Как сделать так, чтобы наши дети не смотрели дичь.

Мамы о наболевшем.
Можно картинно причитать и даже сорвать голос, ругая гаджеты, интернет и соцсети, но они уже давно — часть реальности, проросшая корнями фактически под кожу, прямо туда, где пульсирует кровь. Наши дети появились на свет в мире, который не желает обходиться без YouTube, Twitter или пиксаровских мультиков. Как это повлияло на материнство и отцовство? Привязать ребенка на целый день к планшету — это безучастность и насилие? Почему зависимость от телефона рождается по щелчку? Интернет изменил детей? Это нормально, если сын пропадает в YouTube? Как обойтись без инквизиции, когда ребенок часами зависает в мультиках? Об этом и не только журналист Полина Лесовец говорит с известными в Минске мамами Ксенией Вятской и Татьяной Шаповаловой. Чтобы помочь детям и родителям не потеряться в океане контента, Onlíner и VOKA запускают совместный проект «36,6».
Кто это?
Ксения Вятская (К. В.), 32 года — фуд-блогер, организатор фермерского рынка «Усё сваё». Жена, мама троих детей: Марку 10 лет, Богдану — 7, младшенькой Руфине — 3. Гедонист, эконатурал и природофил: в воспитании детей гаджетам и интернету предпочитает траву, листья, песок и божьих коровок. А еще теплые материнские объятия.
Татьяна Шаповалова (Т. Ш.), 34 года — эксперт детского и семейного досуга, блогер, создательница @ Mamago.by . Жена, мама двоих детей: Таисии 7 лет, Степану — 2. В прошлом маркетолог в IT, она считает «айфон» продолжением своей руки. При этом пытается соблюдать правило: для детей всего полчаса в день — телефон и полчаса — телевизор. Стремится показать красоту жизни без гаджетов.
«Не стоит обвинять во всех грехах наших мам, пап, бабушек и дедушек»
— Давайте начистоту: как изменилось материнство по сравнению с поколением наших мам?
К. В.: Я недалеко ушла от предыдущего поколения. Рано вышла замуж — в двадцать, рано родила первого ребенка — в двадцать два. Хотя меня саму поздно родили. Так что я не чувствую какой-то офигенной разницы. Женщины моей семьи похожи. Я, моя мама, моя бабушка, моя прабабушка, моя дочка — мы живем похожими интересами. Думаю, многое зависит от уклада конкретной семьи, от того, делают ли они «ямы» между поколениями.
Т. Ш.: Моя мама любит повторять: «Таня, как вам повезло, сейчас столько знаний! Мы же воспитывали детей, как „надо“: „нельзя!“, „чтоб всю тарелку супа доел!“, „на улицу не ходи!“. По жестким канонам». У нас же гораздо больше пространства для спонтанности, для жизни. Здесь послушаешь детского психолога, там — специалиста по развитию, тут — онлайн-курсы… В плане открытости знаний и возможности посмотреть в интернете наше родительство очень сильно отличается от предыдущего поколения.
— По моим ощущениям, наши бабушки и мамы находились в режиме постоянного «выживания», их главной задачей было одеть, обуть и накормить ребенка. На это уходили все силы. А что там мальчик или девочка чувствует, какова их «эмоциональная накормленность» — дело десятое. Оно и понятно: советская нищета, вечная нехватка самого необходимого… Вспомните истории, когда детей привязывали веревкой за ножку кровати и уходили на работу… Наше поколение уже не «выживает», а «живет», в бытовом комфорте и сытости, и у матерей впервые появилась ответственность не только за материальную обустроенность, но и за эмоциональное, ментальное здоровье ребенка. И, как ни парадоксально, это приводит к еще большему родительскому истощению. Согласны?
К. В.: Действительно, моя бабушка привязывала маму за ногу к кровати. Это вынужденная мера, потому что декрет был полтора месяца, а не три года. И яслей на всех не хватало. Но сейчас моя бабушка не делает этого с моими детьми, а дует им во все, что только возможно. Кормит, лепит пельмешки — все как надо. Мы говорим про поколения. Но наше поведение зависит исключительно от обстоятельств. Не мы плохие или хорошие, добрые, абьюзеры или жертвы, а просто такое стечение обстоятельств. Если бы у нас с вами было полтора месяца декрета, а потом — на завод, что бы мы сделали? Конечно, хочется надеть «белое пальто» и кричать: «Да я бы никогда!» Но поставьте себя на их место.
