Юрий Башмет
«Линия жизни»
О звёздной болезни
Смотрите, Рихтер считался очень сложным в общении, хотя его требования были вполне оправданны. Например, он просил, чтобы во время концертов фотографировали без вспышки, это его отвлекало. В Париже, в Театре Елисейских полей был знаменитый случай. Выходит Святослав Теофилович, а у сцены устроился фотограф. Рихтер подошёл, опустился на колено и говорит: «Вы знаете, я договорился, чтобы во время концерта не было фотографа, вам лучше уйти». — «А мне дирекция разрешила». — «Вы не поняли. Тогда не будет концерта».
В общем, он бухнул по роялю двумя кулаками и ушёл на Елисейские поля. Моросил дождик. Его догнала менеджер, француженка, подружка его возрастная: «Слава, ты меня убиваешь!» — и упала на колени прямо в лужу. «Хорошо, не плачь, пойдём, но ты должна им всё объяснить, а то опять скажут, что Рихтер сумасшедший!» Он сыграл очень яркий концерт. А потом услышал в артистической какой-то шум.
Оказывается, фанаты стали бить этого фотографа. В итоге Рихтер его спас и повёл ужинать. А вы говорите, звёздная болезнь... Разницы между мной на сцене и вне сцены нет, я везде одинаков. Иначе буду лгать, либо в музыке, либо в жизни. Вероятно, меня так воспитали. На сцене я стараюсь отгонять от себя лишние мысли, потому что я в контакте с гением, с автором. Вот и всё.
О Ленине и The Beatles
Как говорил мой гениальный учитель Фёдор Серафимович Дружинин: «Кто такой альтист? Скрипач с тёмным прошлым». У нас так заведено: неважный скрипач становится альтистом, плохой виолончелист переключается на контрабас, а уж если и там всё плохо, тогда в дирижёры. Мой случай — исключение, меня приняли в музыкальную школу для особо одарённых детей, но свободных мест по классу скрипки не оказалось и мне предложили перейти на альт. Родители в любом случае были счастливы: я не стал бандитом, а занимался классической музыкой. Так и повелось.
А дальше помогли мне The Beatles и Владимир Ильич Ленин. «Битлы» — тем, что распались не вовремя (я видел себя гитаристом), а Ленин — тем, что вовремя случился его 100-летний юбилей. По такому случаю в 1970 году в Киеве объявили всеукраинский конкурс (надо сказать, на Украине было немало мощных музыкальных школ). Я приехал, но оказался единственным альтистом, кругом одни скрипачи, виолончелисты, пианисты. Мой педагог Нина Леонидовна Вишневская устроила скандал: ребёнок готовился, а вы его без конкурса хотите оставить! Ну что же, решили меня выпустить вместе со скрипачами.
***
Про жизнь
— Как в наше сложное время не сфальшивить, не взять неверную ноту, маэстро?
— Не ждите универсального ответа. Если бы знал рецепт, был бы не музыкантом, а политиком, который претендует на Нобелевскую премию мира…
Сейчас каждый должен сам определиться. Чтобы банально не наделать глупостей и сохранить чувство собственного достоинства
Как этого добиться? Себе не врать. Вот главное. Тогда и другим сможешь смотреть в глаза.
Вопрос генов, воспитания. Вкуса, в конце концов. Надо меньше болтать языком, рассуждая о том, в чем плохо разбираешься. Это наиболее эффективный способ не совершить фатальных ошибок, за которые потом придется нести ответственность.
Надеюсь, я смог соблюсти баланс, по крайней мере, мне нечего стыдиться. Да и некогда.
Я постоянно занят делом.
***
Не понимаю, когда люди начинают говорить об усталости — физической или эмоциональной. На мой взгляд, такое ощущение рождается в момент незанятости. Пока есть работа, нет оснований сетовать на жизнь. По крайней мере, я своей доволен.
Если прочитал новые ноты или встретил интересных людей, значит, не зря день прожил. И жалеть себя я не привык.
Сделал любопытное наблюдение: раньше ужасно переживал, если не высыпался перед концертом или случилась задержка рейса, приезжал на выступление позже, чем рассчитывал. Боже мой, как же теперь выйти на сцену?
А потом заметил, что моё физическое и моральное самочувствие не отражаются на качестве игры. Наоборот: для концерта чем хуже, тем лучше.
Настроение скверное, какие-то житейские проблемы одолевают, все из рук валится, а начинаешь играть — и наносное мигом улетучивается. Такой вот парадокс.
