама, когда принимала такие важные решения, пришла к совершенно другой мысли. Она вспомнила себя в похожей ситуации, когда ей пришлось уйти с работы. У неё и мысли тогда не было, что она может поступить как-то иначе, это было единственным, практически вынужденным решением. А ведь её мама в свое время сделала такой же выбор, только ей пришлось принимать более сложное решение и отказаться от своего личного счастья.
Значит, во всем виноват Александр, который принял решение, руководствуясь исключительно собственными интересами, выбирая между любимой девушкой и призванием? Маруся не оправдывала отца, но в тоже время не могла обвинить его в эгоизме. Ведь, пусть даже с опозданием, он осознал свою вину и хотел помогать Валентине и дочери.
Вряд ли нежелание мамы встречаться с бывшим возлюбленным и отцом своего ребенка было продиктовано только его поступком. А может, она просто не хотела смотреть правде в глаза? Очевидно, что никто из них не был виноват, так сложилась жизнь.
Да, только мама Маруси наверняка никак не могла смириться с этим, поэтому и эти встречи причиняли только боль. Разрушать семью и делать несчастным другого ребенка она не хотела. Поэтому ей было легче просто вычеркнуть этого мужчину из своей жизни, чтобы ничто не напоминало о том, что судьба могла сложиться иначе. Нет ничего хуже, чем снова и снова переживать несбывшееся. Ничего уже не вернуть.
Но думала ли она о дочери, которая растет без отца? Скорей всего, Валентина взяла на себя ответственность за все, в том числе, и судьбу дочери. Она наказывала себя сама, из гордости отказываясь от помощи. душевную боль заглушала работой. Возможно, даже гордилась своей жертвенностью и это помогало ей преодолевать все трудности. Но разве она не имела права гордиться собой, - хотя бы потому, что сама, без чье-либо помощи вырастила дочь? Да, возможно, жили без излишеств, но всё самое необходимое у Маруси было.
Маруся не помнила, чтобы мама когда-либо жаловалась или сетовала на свою неудавшуюся жизнь. Наоборот, было полное ощущение, что её все устраивает, что она сама хозяйка своей судьбы. Этакий стойкий оловянный солдатик. Держала ли она свои чувства где-то в глубине, Маруся, к сожалению, уже не узнает. Как жаль, что она узнала эту историю слишком поздно, когда уже нельзя ничего спросить у мамы. Но раз мама пожелала, чтобы дочь узнала правду о своем отце только сейчас, значит, она и не хотела ничего объяснять. Неужели опасалась, что это как-то изменит Марусино отношение к ней? Ох, мамочка...Маруся поняла, что слишком мало знает о своей маме...Почему они так мало разговаривали, почему не было той душевной близости, которая предполагает полное доверие?
Маруся вернулась домой к своим куклам, посмотрела на них, словно ожидая какого-то сочувствия, но они смотрели на неё такими равнодушно-глупыми глазками, самодовольные пустышки...А та, папина куколка сидела чуть поодаль, как королева, глядя на своих подданных и Марусю. Глаза куклы вдруг показались такими пронзительно-колючими, проникающими в глубину души, что Маруся не выдержала и спрятала её обратно в коробку.
* * *
На следующее утро Маруся позволила себе подольше поваляться в постели. Еще один праздничный день, когда можно без угрызений совести ничего не делать и никуда не торопиться.
Но все же, ближе к полудню, пришлось встать. Зазвонил телефон, и Маруся вскочила и босиком побежала в прихожую. Приятный мужской голос осведомился:
- Добрый день. Могу ли я услышать Федосееву Марию Александровну?
- Да-да, я Вас слушаю.
- Очень хорошо. Вас беспокоит директор магазина "Парус", по поводу работы. Вам удобно будет сейчас уделить мне пару минут?
Маруся догадалась, что это Николай Иванович и подивилась такому официальному обращению, граничащему с нарочитой вежливостью. Но решив, что Николай Иванович, возможно, её либо не помнит, либо просто важничает, тоже постаралась, в свою очередь, продемонстрировать свое знание делового этикета:
- Да, пожалуйста, я Вас внимательно слушаю.
- Мария Александровна, мы когда-то вместе работали, я Евдокимов Николай Иванович.
- Да-да, я Вас хорошо помню, Николай Иванович.
- Я тоже помню Вас как хорошего специалиста, Мария Александровна, поэтому предлагаю Вам работу в своей фирме. Насколько я понимаю, Вы уже пообщались с Анной Васильевной?
Маруся сообразила, что речь идет об Анне, или Аннушке, как её все называли на швейке:
- Да, она показывала мне Ваше ателье.
- Прекрасно. Значит Вы уже имеете некоторое представление о своей будещей работе?
- Да, я посмотрела оборудование...Но честно, говоря, не поняла, что именно мне предполагается делать...
- В таком случае, лучше всего будет все обсудить при личной встрече. Вы сегодня свободны?
Маруся посмотрела на себя в зеркало и испугалась. Встречаться в таком виде с Николаем Ивановичем, даже если он её совсем не помнит, не хотелось. Отекшее, помятое после сна лицо, всклокоченные волосы с предательски сверкающими седыми прядями, - Маруся уж и забыла, когда последний раз была в парикмахерской. Нет, только не это:
- Извините, сегодня я занята, - проговорила поспешно Маруся, не придумав другого оправдания.
- Ничего страшного, Мария Александровна, это я должен просить прощения, все-таки сейчас праздничные дни, у Вас вероятно, свои планы...
- Нет-нет, вы неправильно меня поняли, я могу в любой день, кроме сегодняшнего, - поторопилась сказать Маруся, испугавшись, что Николай Иванович будет искать кого-то другого на это вакантное место.
- Замечательно. Тогда я жду Вас завтра, в 10 часов утра в помещении магазина. Обратитесь также, к продавцу.
Отказаться Маруся уже не могла и ответила согласием. Но, положив телефонную трубку, поняла, что это только отсрочка "смертного приговора".
Маруся лихорадочно соображала, как ей подготовиться к встрече с Николаем Ивановичем. Да, в другой день можно было пойти в парикмахерскую, а сегодня наверняка уже ничего не выйдет, всё закрыто. Завтра она тоже не успеет, потому что встреча назначена на утро. Что ж, придется смириться и сделать обычную прическу, - волосы слегка подкрасить крепким чаем и собрать сзади в пучок, закрепив заколкой.
Потом открыла шкаф, вытащила все свои наряды и ужаснулась. За последние пять лет у неё не появилось ни одной новой вещи, практически все было либо мало, либо давно вышло из моды. Все эти годы Марусе было некогда и незачем наряжаться. Дома или в магазин - сойдет и так.
Нет ничего, что годилось бы для особого случая. А то, что это особый случай, - сомнений у Маруси не было. Раньше она умела одеваться, а сейчас как будто растеряла свое умение.
За один день сшить что-то приличное она не успеет, придется придумывать наряд из того, что имеется.
Из более-менее приличного, на Марусин взгляд, нашлась только скромная белая блузка классического покроя да черная юбка. Но блузка уж чересчур скучная. Тут Марусю посетила идея - украсить ворот и переднюю планку вышивкой бисером. У неё мгновенно в голове нарисовалась картинка и она, схватив карандаш, быстро сделала эскиз. Несколько листиков и стрекоза, присевшая на цветок. Подумав немного, из всего замысла Маруся оставила только стрекозу. Будет такая брошь, которую можно прикрепить куда угодно. Довольная своей придумкой, Маруся повеселела и приступила к делу.

