СОННОЕ ЦАРСТВО.

24
Теперь, когда глаза привыкли к темноте, Тайка заметила, что упырь с тех пор, как они не виделись, успел переодеться. Прежде на нём были какие-то невнятные лохмотья (подранные Снежком, к тому же), теперь же он где-то раздобыл светлую рубашку, строгий тёмный жилет и галстук. Рожа, правда, так и осталась синюшно-бледной, а провалы глаз будто бы даже углубились. И чего вырядился? На праздник, что ли, какой собрался?
Поинтересоваться Тайка не успела: кровосос, откашлявшись, поправил галстук и торжественно заявил:
— Жениться я хочу!
— Надеюсь, не на мне, — она не удержалась от смешка.
Упырь Иваныч раздосадованно цыкнул зубом.
— Шутить изволишь, ведьма? На Марьяне Веремеевне. Очень уж она мне в душу запала. Мила, пригожа и на язык остра — всё как я люблю. И хозяйка, говорят, справная, я узнавал.
— Ну, допустим. А я-то тут при чём?
— Ты уж похлопочи за меня, а? Вы же подруги. Подарочек вот передай, — он вытащил из кармана маленькую коробочку и поставил её на бочку с капустой.
— Да не пойдёт за тебя Марьяна, — Тайка коробочку брать не спешила: а ну как шагнёшь ближе, тут-то упырь и сцапает? Нет уж, спасибо!
— Почему это не пойдёт? — насупился Иваныч. — Мы же с ней оба неупокоенные мятущиеся души. Стало быть, общего у нас много. Я вона людей не ем даже. Эй, не делай такие глаза — честно, не ем. Кур таскал, было дело. И гуся у тётки Дарьи надысь взял. А больше ни-ни… Ты уж замолви за меня словечко. Скажи, мол, Макар Иваныч остепенился и намерения имеет самые что ни на есть серьёзные.
— Остепенился? — фыркнула Тайка. — А кто мне только что сказал, что на Кощеевича работает?
В погребе вмиг похолодало, углы затянуло инеем.
— Это не важно.
— Ещё как важно! Ты ему помогаешь, а Марьяна, наоборот, мешает. Вы с ней по разные стороны, понимаешь?
Упырь оскалился:
— Попробовала бы ты ему перечить, ведьма! Только он всё одно не местный. Как пришёл, так и уйдёт. А я останусь. И Марьянушка тоже. Так что, поможешь мне?
— Ну, я ей передам, — Тайка пожала плечами. — Но я бы на твоём месте на успех сильно не рассчитывала. Она же ясно сказала: ты не в её вкусе.
— Это всё кокетство.
— А вот и нет! Если ты любишь Марьяну, то должен уважать её мнение.
Иваныч вытаращился на неё и неприятно заскрипел — так он смеялся.
— Ишь чего выдумала! Любовь — это одно, а уважение — совсем другое.
Тайка стукнула кулаком по бочке:
— Не бывает любви без уважения!
— Это кто тебе сказал такую чушь? — упырь щёлкнул зубами.
— Бабушка, — Тайка вздохнула.
Вот кого сейчас больше всего не хватало. Уж та точно придумала бы, как выбраться из погреба… но, увы, придётся соображать самой.
Слуховое окно было узким, но, если постараться, Тайка могла бы в него протиснуться. Нужно будет только бочку к стене придвинуть, чтобы залезть повыше. Но, конечно, лучше не на глазах у упыря. Как бы его ненадолго отвлечь, чтобы чеснок поближе подбросить?
В задумчивости Тайка опустила руку в карман, нащупала там зеркальце — Маришкин подарок. И тут у неё появилась идея...
— Подумаешь, бабушка, — проворчал Иваныч. — Много она понимает. А вот я считаю…
Договорить он не успел. Тайка поймала зеркальцем закатный луч, пробивающийся сквозь слуховое окно, и ловко направила солнечного зайчика прямо упырю в глаз.
Кровосос взвизгнул и попятился, изрыгая проклятия. Этой заминки хватило, чтобы метнуть связки чеснока прямо за бочки — упырю под ноги. Ага, получилось!