Т. Ш.: Все-таки мне кажется, что сегодня стало меньше насилия в семьях, и эмоционального в том числе.
К. В.: А я думаю, и сегодня родители легко могут совершать насилие знаешь чем? Своей безучастностью. «Привязывают» ребенка не к ножке кровати, а к планшету на целый день. Не стоит обвинять во всех грехах наших мам, пап, бабушек и дедушек. Даже возьмем нашумевший российский фильм «Батя» 2021 года: там показано, сколько всего советские родители (из 70-х и 80-х) с нами делали! Не было денег — вечно что-то мастерили, ходили в походы по лесам, гамаки, путешествия, долгие поездки в деревню к бабушкам, где нужно было уметь своими руками и козу подоить, и свиней накормить… А ведь это и есть главная задача родителя — дать ребенку навык делания.
Т. Ш.: Это как в классном пиксаровском короткометражном мультике «Песочник». Про птичку, которая боится воды и все открывает ротик, чтобы мама еду принесла. А мама ее — к волнам, к волнам. В итоге этот песочник научил всю стаю птиц правильно собирать ракушки. Столько гордости за него, аж слеза потекла в конце (улыбается. — Прим. Onlíner). Метафора проста: маме важно дать навык ребенку, дать ему удочку, а не рыбу.
«После декрета большинство женщин не возвращаются на нелюбимую офисную работу»
— Кажется, мы отошли от темы…
К. В.: Вернусь к твоему вопросу. Наше общество сегодня не просто живет в комфорте — оно перекормлено. Это общество сверхпотребления. Каждый имеет больше, чем нужно среднестатистическому человеку, и хочет еще. Давай, давай! Уже третий телевизор, пятнадцатый планшет!.. Так что воспитание намного ухудшилось. Какой навык такие родители могут дать, если вокруг одни планшеты?
Т. Ш.: А у меня другое окружение: все, наоборот, стремятся максимально дать детям.
К. В.: Конечно, и у меня такое окружение. А ты выйди в обычную жизнь, в «народ». Возможностей узнать стало больше, но, как говорил классик, «хрэн табе ў вочы», никто и не узнаёт. Хотя бы почитали элементарное: когда давать прикорм, сколько его давать, как избежать походов к ортодонту…
Т. Ш.: Когда моя мама и ее сестра были маленькими, они каждый вечер ждали, что бабушка придет и почитает на ночь. Обнимет. А она падала от усталости, пока все перестирывала, и надеялась, что дети заснут без нее поскорее. Сегодня у нас все козыри. Закинула вещи в стиралку — и наслаждайся жизнью. Именно поэтому у женщины в декрете освобождается время подумать о том, кто она и какую жизнь хочет жить. После декрета большинство не возвращается на нелюбимую офисную работу, многие начинают свое дело, находят себя — в фотографии или, там, рынок свой организуют (смотрит на Ксению и смеется. — Прим. Onlíner).
— То есть нет никакого истощения?
К. В.: Конечно, родительское истощение и сегодня существует. Будут кризисы. Ребенок будет орать. По ночам вы не сможете спать. Это стоит принять как неизбежное.
Т. Ш.: Самое главное — чтобы мама не оставалась одна. Со вторым ребенком я провалилась в эту яму. У мужа был важный проект, я сказала: «Окей, значит, потерплю» — и много забот взяла на себя. В итоге отношения трещали по швам. Я продолжала вести свой блог, плюс старшая дочь, плюс грудничок... Спасибо маме, что часто была рядом. Но мужское плечо, особенно с рождением малыша, — это очень важно. Иначе проходит целый день, за который ты сделала многое для работы, для детей, по хозяйству, по дому… а для себя — ничего. Начинаешь медленно себя ненавидеть. С тех пор я поняла, что с маленькими детьми нужно строить максимум один план на день. Например, перемыть посуду на кухне — все, достаточно. Сделаешь еще что-то сверх этого — уже героиня.
«Вроде бы столько сделала, оглядываясь назад, но жутко устала»
— Как вы умудряетесь совмещать декрет и собственное дело? Оборачиваясь назад, не жалеете о таком выборе?
