ДИКАРКА

Часть 7. Чужая среди своих
Уехали дорогие гости в Москву. Мишенька так не хотел уезжать, уговаривал родителей погостить ещё недельку. Мальчику очень хотелось проводить время в обществе Акулины, ходить с ней в деревню, гулять по лесу, познавать крестьянский уклад жизни. Родители были бы не против, чтобы сынок некоторое время оставался у родственников, но его ждала учёба в лицее, уроки музыки и фехтования, а также занятия по живописи каждую субботу. Зато его сестра Ангелина уехала с радостью. Девушка считала Акулину виноватой в расставании с Серафимом, люто ненавидела занявшую не своё место дикарку. Молодой барин Павел понял, что его план досадить родителям провалился, поэтому стал как можно чаще уезжать из дома, возвращался домой после полуночи, не всегда трезвый, но всегда в подавленном настроении. Барин и барыня выполняли своё обещание, держали крестьянку у себя, пока её дом приводился в порядок. Акулина скучала, чувствовала себя не в своей тарелке среди знатных господ, сидела в своей комнате за вышиванием. Одолела девицу тоска, решила она в деревню сходить, с людьми добрыми повидаться, заодно посмотреть как дом её строится.
Зашла в дом Харитона, дружила она с женой его Маланьей, деток нянчила. Маланья сказала, что очень занята, времени у неё на посиделки нет, детей купать нужно. Акулина предложила ей помощь, но та отказалась, не пустив её даже на порог.
Потом Акулина пошла к дому бабы Маши, думала помочь ей по хозяйству.
- Спасибо, миленькая, я сама водички натаскаю. Привыкла уже, - не позволила даже коромысла взять одинокая старушка.
На лавочке у Агафонова двора собрались девицы. Они весело щебетали, смеялись, но увидев Акулину резко замолкли.
- Девоньки, как дела ваши? - спросила подойдя ближе Акулина.
- Ничего, не жалуемся, - ответила дочь Агафона Алёнка.
- Я вот решила зайти, не виделись давно. Смотрю вы телогрейки себе пошили к зиме славные. Красавицы такие, любо дорого смотреть! - хвалила рукодельниц Акулина.
- Чего же тебе покровители твои к зиме наряд не выделили? - язвила дочь кузнеца Дашка.
- Мне московская барыня шубку песцовую обещала, - хотела поделиться радостью с товарками Акулина.
- Надо же, какая ты хвастунья стала! - заметила младшая сестра Алёнки Зинка.
- Вовсе я не хвастаюсь! - возразила Акулина.
- Ну мы же не барские девки, чтобы в мехах разгуливать, - упрекнула Акулину Дашка.
- Не девка я, а невеста! - поправила Акулина.
- Уходи, чужая ты нам! - неожиданно заявила Зинка.
- Вы чего осатанели, что-ля? Какая же я чужая, своя я деревенская! - обиделась на девиц Акулина.
- Своя ты была, когда с нами в поле трудилась, когда в детячьи годы на колядки вместе бегали или венки плели на Иван Купала. А сейчас тебе избу огромную строят. Будешь в ней одна владычицей, а наша семья из десяти человек в пятистенке ютится, - не скрывала зависти Дашка.
- Подлюки! Не я вам чужая, а вы мне! - заявила Акулина, плюнула на мёрзлую землю, девицам под ноги и пошла дальше. Очень обидно было ей, больно. Никогда никому Акулина зла не желала, сама бедствовала, но всем помогала, а они теперь говорить даже с ней не хотят.
На месте её полуразвалившейся избушки красовался высокий терем.
- Глазам не верю! - дивилась Акулина.
- Хозяюшка, уже почти всё готово. Печку сегодня-завтра доделаем, ворота поставим, полы застелем. Будешь жить не тужить, - обещали строители.
- И что мне теперь дом этот, ежели чужая я тут всем? - сказала Акулина и тяжело вздохнула.
- Какая же ты чужая, с малых лет здесь? Все добро помнят, что для нас делала. - сказал печник Гришка. - Ты мне как в прошлое Рождество на голову ведро надела, да ковшом настучала, так я и пить бросил, даже смотреть на брагу не могу.
- Помню как мне жизнь спасла пятилетнему. Если бы не ты, Акулинка, так бы и потонул в навозной куче, - напомнил старший сын Маланьи Васька.
- А чего же маманька твоя меня на порог не пустила сегодня, коли я своя? - спросила Акулина.
- Просто не привыкнут они никак, что ты с Боголюбовыми знаешься, что на ступень выше поднялась. Вот и не знают как себя вести с тобой, - пояснил Васька.
- Баба Маша по той же причине от меня помощь не приняла? - предположила Акулина.
- Конечно. Ты подожди немного, всё наладится, - уверял Гришка.
- Подожду, только девок не прощу! - твёрдо решила для себя Акулина.
- Забудь о них, дуры они, - отмахнулся Васька.
- Шла бы ты в барский дом. Темнеет уже рано, по лесу одной лучше не ходить, можно и волков встретить, - предупредил Гришка.
- Там я точно лишняя, даже рады будут, если не приду, - не хотела возвращаться к Боголюбовым Акулина.
- Уверен, что это не так. Барин с барыней к тебе привязались, - пытался поднять настроение Акулине Васька.
Пошла грустная крестьянка медленным, неуверенным шагом через тёмный, промёрзший от ноябрьской стужи лес.
"В комнате закроюсь, чтобы меньше хозяевам на глаза попадаться, а утром пойду к Федьке на конюшню, подсоблю ему там". - думала девица, когда брела среди кривых, голых деревьев к воротам усадьбы.
- Где ты была так долго, мы волновались! - Василиса Михайловна, которая ждала Акулину на крыльце.
- Волновались? - переспросила удивлённая девушка.
- Конечно, хотели уже слуг за тобой в деревню посылать. Прошу тебя, не ходи больше по темноте без сопровождения, - не скрывала беспокойства барыня.
- Как скажете. Пойдёмте в дом, холодно уже, а вы с головой непокрытой, - предложила Акулина.
- Давай ещё немного тут побудем. Алексей Константинович Павлушу бранит. Не хочу себе сердце рвать, - делала вид, что не сильно огорчена Василиса Михайловна.
- Опять пьяной? - спросила Акулина.
- Ещё как! - подтвердила барыня.
- Пойдёмте, Василиса Михайловна, помогу я вам его от привычки этой нехорошей избавить? - пообещала Акулина.
- Как же ты это сделаешь? - не понимала барыня.
- Есть способ, - вспомнила беседу со строителями крестьянка.
Алексей Константинович не мог удержаться от смеха, когда увидел на голове несносного сына тяжёлое деревянное ведро, по которому с немалой силой долбила ковшом Акулина и кричала: "Будешь пить - буду бить!".
Павел сначала пытался оказывать сопротивление, но от выпитого алкоголя растерял силы, только и смог, что забиться в угол и прикрываться от ударов руками.
- Понял я, понял, не буду больше! - пообещал он, только бы прекратилось это страшное мучение.
- Точно не будешь? - строго переспросила Акулина.
- Точно!
- Давай я ему поддам, чтобы урок усвоил, - взяв ковш из рук Акулины, сказал Алексей Константинович.
- Будешь маму с папой уважать? - спросил он у сына, после трёх ударов ковшом по ведру.
- Буду! - боялся вступать в спор Павел.
- Теперь моя очередь, - взяв у мужа ковш, сказала барыня.
В тот вечер молодой барин понял истинный вред от алкоголя и непослушания.