Не хочется говорить высоких слов, но ощущаю себя частичкой Вселенной, вечной бесконечности. И все, меня несет по волнам. Музыкальным…
С возрастом вообще начинаешь ценить не то, на что раньше обращал внимание, тратил силы.
Деньги, гонорары, конечно, имеют значение, но не в них счастье. Справедливо говорят: в гробу карманов нет, на тот свет с собой ничего не у несёшь.
О коллекции зажигалок
Разбирал я однажды подарки на день рождения и нахожу две одинаковые зажигалки S.T. Dupont. Одну из них подарил своему близкому другу, бизнесмену Игорю Реничу, ныне покойному, он как раз их коллекционировал. На следующий день он мне подарил другую модель, у него тоже было две одинаковых. Вот так я стал коллекционером, а с Реничем у нас по умолчанию сложилась традиция: если вижу где-то новую модель, покупаю две, и он делал так же.
Однажды в Милане я сидел в кафе на веранде и увидел рядом бутик S.T. Dupont. Вошёл, посмотрел, ничего интересного не нашёл, сел обратно пить кофе. Тут ко мне подходит хозяин магазина: «Я заметил, ваш интерес к «Дюпон», но вы ничего не купили. Вы коллекционер? Тогда пойдёмте». В бутике он вынул из-под прилавка деревянную коробку с коллекцией одного пожилого человека. Я купил у него несколько редчайших лимиток: с изображением Исаакиевского собора, кафедрального собора во Флоренции, Наполеона, Фредди Меркьюри с его знаменитой росписью.
Ну а вишенка на торте — подарок от детей, золотая зажигалка с моим автографом. Я обычно пишу «Con amore», то есть «С любовью», и мой фирменный альтовый ключ с фамилией. Её достаю к Новому году. Есть и настольная зажигалка в драгоценных камнях, близкий друг подарил, а есть подаренная Иосифом Давыдовичем Кобзоном, очень ей дорожу. Всего в коллекции около 35 штук, хотя за годы многие потерялись.
О таланте
Есть знаменитая фраза преподавателя Петра Соломоновича Столярского: «Мне не нужны талантливые дети, мне нужны талантливые мамы». Вспомнил как раз любопытную историю: готовлюсь я к тому ленинскому конкурсу, быстро выучил свою программу, а впереди ещё полтора месяца, нужно продолжать заниматься. Обидно было бездарно стоять эти часы только ради того, чтобы мама на кухне думала, будто я занимаюсь… Я поставил на пульт книжку «Три мушкетёра», вожу смычком, а сам Дюма читаю. Но в какой-то момент подумал: интересно, а мама понимает, что я халтурю? Решил её проверить: подобрал тремя-четырьмя нотами слово «мама». Это ведь не просто два звука, между ними есть еле уловимое глиссандо. Несколько минут наигрывал, и вдруг заходит мама и спрашивает: "Ты меня звал?"...»
О культуре отмены
Мы не должны (это мое субъективное мнение) уподобляться дуракам, которые запретили русскую культуру. Что нам, перестать играть Баха или Шопена? В то же время я случайно увидел в новостях, что в «Ла Скала» сезон открывали оперой «Борис Годунов». И это великий Мусоргский. Урсула фон дер Ляйен и Жозеп Боррель сидели в центральной ложе, вот такая показуха. В Лондоне «Щелкунчик» сейчас идёт бесконечно, делает огромную кассу.
О комплиментах
Есть два лучших комплимента, которые я услышал за жизнь. Первый от легендарного американского скрипача Айзека Стерна, это как у нас Давид Ойстрах или Яша Хейфец. Мы встретились впервые в Париже в 1988-м в отеле Le Royal Monceau. По-русски он говорил с одесским акцентом. В 9 утра звонок: «Доброе утро! Мой номер такой-то, приходи с инструментом». Я дико волновался, он легенда. Вот я вошёл, он с сигарой, в махровом халате: «Кофе будешь?» — «Да». — «Куришь? Кури». Значит, кофе, печенье, сигареты. Мы начали играть, через минуту он остановился и говорит: «Кто тебе ставил правую руку? Это лучшая правая рука в мире, шо я видел в жизни!» Руку ставила Зоя Мерцалова, моя первая учительница.
А второй комплимент от Ростроповича. Мы встретились в Милане, поужинали, вот он тогда сказал: «Замечательно играешь, ты сделал для альта то, что я сделал для виолончели. Так что я запрещаю альтовые анекдоты, как минимум, на полгода, до нашей следующей встречи!»