К. В.: Сейчас мы должны пустить слезу, вздохнуть и запричитать: «Как же быстро выросли наши дети, а мы все пропустили» (смеется. — Прим. Onlíner). Если бы десять лет назад у меня уже был тот уровень жизни, которого я достигла благодаря бесконечной работе в трех декретах, если бы я сразу вышла замуж за мужчину с квартирой, который мне все обеспечивал, то просто бы десять детей родила, лежала в гамаке и была супермамашей (улыбается. — Прим. Onlíner). Ничего бы вообще не делала. Вообще.
Т. Ш.: Если бы я вернулась на семь лет назад, до рождения Таи, то точно бы в тысячу раз замедлилась. Просто быть мамой и лежать в гамаке мне мало, но я бы больше позволяла себе отдыхать. На адреналине и хлещущей через край инициативе я наделала много фигни. А потом немножко успокоилась и поняла: «Господи, как я устала! Капец!» Вроде бы столько сделала, оглядываясь назад, но жутко устала. Поэтому в последний год я от многого отказалась: оставила официальную работу в IT, ушла с параллельных проектов, продала швейное производство… Взяла только одно-единственное дело, которое дает мне возможность иногда взять день-два отдыха и в то же время жить в кайф, чувствовать, что я собой горжусь и дети мной гордятся, и с мужем есть о чем поговорить, кроме как: «Сегодня наш сын сказал первое слово».
К. В.: Мне стало гораздо легче, когда мы забрали из Украины мою бабушку и она начала выполнять роль любимой прабабушки для всех моих детей. Это большое счастье! Она часто сидит с ними, образовывает, учит цвета, делает зарядку, «ласточку» — все то, чего я никогда не делала. Бабушка обожает детей, и у нее есть стимул жить дальше. Как выживают родители, которые в этом смысле не могут опереться на собственных мам, пап, бабушек и дедушек, я не представляю.
«Наезжаю на детей из-за YouTube или TikTok, а потом вспоминаю, что сама смотрела „Покемонов“»
— Интернет навсегда изменил наших детей? Бабули ворчат: «Это поколение ничего не читает, вечно сидят в телефонах, вырастут дураками». Или все-таки нет?
К. В.: Нет, конечно. Ведь мы с вами — поколение телевизора. Тогда бабули на скамейках тоже наверняка ворчали, что мы «вечно сидим у экранов и вырастем дураками». Вспомните, сколько времени залипали в телевизоры. Сейчас-то, конечно, вытесняем этот опыт, притворяемся интеллектуалами (улыбается. — Прим. Onlíner). Начинаю наезжать на детей из-за ютьюба или тиктока, а потом вспоминаю, что сама смотрела даже «Добрай ранiцы, Беларусь!». Начинать нужно с себя. Помните «Покемонов»? (Смеется. — Прим. Onlíner.) Или первые компьютерные игры — «Червячок» и «Симс»? Как-то раз, классе в третьем-четвертом, я пришла к подруге рано утром и строила ванны в «Симс» до восьми вечера. Я помню это чувство полной утраты всего, которое булькало внизу живота. Я не видела ни света, ни солнца, ни момента, когда оно зашло, не понимала, что я голодная, что не ела весь день, что уже поздно, что уроки не сделаны… Целый день потрачен в пустоту. Я помню, что это такое, и поэтому лучше понимаю детей.
Т. Ш.: Мой ответ — да, если бездумно включить родительский эгоизм. Например, «я вся такая думала только о себе, хотела стать великой моделью, а тут родился ты и не даешь на фотосессии ходить — на телефон, только отстань». Ведь зависимость от телефона рождается буквально по щелчку. Достаточно только раз или два подсунуть гаджет, и ребенок сразу понимает: «Ага, прикольно, когда мама занята, я могу сидеть в телефоне. Мама не дает телефон? Включаем ор на полную. А-а-а-а-а!»
К. В.: Потом назад это откатывать очень долго и мучительно сложно.
— Как не удариться в противоположные крайности: «не дай бог ребенок посмотрит не тот фильм/мультик/видео, — конец света, его психика сломается!» и «полное отсутствие границ и запретов — вот наш стиль»?
Т. Ш.: У нас в семье правило: полчаса в день — телефон и полчаса — телевизор. Но вот буквально вчера дети спрашивают: «Мам, какой вечером будем смотреть мультик?» — и я понимаю, что это уже традиция и мои полчаса давно стали не такими строгими (улыбается. — Прим. Onliner). Тае я всегда объясняла, что не даю планшет и телефон, потому что у папы очень плохое зрение, он даже делал операцию, поэтому ее глазки будем беречь. И ведь действительно планшеты и телефоны портят зрение, в отличие от телевизора.
