1 авг
Сожгла завещание мужа
— Мама, ты что наделала?! — Игорь ворвался в кухню, размахивая обгоревшими клочками бумаги. — Это же завещание отца! Как ты могла?!Нина Степановна спокойно помешивала борщ, даже не обернувшись к сыну. На плите булькал чайник, на столе стояла тарелка с остывшими сырниками.
— Мог и сам прийти забрать, если так нужно было, — произнесла она ровным голосом, отставляя поварёшку. — Тридцать лет в браке, а он мне дом чужой бабе завещал.
— Какой чужой бабе? О чём ты говоришь? — Игорь схватил мать за плечи, развернул к себе. — Там было написано, что дом достаётся мне! Мне, понимаешь? А теперь что? Как я докажу свои права?
Нина Степановна наконец посмотрела на сына. Глаза у неё были красными, опухшими, но взгляд твёрдый.
— Не кричи на меня, Игорь. Я не глухая. И не слепая тоже. Думаешь, я не знаю про его Аллочку? Про её квартиру, куда он каждый вторник ездил якобы к врачу?
— Какую Аллочку? — Игорь опустил руки, растерянно переводя взгляд с матери на пепел в своих ладонях. — Мама, о чём ты?
— Садись, — кивнула Нина Степановна на стул. — Поговорим по-человечески. Чай будешь?
Игорь машинально кивнул, всё ещё не веря происходящему. Мать поставила перед ним чашку с дымящимся чаем, сама села напротив, сложив руки на коленях.
— Алла Викторовна Серёгина, — начала она, словно читая лекцию. — Пятьдесят три года, работает в той же поликлинике, где твой отец наблюдался. Познакомились они года четыре назад, когда у него проблемы с сердцем начались. Красивая женщина, надо сказать. Стройная, ухоженная. Не то что я, растолстевшая от готовки на всю семью.
— Мам, откуда ты...
— Молчи, дослушай, — строго прервала его Нина Степановна. — Твой отец, царство ему небесное, думал, что он очень умный. Стал вдруг модно одеваться, в спортзал записался, телефон новый купил. Говорит, для здоровья мол всё. А сам каждый вторник пропадал на полдня. То анализы сдавать, то к кардиологу, то ещё куда. Я поначалу радовалась даже — наконец-то здоровьем занялся серьёзно.
Игорь отхлебнул чай, обжёгся, поставил чашку обратно.
— Но ты же не могла знать наверняка...
— Лена Токарева рассказала, — усмехнулась Нина Степановна. — Помнишь Леночку? Мы с ней ещё в школе дружили. Она теперь в регистратуре той поликлиники работает. Случайно увидела, как твой батя за руку с этой Аллочкой из кабинета выходил. Думала, может, родственница какая. А потом ещё раз заметила, как они в кафе рядом зашли. Ну и рассказала мне. Из лучших побуждений.
— Господи, мама, — прошептал Игорь, хватаясь за голову. — И что ты делала?
— А что я могла делать? Скандалить? Тридцать лет замужем, привыкла уже. Думала, авось само пройдёт. Мужчины в этом возрасте, знаешь, как дети малые. Захотелось им последний раз молодость почувствовать. Переживёт, думаю, и успокоится.
Нина Степановна встала, подошла к окну. За стеклом моросил мелкий дождь, по двору бродили соседские коты.
— Только он не переживал, — продолжила она, не оборачиваясь. — Наоборот, всё смелее становился. Стал домой поздно приходить, выходные у неё проводить. Говорил, что у друзей на даче помогает, а сам... У неё есть дачка под городом, оказывается. Там они и встречались в основном.
— Откуда ты столько знаешь? — тихо спросил Игорь.
— Проследила однажды, — призналась мать, всё ещё стоя спиной к сыну. — Стыдно признаться, но проследила. Взяла такси, поехала за ним. Думала, может, всё-таки обман какой. А увидела их вместе, и всё стало ясно.
— И ты ничего не сказала отцу?