Как говорил мой гениальный учитель Фёдор Серафимович Дружинин: «Кто такой альтист? Скрипач с тёмным прошлым». У нас так заведено: неважный скрипач становится альтистом, плохой виолончелист переключается на контрабас, а уж если и там всё плохо, тогда в дирижёры. Мой случай — исключение, меня приняли в музыкальную школу для особо одарённых детей, но свободных мест по классу скрипки не оказалось и мне предложили перейти на альт. Родители в любом случае были счастливы: я не стал бандитом, а занимался классической музыкой. Так и повелось.
А дальше помогли мне The Beatles и Владимир Ильич Ленин. «Битлы» — тем, что распались не вовремя (я видел себя гитаристом), а Ленин — тем, что вовремя случился его 100-летний юбилей. По такому случаю в 1970 году в Киеве объявили всеукраинский конкурс (надо сказать, на Украине было немало мощных музыкальных школ). Я приехал, но оказался единственным альтистом, кругом одни скрипачи, виолончелисты, пианисты. Мой педагог Нина Леонидовна Вишневская устроила скандал: ребёнок готовился, а вы его без конкурса хотите оставить! Ну что же, решили меня выпустить вместе со скрипачами.
***
Про жизнь
— Как в наше сложное время не сфальшивить, не взять неверную ноту, маэстро?
— Не ждите универсального ответа. Если бы знал рецепт, был бы не музыкантом, а политиком, который претендует на Нобелевскую премию мира…
Сейчас каждый должен сам определиться. Чтобы банально не наделать глупостей и сохранить чувство собственного достоинства
Как этого добиться? Себе не врать. Вот главное. Тогда и другим сможешь смотреть в глаза.
Вопрос генов, воспитания. Вкуса, в конце концов. Надо меньше болтать языком, рассуждая о том, в чем плохо разбираешься. Это наиболее эффективный способ не совершить фатальных ошибок, за которые потом придется нести ответственность.
Надеюсь, я смог соблюсти баланс, по крайней мере, мне нечего стыдиться. Да и некогда.
Я постоянно занят делом.
***
Не понимаю, когда люди начинают говорить об усталости — физической или эмоциональной. На мой взгляд, такое ощущение рождается в момент незанятости. Пока есть работа, нет оснований сетовать на жизнь. По крайней мере, я своей доволен.
Если прочитал новые ноты или встретил интересных людей, значит, не зря день прожил. И жалеть себя я не привык.
Сделал любопытное наблюдение: раньше ужасно переживал, если не высыпался перед концертом или случилась задержка рейса, приезжал на выступление позже, чем рассчитывал. Боже мой, как же теперь выйти на сцену?
А потом заметил, что моё физическое и моральное самочувствие не отражаются на качестве игры. Наоборот: для концерта чем хуже, тем лучше.
Настроение скверное, какие-то житейские проблемы одолевают, все из рук валится, а начинаешь играть — и наносное мигом улетучивается. Такой вот парадокс.
Не хочется говорить высоких слов, но ощущаю себя частичкой Вселенной, вечной бесконечности. И все, меня несет по волнам. Музыкальным…
С возрастом вообще начинаешь ценить не то, на что раньше обращал внимание, тратил силы.
Деньги, гонорары, конечно, имеют значение, но не в них счастье. Справедливо говорят: в гробу карманов нет, на тот свет с собой ничего не у несёшь.
О коллекции зажигалок
Разбирал я однажды подарки на день рождения и нахожу две одинаковые зажигалки S.T. Dupont. Одну из них подарил своему близкому другу, бизнесмену Игорю Реничу, ныне покойному, он как раз их коллекционировал. На следующий день он мне подарил другую модель, у него тоже было две одинаковых. Вот так я стал коллекционером, а с Реничем у нас по умолчанию сложилась традиция: если вижу где-то новую модель, покупаю две, и он делал так же.
Однажды в Милане я сидел в кафе на веранде и увидел рядом бутик S.T. Dupont. Вошёл, посмотрел, ничего интересного не нашёл, сел обратно пить кофе. Тут ко мне подходит хозяин магазина: «Я заметил, ваш интерес к «Дюпон», но вы ничего не купили. Вы коллекционер? Тогда пойдёмте». В бутике он вынул из-под прилавка деревянную коробку с коллекцией одного пожилого человека. Я купил у него несколько редчайших лимиток: с изображением Исаакиевского собора, кафедрального собора во Флоренции, Наполеона, Фредди Меркьюри с его знаменитой росписью.