— Чё творишь, ведьма! — прохрипел Иваныч и заметался, хватая ртом воздух. — Нормально же общались.
Тайка, выставив перед собой оберег, зашептала заговор. Пускай поспит кровосос, а она тем временем сумеет выбраться на волю.
Вдруг в погребе стало ещё холоднее: инеем затянуло уже не только углы, но и часть земляного пола. Упырь корчился, но не сдавался, и Тайка пожалела, что не оделась теплее, но кто же знал? Эх, сейчас бы чайку горяченького…
Она сглотнула и продолжила нашёптывать заклятие. Слова были верными и прежде всегда помогали, но... почему-то не в этот раз.
Упырь вдруг перестал корчиться, выпрямил спину и победно сверкнул красными глазищами:
— Что, съела? А я говорил, силёнок у тебя маловато супротив меня, хе-хе-хе...
Он лихо перепрыгнул через связку чеснока, словно та была обычной травой. Охнув, Тайка снова попыталась пустить ему зайчика, но проклятый кровосос просто заслонился рукавом. Он сделал ещё шаг вперёд, и Тайка попятилась. То, что упырь питался только курами, её немного утешало, но коленки всё равно дрожали: а ну как врал? А теперь ещё и заговор на него не действовал. Раньше бы уже спал, как миленький.
Она наткнулась спиной на стену: отступать было больше некуда. Иваныч хмыкнул, поиграл когтями и вдруг… запел. Не то чтобы этот вкрадчивый шёпот можно было в полной мере считать пением, но не слушать его Тайка отчего-то не могла. Она попробовала заткнуть уши, но тщетно: слова звучали прямо у неё в голове:
«Всё, что прежде болело, — прошло, засыпай со спокойной душой. Спят в земле семена круглый год, но весна не придёт, не придёт. Травы спят и цветы — спи и ты — сон исполнит любые мечты. Всё, что прежде болело, — прошло. Засыпай. Будет всё хорошо».
Этот голос не принадлежал упырю — и всё же был знакомым. Где же она его прежде слышала?
Тайка выронила противоупыриный амулет и зевнула — веки будто свинцом налились. Она сползла вниз по холодной стене, сгребла пальцами иней вперемешку с землёй и принялась натирать щёки, чтобы не заснуть, но это не помогало. Невыносимая усталость разлилась по всему телу, кулаки разжались сами собой, и руки бессильно упали. У неё не хватило бы сил даже позвать на помощь, если бы это имело хоть какой-то смысл.
Уши будто набили ватой, Тайка не слышала никаких других звуков, кроме колдовского шёпота, и соображала тоже еле-еле. Песенные чары — это наверняка Лютогор, больше некому. Он ведь может говорить через упыря. И влезать в разум тех, до кого дотрагивался. Вот только Тайка не помнила, чтобы Лютогор к ней прикасался, — они ведь вообще не встречались. Почему же тогда голос звучит у неё в голове? Значит, одно из двух: либо этот сон наколдовал не Кощеевич, а кто-то ещё, либо Яромир ошибся. Второе вероятнее. Ох, плохо дело…
Она попыталась встать, но подошедший упырь присел рядом на корточки, приподнял пальцами её подбородок, заглянул в глаза и всё тем же чужим голосом произнёс:
— Спи, ведьма, спи.
И Тайка заснула.
***
Она вновь оказалась в дивном саду, где деревья тихонько звенели хрустальными листьями и в их острых гранях преломлялся мягкий солнечный свет. На стволах плясали золотистые блики, а небо полыхало закатным огнём. В кустах перекликались звонкоголосые птицы.
Былую усталость как рукой сняло, Тайку охватило блаженство и умиротворение. Она не помнила, как оказалась здесь, но знала: мечта сбылась. Вот же оно — Дивье царство — место, куда смертным путь заказан, а она все-таки дошла. Сколько железных сапог в дороге износила, сколько чёрствых хлебов съела? Наверное, много, но теперь всё это было уже не важно. Главное, что она здесь.