— Сказала, — коротко ответила Нина Степановна, возвращаясь к столу. — В тот же вечер сказала. Думала, он будет отпираться, врать. А он взял и признался. Как отрезал: да, есть у меня женщина, и что с того? Живём уже не как муж и жена, а как соседи по коммуналке. Ты, говорит, только готовишь да стираешь, а она меня понимает, интересуется моими делами.
— Боже мой, — покачал головой Игорь. — И как ты это выдержала?
— А как выдерживают? — пожала плечами Нина Степановна. — Потерпела. Думала, может, он одумается, вернётся. Мы же столько лет вместе прожили. Тебя воспитали, дом этот построили своими руками. Неужели всё это ничего не значит?
— Но завещание при чём тут?
— При том, что он его месяца за два до смерти составил, — горько усмехнулась мать. — Поехал к нотариусу, ничего мне не сказал. А потом как-то вечером, когда уже совсем плохо ему стало, достал этот документ и показал мне. Хотел, видимо, последний раз унизить. Говорит: «Дом я тебе оставляю, конечно, ты же жена. Но участок с садом — Алле Викторовне. Пусть у неё будет где отдохнуть».
Игорь вскочил со стула, начал ходить по кухне.
— Мама, да как же так? Участок же половина стоимости всего имущества! Там яблони, груши, теплицы. Мы с отцом вместе всё это сажали!
— Не мне рассказывать, — махнула рукой Нина Степановна. — Я же тридцать лет этот сад поливала, удобряла, от вредителей обрабатывала. А он его чужой тёте подарил. За красивые глаза.
— Но ты же не имела права его сжигать! — снова вскричал Игорь. — Это же документ! Теперь вообще непонятно, как имущество делить будет.
— А и не надо делить, — спокойно сказала мать. — По закону я наследник первой очереди. Дом, участок, всё моё. А завещания никто не видел, кроме нас с тобой.
— Но ведь у нотариуса копия остаётся!
— Остаётся. Только нотариус тот уже полгода как умер. Инфаркт у него случился. А архив его контора передала в областную палату. Попробуй теперь найди там что-нибудь. Бумаг там тысячи, а людей мало. Будут годами разбираться.
Игорь остановился, уставился на мать.
— Ты же специально всё это узнала? Проверила?
— Проверила, — кивнула Нина Степановна. — Я же не дура, Игорь. Всю жизнь в бухгалтерии проработала, знаю, как с документами обращаться. Поехала к нотариусу через неделю после похорон, хотела уточнить некоторые вещи. А мне говорят — контора закрылась, документы в архив сдали. Вот тогда и поняла, что у меня есть шанс.
— Шанс на что?
— На справедливость, — твёрдо произнесла она. — Тридцать лет я этому дому отдала. Тридцать лет готовила, стирала, убирала. Растила тебя, пока отец работал. Когда он болел, я за ним ухаживала, как за ребёнком. Таблетки давала, к врачам возила, диету соблюдала. А он что? Нашёл себе молодую пассию и решил мне по-быстрому всё устроить.
— Мама, да она же не молодая! Ты сама сказала, что ей пятьдесят три.
— Моложе меня на семь лет. Для мужчин это много. Я уже бабка, а она ещё тётка. Видишь разницу?
Игорь вздохнул, снова сел за стол.
— И что теперь будет? Если эта Алла узнает про завещание, она может подать в суд.
— Пусть подаёт, — равнодушно сказала Нина Степановна. — Докажет сначала, что завещание существовало. А потом докажет, что я его уничтожила. У неё есть свидетели? Есть копии? Твой отец ей что-нибудь говорил об этом?
— Откуда мне знать?
— А я знаю, — хитро прищурилась мать. — Знаю, потому что проверила. Поехала к ней в гости, представилась соседкой покойного. Говорю, мол, Василий Иванович много о вас рассказывал, хотел бы с вами познакомиться. Она, конечно, растерялась, но пригласила чай попить.
— Мама, ты с ума сошла! — ужаснулся Игорь. — Зачем ты это сделала?