Было уже затемно, когда Маруся окончила работу и довольная результатом, вертелась перед зеркалом.
Все хорошо, только вот, что делать с лицом. Взглянув на себя поближе, Маруся расстроилась. Да, годы берут свое...Не пощадили они ни Сергея, ни Лёшу. Не обошли и Марусю. Последние годы были очень тяжелыми, с вечными недосыпами и слезами. Щеки утратили свою свежесть, на переносице и в уголках глаз предательские морщинки. Вспомнив свой возраст, Маруся вздохнула и подумала, что молодиться уже поздно. Да и вряд ли Николай Иванович оценит её старания. Время прошло, ему самому-то уже...Да, а сколько лет-то Иванычу? Маруся прикинула, что он он точно старше её лет на десять, не меньше. Если тогда ему было около сорока, то сейчас ему уже под полтинник.
Боже, о чем она думает, - Маруся одёрнула сама себя. Её на работу пригласили, а не на сватовство...Никаких стрекоз на блузку. Никаких намеков на кокетство и заискивания. Пусть Николай Иванович видит, что она серьезная взрослая женщина, специалист своего дела и думает только о работе.
- Вот так, - строго сказала она своему отражению.
ПРОДОЛЖЕНИЕ

#Записки_идеалистки
Источник Дзен
•

Комментарии