Но дочка все равно очень зависает на мультиках. Я делаю ей послабления, только когда она болеет. Болезнь в детстве — это ведь такое теплое время, когда можно замедлиться, восстановиться, никуда не спешить, целый день проваляться в кровати. Недавно мы просидели дома две недели и, конечно, превысили лимит в полчаса: могли смотреть мультики и час, и полтора. Но я стараюсь обсуждать с Таей что смотреть. Есть же очень много классных мультиков, особенно Pixar. Благодаря им можно не просто потратить время в пустоту, как правильно сказала Ксения, а что-то вынести. Какой-то свет в душе. Посмотреть «Тайну Коко» и подумать, что пора позвонить бабушке.
К. В.: Главное, чтобы родитель находился рядом и все пояснял, иначе дети воспринимают мультик просто как набор ярких картинок. Присутствие взрослого, а не использование фильмов, мультиков и интернета как затычки, отмазки: «Иди и мне не мешай». Но это мы говорим про идеальный мир (улыбается. — Прим. Onlíner). В реальности я сама порой так поступаю.
Т. Ш.: И я! У меня тоже бывают ситуации, когда хочется расслабиться, например в отпуске на пляже, и я даю детям телефон, лишь бы насладиться минутой тишины.
«Почувствуйте разницу: „Выключи мультик, я сказала!“ и „Хочешь, чтобы болели глазки, как у папы?“»
— Как хорошо, что вы не надеваете «белое пальто»!
К. В.: Никаких «белых польт» (смеется. — Прим. Onlíner). Недавно ездила с детьми в путешествие и так устала в дороге, что, когда мы добрались до дома и в восемь утра мои включили мульт и смотрели его до одиннадцати, я ни слова не сказала. Просто не могла встать от усталости.
Т. Ш.: У меня есть грешок с телефоном. Я не могу сказать Тае жесткое «нет», потому что не хочу, чтобы между нами выросла гигантская пропасть и дочь скрывалась в школе, поглядывая в смартфоны одноклассников. Не хочу над ней со свечкой стоять. Тая — та еще хитрюга (улыбается. — Прим. Onlíner). У нее есть свои полчаса телефона, а еще у Степы — свои полчаса. Но он пока маленький, не догоняет, что смотреть. И Тая, пользуясь временем брата, получает целый час.
К. В.: Моя малышка Ру в три года уже знает Влада А4, «Вкусняшки шоу» — вот это вот все. Старший Марк залипает в ютьюбе. Я пытаюсь в это не въезжать, потому что морально разложусь, когда узнаю, чем занимаются современные подростки (смеется. — Прим. Onlíner). Помню, как-то зашла в комнату, а мои мальчики громко кричат, ругаются матом. Потом, через слезы и истерики — конечно, им было очень стыдно — выяснилось, что есть в ютьюбе парень, который записывает видосы о том, как проходит компьютерные игры, и при этом страшно ругается. А дети просто его копировали.
Т. Ш.: Это Nieceik bro — мой враг. Кроме шуток, это реально страшно. Похоже на сатанизм какой-то. Но в Таиной школе почему-то очень пошло. И жесткими запретами это не получится контролировать. Я стараюсь с дочерью дружить. Сесть с ней и нарисовать этого героя, спросить: «Почему тебе так понравилось?» — «Мам, мне очень страшно, и я так проживаю свои страхи». — «Прикольно, давай нарисуем и сожжем».
К. В.: Да, там все связано с какими-то убийствами, могилами и зомби. И моя малышка Ру боится не бабая или деда-бородеда, а… зомби. Я ей говорю: «Откуда ты это выкопала?» Мы с мужем слово «зомби» даже не употребляем!
Т. Ш.: Я стараюсь говорить с дочерью искренне. У меня в детстве тоже были свои страхи, в основном какие-то примитивные герои, самый страшный, пожалуй, клоун Оно.
К. В.: Ой, я до сих пор его боюсь! (Смеется. — Прим. Onlíner.)
Т. Ш.: А сейчас этого полно повсюду. Открой ютьюб — и за одним видео подтянутся следующие. Ограничить это мы не можем. Но обсудить с детьми — вполне.
Продолжение по ссылке: https://people.onliner.by/2022/05/31/pokolenie-televizora