Ну а вишенка на торте — подарок от детей, золотая зажигалка с моим автографом. Я обычно пишу «Con amore», то есть «С любовью», и мой фирменный альтовый ключ с фамилией. Её достаю к Новому году. Есть и настольная зажигалка в драгоценных камнях, близкий друг подарил, а есть подаренная Иосифом Давыдовичем Кобзоном, очень ей дорожу. Всего в коллекции около 35 штук, хотя за годы многие потерялись.
О таланте
Есть знаменитая фраза преподавателя Петра Соломоновича Столярского: «Мне не нужны талантливые дети, мне нужны талантливые мамы». Вспомнил как раз любопытную историю: готовлюсь я к тому ленинскому конкурсу, быстро выучил свою программу, а впереди ещё полтора месяца, нужно продолжать заниматься. Обидно было бездарно стоять эти часы только ради того, чтобы мама на кухне думала, будто я занимаюсь… Я поставил на пульт книжку «Три мушкетёра», вожу смычком, а сам Дюма читаю. Но в какой-то момент подумал: интересно, а мама понимает, что я халтурю? Решил её проверить: подобрал тремя-четырьмя нотами слово «мама». Это ведь не просто два звука, между ними есть еле уловимое глиссандо. Несколько минут наигрывал, и вдруг заходит мама и спрашивает: "Ты меня звал?"...»
О культуре отмены
Мы не должны (это мое субъективное мнение) уподобляться дуракам, которые запретили русскую культуру. Что нам, перестать играть Баха или Шопена? В то же время я случайно увидел в новостях, что в «Ла Скала» сезон открывали оперой «Борис Годунов». И это великий Мусоргский. Урсула фон дер Ляйен и Жозеп Боррель сидели в центральной ложе, вот такая показуха. В Лондоне «Щелкунчик» сейчас идёт бесконечно, делает огромную кассу.
О комплиментах
Есть два лучших комплимента, которые я услышал за жизнь. Первый от легендарного американского скрипача Айзека Стерна, это как у нас Давид Ойстрах или Яша Хейфец. Мы встретились впервые в Париже в 1988-м в отеле Le Royal Monceau. По-русски он говорил с одесским акцентом. В 9 утра звонок: «Доброе утро! Мой номер такой-то, приходи с инструментом». Я дико волновался, он легенда. Вот я вошёл, он с сигарой, в махровом халате: «Кофе будешь?» — «Да». — «Куришь? Кури». Значит, кофе, печенье, сигареты. Мы начали играть, через минуту он остановился и говорит: «Кто тебе ставил правую руку? Это лучшая правая рука в мире, шо я видел в жизни!» Руку ставила Зоя Мерцалова, моя первая учительница.
А второй комплимент от Ростроповича. Мы встретились в Милане, поужинали, вот он тогда сказал: «Замечательно играешь, ты сделал для альта то, что я сделал для виолончели. Так что я запрещаю альтовые анекдоты, как минимум, на полгода, до нашей следующей встречи!»
О концертах в день рожденья
Друзья спрашивают, зачем я играю концерты на Новый год и в день рождения. Нет бы как все нормальные люди, сел, отметил с семьёй. Мол, за год у меня и так больше 200 концертов. Ну что ж, однажды я так и сделал, остался дома. И знаете что? Уже к восьми вечера меня клонило в сон! На концерте об этом не может быть и речи, там я на взлёте.
***
— Ваше отношение к коллегам, покинувшим Россию?
— Все индивидуально, нет общего правила. Смотря к кому. Одни струсили, другие пошли на принцип, третьи откровенно использовали момент… Но чаще — синтез разных причин. Повторю то, что сказал в начале разговора: каждый сам выбирает. Я знаю очень многих из уехавших раньше. Даже те, кто хорошо устроился не в России, а в Европе, Америке или на других континентах, все равно живут неполноценной жизнью. Трудно избавиться от сомнений, правильно ли ты сделал, оставив Родину.