Ветви со спелыми золотыми яблоками опустились ниже, будто предлагая отведать угощение; в двух шагах от неё весело журчал родник. Вода стекала в круглую купель, выложенную гладко отполированными самоцветами. Рядом на камушке стояла деревянная кружка, но Тайка не стала срывать плоды и пить из родника — ещё успеется. Вместо этого она огляделась: неужели бабушка не пришла её встретить? Может, запаздывает?
И тут, как по заказу, вдалеке — прямо в просвете между чудесными деревьями — показалась знакомая точёная фигура в бело-голубом сарафане.
— Ба! — махнув рукой, Тайка побежала ей навстречу.
Но бабушка вместо того, чтобы раскрыть объятия, вдруг развернулась и пошла прочь.
— Ба, ты куда? — ещё громче закричала Тайка.
А та уходила всё дальше и дальше. Пришлось припустить за ней что было мочи — только тогда расстояние между ними начало сокращаться. Вот только силы почему-то закончились слишком быстро, как будто их нарочно вытянули.
Тайка споткнулась о корень (хрустальные листья ответили возмущённым перезвоном) и упала на колени прямо в мягкие благоухающие травы.
— Постой же! — сердце колотилось как бешеное.
Фигура медленно обернулась, и в тот же миг Тайка поняла свою ошибку: эта девица вовсе не была её бабушкой. Издалека ещё можно было ошибиться, но вблизи стало видно, что косы у той каштановые, а не чёрные, и глаза ярко-голубые — прямо под цвет сарафана. Незнакомка была очень красива — даже краше Радмилы: точёные черты лица, дугой изогнутые брови, пушистые тёмные ресницы, бледная, будто фарфоровая кожа, окрашенные лёгким румянцем скулы и уши не острые, а самые обычные. Выходит, она даже не из дивьих людей?..
— Как ты сюда попала? — девица рассматривала Тайку, словно какую-то диковинку.
— Я… я не помню, — она всё никак не могла отдышаться.
Незнакомка вздохнула:
— Наверное, ты тоже спишь, как и я. Тебе нельзя здесь оставаться!
— Почему? — Тайка вскочила на ноги. — Разве это не Дивье царство?
— Нет. Это место выглядит так, как тебе хочется, и исполняет твои желания — все, кроме одного.
— Это какого же?
— Проснуться, — девица горько усмехнулась. — Это Сонное царство, если хочешь знать. Я заперта тут навеки. А вот ты ещё можешь выбраться, если только… скажи, ты же не ела яблок и не пила воды?
— Н-нет.
Её собеседница облегченно выдохнула:
— Слава богу! Тогда, пожалуй, я смогу помочь. Прости, но мне придётся тебя ударить, это будет больно.
— Погоди-погоди, — Тайка отряхнула колени и выпрямилась. — Я ничего не понимаю! Сонное царство — это вообще где?
— Нигде и везде, — девица развела руками, и Тайка загляделась на чудесную серебряную вышивку, украшающую рукава её рубахи. — Сюда нельзя дойти по дорогам явного или потустороннего мира. Только заклятие открывает путь.
— Мне кажется, перед тем, как сюда попасть, я слышала какую-то песню…
Тайка нахмурилась. Воспоминания мелькали какими-то обрывками. Она была в погребе вместе с упырём… Но зачем она туда пошла? Вроде дед попросил. А что за дед?
— Позволь, я помогу. Только закрой глаза.
Девица шагнула ближе, коснулась пальцами Тайкиного лба и что-то шепнула на незнакомом языке.
Перед внутренним взором полыхнуло пламя, и отшатнувшуюся Тайку окатило воспоминаниями, как ледяной водой из ведра.
— Ой, — она помотала головой, — кажется, мне очень нужно попасть домой.
— Тогда пойдём. Мы должны вернуться на то место, где ты очнулась. Ты его, надеюсь, помнишь?
— Это у родника. Там ещё такие цветные камушки…
— А, я поняла, — незнакомка взяла её за руку и повела за собой.
Эта сказочная красавица будто не шла, а плыла, горделиво подняв голову. Высокие травы сами расступались перед нею, а листья тихонько позвякивали в такт её шагам.
— А ты сама-то как сюда попала? Тоже Лютогор заколдовал? — поинтересовалась Тайка.