— За правдой поехала, — невозмутимо ответила Нина Степановна. — Хотела посмотреть на неё, понять, что в ней такого особенного. И заодно выяснить, что она знает о завещании.
— И что выяснила?
— Ничего не знает. Сидит, плачет, рассказывает, как она его любила, как жалко, что не успели пожениться. А про завещание ни слова. Значит, он ей не говорил. Хотел, видимо, сюрприз преподнести после моей смерти.
— После твоей смерти?
— А ты думаешь, он просто так участок ей завещал? — горько усмехнулась Нина Степановна. — Он же не дурак был. Понимал, что если я узнаю, то скандал поднимется. Рассчитывал, что я раньше его помру, а уж потом она вступит в наследство.
Игорь молчал, переваривая услышанное.
— Но ведь она может узнать о завещании от других людей, — наконец сказал он. — Может, отец кому-то рассказывал.
— Не рассказывал, — покачала головой мать. — Я же говорю, он не дурак был. Понимал, что такие вещи в тайне держать надо. Единственный человек, который мог знать, — это нотариус. А он мёртв.
— А его помощники? Секретарь?
— Работал он один. Старой закалки человек, никому не доверял. Всё сам делал, сам печатал. Потому контора его и закрылась после смерти — некому было дело продолжать.
Нина Степановна встала, подошла к плите, выключила конфорку под чайником.
— Понимаешь, Игорь, — сказала она, не оборачиваясь, — я не злая женщина. Я даже этой Алле ничего плохого не желаю. Пусть живёт себе, пусть радуется. Но то, что создавалось десятилетиями, должно остаться в семье. Этот дом, этот участок — это наша с тобой жизнь. Здесь твоя колыбелька стояла, здесь ты первые шаги делал. Здесь твой отец, несмотря на все свои выкрутасы, был счастлив. И я тоже была счастлива. Большую часть времени.
— А вдруг она всё-таки что-то знает? — не унимался Игорь. — Вдруг отец ей всё рассказал?
— Тогда она бы давно объявилась, — логично заметила мать. — Прошло уже два месяца после похорон. Если бы знала о завещании, давно бы к нотариусу пошла. Или ко мне бы пришла, права свои качать.
— Может, она просто не знает, что делать? Растерялась?
— Игорь, ты её не видел, — рассмеялась Нина Степановна. — Это не тихая мышка. Это женщина, которая тридцать лет в медицине работает. Она знает, как с документами обращаться, как свои права защищать. Если бы знала о завещании, уже давно бы его предъявила.
— Тогда зачем ты его сожгла? — недоумевал Игорь. — Если она и так ничего не знает, можно было просто спрятать.
— А вдруг бы нашли? — возразила мать. — Вдруг бы она всё-таки что-то вспомнила, начала искать? Или нотариальный архив быстрее разберут, чем я думаю? Нет, лучше уж наверняка. Нет документа — нет проблемы.
— Но мама, это же преступление! Уничтожение документов!
— Какое преступление? — искренне удивилась Нина Степановна. — Это мой дом, я тут хозяйка. Хочу — жгу макулатуру в печке, хочу — в мусорку выбрасываю. Кто докажет, что я именно завещание сожгла? Ты свидетель против меня выступать будешь?
Игорь покачал головой.
— Нет, конечно.
— Вот и хорошо. Значит, никто и никогда не узнает, что случилось с тем завещанием. А я буду жить спокойно в своём доме, который заслужила честным трудом.
— А если совесть мучить будет?
— Совесть? — переспросила Нина Степановна. — А у твоего отца совесть была, когда он чужой женщине наш участок завещал? Когда он тридцать лет брака перечеркнул одним росчерком пера?
— Но он же умер...
— Умер, да. И я его простила. Даже памятник красивый заказала, с фотографией. Венки дорогие покупала. Но прощение не значит, что я должна всё молча терпеть. Хватит с меня терпения. Всю жизнь терпела, а теперь буду жить для себя.
— И что теперь с этой Аллой будет?