Есть люди озлобленные. Например, не пошла здесь карьера. Кажется: вот сейчас уеду, и там все полетит. Но нет, не полетит, если талантом Бог не наградил…
Время сложное, турбулентное, однако не стоит суетиться. Надо пройти через это сито. Обращусь к истории, там есть потрясающие примеры. Вот вы знаете, что Чайковской сочинил "Русский танец" для "Лебединого озера", когда балет был завершен и уже начались репетиции перед премьерой? Почему Петр Ильич это сделал, как вам кажется? Шла очередная война между Россией и Османской империей, и Чайковский захотел дополнительно вставить номер, подчеркивающий, кто он и откуда. Ну что, не Александр III же его попросил это написать, правда?
Или вот Бетховен сочинял Третью симфонию, вдохновленный Наполеоном Бонапартом. Гениальная музыка! Композитор еще точку не поставил, а вчерашний реформатор объявил себя императором. Бетховен взял ручку, зачеркнул посвящение и назвал симфонию "Героической". Строго говоря, людям и знать это совсем не обязательно. Произведение без таких подробностей не станет менее потрясающим. Если не владеть этой информацией, не возникнет никаких визуальных аллюзий, слушатели не представят Наполеона в музыке великого немца.
Гораздо важнее, кто дал импульс гению, чтобы он начал творить
Часто думаю: дай бог, чтобы все это безумие поскорее закончилось. С другой стороны, понимаю: в нашей культуре произойдет много перемен, появятся новые мощные произведения. Даже не сомневаюсь в этом. И в литературе, и в музыке, и в живописи.
Убежден, искусство выше политики. Иначе как объяснить, что не общавшиеся друг с другом люди из разных стран вдруг одновременно чувствовали сигналы откуда-то из космоса, помогавшие понять природу мироздания? У Сергея Прокофьева и английского композитора Уильяма Уолтона есть невероятно похожие, словно под копирку написанные формы скрипичного и альтового концертов. Они не встречались, даже не переписывались, а вот такое удивительное единение, совпадение в звучании. Ну как?!
Кто объяснит, почему у Рихарда Штрауса в "Метаморфозах" в финале очень-очень тихо проходит тема траурного марша из Третьей, напомню, "Героической" симфонии Бетховена? Произведение Штраус закончил весной 1945-го, за месяц до падения Берлина. Сохранилось рабочее название — "Реквием по погибшей Германии". Как выяснилось, композитор все-таки ошибся: его страна проиграла, но не погибла.
Вот и сейчас не надо торопиться, говорить о чьей-то победе или поражении. Давайте обратимся к вечным ценностям. Музыка — из их числа.
— Есть жизнь после семидесяти?
— Мотивация не пропала. Жду нового для себя, верю в успех тех, кто мне близок, с кем нахожусь на одной волне.
По-прежнему хочу чуда. Вот если бы в мой день рождения прекратилась жуткая кровавая катавасия... Но этого, увы, не случится. Значит, будем жить. С надеждой дожить.
Мне нужно видеть цель, быть чем-то по-настоящему увлеченным. Конечно, мечтаю, чтобы Чайковский сочинил для меня концерт. Петр Ильич. И Брамс тоже, и Рахманинов. Прекрасно, когда есть возможность играть шедевры. Когда-то я записал альтовый концерт Шнитке. Гениальное произведение! Альтовый концерт Бартока играл с оркестром Берлинской филармонии. И Губайдуллину, и "Стикса" Гии Канчели… Недавно самоуспокаивался: мол, успел кое-что сделать на этом свете. Но это не повод расслабляться, держу себя в состоянии постоянной готовности. Как это называется по-английски, когда аппаратуру ставят на паузу? Stand by. Вот!
Надо постоянно ждать. Помню слова Ростроповича, который говорил: играй все, что для тебя пишут. Если перестанешь, и писать не будут.
— Нет, о крайнем сроке или финальной точке не думаю. Конечно, бывают разные физические состояния, но такого нет, чтобы хватит, я все уже сделал. На кнопку stop давить точно не собираюсь. Как говорится, ещё не вечер.
©
Друзья спрашивают, зачем я играю концерты на Новый год и в день рождения. Нет бы как все нормальные люди, сел, отметил с семьёй. Мол, за год у меня и так больше 200 концертов. Ну что ж, однажды я так и сделал, остался дома. И знаете что? Уже к восьми вечера меня клонило в сон! На концерте об этом не может быть и речи, там я на взлёте.
***
— Ваше отношение к коллегам, покинувшим Россию?