Девица вздрогнула и сбилась с шага.
— Нет, не он. Это был сам Кощей.
— Но Кощей же давно мёртв. Почему же ты не расколдовалась?
— Мёртв? — обернувшись, она рассмеялась горьким невесёлым смехом. — Что ж, поделом ему, супостату окаянному!
На её красивое лицо набежала тень, но незнакомка быстро взяла себя в руки и добавила:
— Кощей был сильным чародеем. Как видишь, не все заклинания закончились с его смертью. Боюсь, мой сон будет вечным… А ты говоришь, Лютогор стал Кощеевым наследником?
— Ага, — Тайка кивнула. — Он напал на Дивье царство и многих успел превратить в ледяные статуи, прежде чем его поймали и заключили под стражу. Но потом этот гад сбежал из тюрьмы и опять взялся за старое. Я собираюсь разобраться с ним.
— Жаль… — её голос потускнел. — Не думала, что мальчик пойдёт по стопам отца...
Когда они спускались с пригорка к самоцветному роднику, в лицо подул такой сильный ветер, что Тайке пришлось остановиться, закрыв лицо руками. Деревья жалобно заскрипели. Несколько хрустальных листьев сорвались с ветвей и разбились вдребезги. Но незнакомка выставила перед собой ладони в защитном жесте, снова что-то пробормотала на чужом языке, и ветер стих.
— Сонное царство не любит отпускать гостей, — она поёжилась. — Знаешь, я и сама не рада. Мне ужасно скучно бродить тут одной, не с кем даже словом перемолвиться. Уже не знаю, сколько лет я не видела ни единого живого человека… Но всё же тебе надо уйти. Своей участи я и врагу не пожелаю.
— Неужели тебе никак нельзя помочь? — У Тайки защемило сердце. — Есть же на свете чародеи, способные сладить с Кощеевыми чарами?
— Разве что сам дивий царь, — девица поджала губы. — Вот только Ратибор не станет мне помогать.
— Сейчас правит не он, а его сын Радосвет. Он вроде как мой дед, и я могла бы спросить у него…
Тайка запнулась. Ну кто её за язык тянул? Она даже не видела ни разу этого царя. А вдруг он не такой уж и добрый, как она представляла по рассказам бабушки?
Но в глазах незнакомки загорелась надежда.
— Так ты, выходит, дивья царевна?
— Ну, не совсем…
— Спроси. За спрос ведь злата не требуют. Скажи ему: мол, Василиса о помощи просит. Если он согласится, я уж в долгу не останусь.
— Василиса? — Тайка улыбнулась: её новой знакомой очень шло это сказочное имя. — А я Тайка. Кстати, а ты Прекрасная или Премудрая?
Девица усмехнулась:
— Теперь уже, наверное, и та, и другая. Прости, но тебе совсем пора, медлить больше нельзя.
Она размахнулась и наотмашь ударила Тайку по лицу. Боль ожгла щёку, и свет перед глазами померк.
***
Она очнулась от холода. Голова гудела, кожу саднило от пощёчины. Тайка приоткрыла веки — и увидела ухмыляющуюся рожу упыря Иваныча, склонившегося над ней.
Она рывком села и — откуда только силы взялись — оттолкнула кровососа. Тот кувырком полетел в угол, разбив по пути пару банок. В воздухе остро запахло соленьями.
— Чокнутая! — взвизгнул Иваныч, катаясь по земле.
Тайка вскочила. Голова тут же закружилась, но она устояла на ногах. Ей крупно повезло: проклятый кровосос упал прямо на то место, где пролилась противоупыриная водица, и теперь пропитанная влагой земля жгла его даже сквозь одежду.
Воспользовавшись заминкой, Тайка подобрала оберег и зашептала заговор. Как ни странно, на этот раз всё сработало.
Иваныч обиженно зашипел:
— От ужо доберусь я до тебя, ведьма-а-а... — на последнем слове он широко зевнул, показав кривые клыки, а потом свернулся калачиком прямо на полу и раскатисто захрапел.
И в этот миг Тайка услышала, как снаружи в замке повернулся ключ.
Автор Чароит