— Ничего особенного. Поплачет, погоревает и успокоится. Найдёт себе другого мужчину, выйдет замуж. Она же не старая ещё, красивая. А я что? Мне шестьдесят. Кому я нужна в таком возрасте?
Игорь допил остывший чай, поставил чашку на блюдце.
— Знаешь, мама, — сказал он задумчиво, — а может, ты и правильно сделала. Всё-таки семья должна быть на первом месте.
— Конечно, правильно, — кивнула Нина Степановна. — Я же не из-за денег это сделала. Мне в моём возрасте много и не надо. Я из принципа. Нельзя позволять людям вытирать о себя ноги. Даже если эти люди — твои мужья.
— А вдруг она попытается оспорить наследство через суд?
— Пусть попытается. На каком основании? Она же не жена ему, не родственница. Просто знакомая. Суд такие дела даже рассматривать не будет.
— Но она может сказать, что они собирались пожениться...
— Может. Только доказать это невозможно. Нет никаких документов, никаких свидетелей. Одни слова. А словами сыт не будешь.
Нина Степановна подошла к сыну, положила руку ему на плечо.
— Игорь, я понимаю, что тебе неприятно всё это слышать. Но я сделала то, что считала правильным. И жалеть об этом не буду. Твой отец прожил хорошую жизнь, я ему в этом помогала. А теперь моя очередь жить так, как я хочу. В своём доме, со своим садом, со своими воспоминаниями.
— Хорошо, мама, — вздохнул Игорь. — Я понимаю. И поддерживаю тебя.
— Спасибо, сынок. Теперь иди домой, к жене. А я буду ужин готовить. Завтра соседка приезжает, сестра моя двоюродная. Будем вместе яблоки на зиму заготавливать. Урожай в этом году отличный, жалко пропадёт.
Игорь встал, обнял мать.
— Береги себя, мама.
— Обязательно, — улыбнулась Нина Степановна. — Теперь мне есть ради чего жить.
Проводив сына до двери, она вернулась на кухню, включила радио. Играла старая песня о любви, которую они с мужем часто слушали в молодости. Нина Степановна помешала борщ, попробовала на соль, добавила ещё немного сметаны.
В доме было тихо и спокойно. Завтра приедет сестра, они будут вместе хлопотать на кухне, варить варенье, делать компоты. Потом посидят на веранде, попьют чай с пирогами, поговорят о жизни. Простая, обычная жизнь, которую Нина Степановна заслужила своими годами терпения и преданности.
А пепел от завещания она выбросила в мусорку ещё утром, вместе с другими бумагами. Теперь даже следов не осталось от того документа, который мог бы разрушить её спокойную старость. И она не чувствовала никаких угрызений совести. Справедливость восторжествовала, и это было главное.
Дзен Тишина вдвоём
Источник👇
https://dzen.ru/id/5dc7de98e5968126aa18c3c4?share_to=link
— А вдруг она всё-таки что-то знает? — не унимался Игорь. — Вдруг отец ей всё рассказал?
— Тогда она бы давно объявилась, — логично заметила мать. — Прошло уже два месяца после похорон. Если бы знала о завещании, давно бы к нотариусу пошла. Или ко мне бы пришла, права свои качать.
— Может, она просто не знает, что делать? Растерялась?
— Игорь, ты её не видел, — рассмеялась Нина Степановна. — Это не тихая мышка. Это женщина, которая тридцать лет в медицине работает. Она знает, как с документами обращаться, как свои права защищать. Если бы знала о завещании, уже давно бы его предъявила.
— Тогда зачем ты его сожгла? — недоумевал Игорь. — Если она и так ничего не знает, можно было просто спрятать.
— А вдруг бы нашли? — возразила мать. — Вдруг бы она всё-таки что-то вспомнила, начала искать? Или нотариальный архив быстрее разберут, чем я думаю? Нет, лучше уж наверняка. Нет документа — нет проблемы.
— Но мама, это же преступление! Уничтожение документов!