— Все индивидуально, нет общего правила. Смотря к кому. Одни струсили, другие пошли на принцип, третьи откровенно использовали момент… Но чаще — синтез разных причин. Повторю то, что сказал в начале разговора: каждый сам выбирает. Я знаю очень многих из уехавших раньше. Даже те, кто хорошо устроился не в России, а в Европе, Америке или на других континентах, все равно живут неполноценной жизнью. Трудно избавиться от сомнений, правильно ли ты сделал, оставив Родину.
Есть люди озлобленные. Например, не пошла здесь карьера. Кажется: вот сейчас уеду, и там все полетит. Но нет, не полетит, если талантом Бог не наградил…
Время сложное, турбулентное, однако не стоит суетиться. Надо пройти через это сито. Обращусь к истории, там есть потрясающие примеры. Вот вы знаете, что Чайковской сочинил "Русский танец" для "Лебединого озера", когда балет был завершен и уже начались репетиции перед премьерой? Почему Петр Ильич это сделал, как вам кажется? Шла очередная война между Россией и Османской империей, и Чайковский захотел дополнительно вставить номер, подчеркивающий, кто он и откуда. Ну что, не Александр III же его попросил это написать, правда?
Или вот Бетховен сочинял Третью симфонию, вдохновленный Наполеоном Бонапартом. Гениальная музыка! Композитор еще точку не поставил, а вчерашний реформатор объявил себя императором. Бетховен взял ручку, зачеркнул посвящение и назвал симфонию "Героической". Строго говоря, людям и знать это совсем не обязательно. Произведение без таких подробностей не станет менее потрясающим. Если не владеть этой информацией, не возникнет никаких визуальных аллюзий, слушатели не представят Наполеона в музыке великого немца.
Гораздо важнее, кто дал импульс гению, чтобы он начал творить
Часто думаю: дай бог, чтобы все это безумие поскорее закончилось. С другой стороны, понимаю: в нашей культуре произойдет много перемен, появятся новые мощные произведения. Даже не сомневаюсь в этом. И в литературе, и в музыке, и в живописи.
Убежден, искусство выше политики. Иначе как объяснить, что не общавшиеся друг с другом люди из разных стран вдруг одновременно чувствовали сигналы откуда-то из космоса, помогавшие понять природу мироздания? У Сергея Прокофьева и английского композитора Уильяма Уолтона есть невероятно похожие, словно под копирку написанные формы скрипичного и альтового концертов. Они не встречались, даже не переписывались, а вот такое удивительное единение, совпадение в звучании. Ну как?!
Кто объяснит, почему у Рихарда Штрауса в "Метаморфозах" в финале очень-очень тихо проходит тема траурного марша из Третьей, напомню, "Героической" симфонии Бетховена? Произведение Штраус закончил весной 1945-го, за месяц до падения Берлина. Сохранилось рабочее название — "Реквием по погибшей Германии". Как выяснилось, композитор все-таки ошибся: его страна проиграла, но не погибла.
Вот и сейчас не надо торопиться, говорить о чьей-то победе или поражении. Давайте обратимся к вечным ценностям. Музыка — из их числа.
— Есть жизнь после семидесяти?
— Мотивация не пропала. Жду нового для себя, верю в успех тех, кто мне близок, с кем нахожусь на одной волне.
По-прежнему хочу чуда. Вот если бы в мой день рождения прекратилась жуткая кровавая катавасия... Но этого, увы, не случится. Значит, будем жить. С надеждой дожить.
Мне нужно видеть цель, быть чем-то по-настоящему увлеченным. Конечно, мечтаю, чтобы Чайковский сочинил для меня концерт. Петр Ильич. И Брамс тоже, и Рахманинов. Прекрасно, когда есть возможность играть шедевры. Когда-то я записал альтовый концерт Шнитке. Гениальное произведение! Альтовый концерт Бартока играл с оркестром Берлинской филармонии. И Губайдуллину, и "Стикса" Гии Канчели… Недавно самоуспокаивался: мол, успел кое-что сделать на этом свете. Но это не повод расслабляться, держу себя в состоянии постоянной готовности. Как это называется по-английски, когда аппаратуру ставят на паузу? Stand by. Вот!
Надо постоянно ждать. Помню слова Ростроповича, который говорил: играй все, что для тебя пишут. Если перестанешь, и писать не будут.
— Нет, о крайнем сроке или финальной точке не думаю. Конечно, бывают разные физические состояния, но такого нет, чтобы хватит, я все уже сделал. На кнопку stop давить точно не собираюсь. Как говорится, ещё не вечер.
©
Башмет за Ваш талант,
за вашу Музыку-
прекрасный "Альтист
Данилов"!!!