— Какое преступление? — искренне удивилась Нина Степановна. — Это мой дом, я тут хозяйка. Хочу — жгу макулатуру в печке, хочу — в мусорку выбрасываю. Кто докажет, что я именно завещание сожгла? Ты свидетель против меня выступать будешь?
Игорь покачал головой.
— Нет, конечно.
— Вот и хорошо. Значит, никто и никогда не узнает, что случилось с тем завещанием. А я буду жить спокойно в своём доме, который заслужила честным трудом.
— А если совесть мучить будет?
— Совесть? — переспросила Нина Степановна. — А у твоего отца совесть была, когда он чужой женщине наш участок завещал? Когда он тридцать лет брака перечеркнул одним росчерком пера?
— Но он же умер...
— Умер, да. И я его простила. Даже памятник красивый заказала, с фотографией. Венки дорогие покупала. Но прощение не значит, что я должна всё молча терпеть. Хватит с меня терпения. Всю жизнь терпела, а теперь буду жить для себя.
— И что теперь с этой Аллой будет?
— Ничего особенного. Поплачет, погоревает и успокоится. Найдёт себе другого мужчину, выйдет замуж. Она же не старая ещё, красивая. А я что? Мне шестьдесят. Кому я нужна в таком возрасте?
Игорь допил остывший чай, поставил чашку на блюдце.
— Знаешь, мама, — сказал он задумчиво, — а может, ты и правильно сделала. Всё-таки семья должна быть на первом месте.
— Конечно, правильно, — кивнула Нина Степановна. — Я же не из-за денег это сделала. Мне в моём возрасте много и не надо. Я из принципа. Нельзя позволять людям вытирать о себя ноги. Даже если эти люди — твои мужья.
— А вдруг она попытается оспорить наследство через суд?
— Пусть попытается. На каком основании? Она же не жена ему, не родственница. Просто знакомая. Суд такие дела даже рассматривать не будет.
— Но она может сказать, что они собирались пожениться...
— Может. Только доказать это невозможно. Нет никаких документов, никаких свидетелей. Одни слова. А словами сыт не будешь.
Нина Степановна подошла к сыну, положила руку ему на плечо.
— Игорь, я понимаю, что тебе неприятно всё это слышать. Но я сделала то, что считала правильным. И жалеть об этом не буду. Твой отец прожил хорошую жизнь, я ему в этом помогала. А теперь моя очередь жить так, как я хочу. В своём доме, со своим садом, со своими воспоминаниями.
— Хорошо, мама, — вздохнул Игорь. — Я понимаю. И поддерживаю тебя.
— Спасибо, сынок. Теперь иди домой, к жене. А я буду ужин готовить. Завтра соседка приезжает, сестра моя двоюродная. Будем вместе яблоки на зиму заготавливать. Урожай в этом году отличный, жалко пропадёт.
Игорь встал, обнял мать.
— Береги себя, мама.
— Обязательно, — улыбнулась Нина Степановна. — Теперь мне есть ради чего жить.
Проводив сына до двери, она вернулась на кухню, включила радио. Играла старая песня о любви, которую они с мужем часто слушали в молодости. Нина Степановна помешала борщ, попробовала на соль, добавила ещё немного сметаны.
В доме было тихо и спокойно. Завтра приедет сестра, они будут вместе хлопотать на кухне, варить варенье, делать компоты. Потом посидят на веранде, попьют чай с пирогами, поговорят о жизни. Простая, обычная жизнь, которую Нина Степановна заслужила своими годами терпения и преданности.
А пепел от завещания она выбросила в мусорку ещё утром, вместе с другими бумагами. Теперь даже следов не осталось от того документа, который мог бы разрушить её спокойную старость. И она не чувствовала никаких угрызений совести. Справедливость восторжествовала, и это было главное.
Дзен Тишина вдвоём
Источник👇
https://dzen.ru/id/5dc7de98e5968126aa18c3c4?share_to=link
И за себя надо уметь постоять!
А теперь - ему - памятник,а ей - тихая, спокойная жизнь....