ОМАР ХАЙЯМ 18.

05.1048 (ст. ст.) – 4.12.1131 (ст. ст.)
Великий персидский ученый XI-XII вв.:
философ, математик, астроном, астролог, врач, поэт http://haiam.ru/ Спорщик с Богом, бесстрашный ум, чуждый иллюзий, учёный, и в стихе стремящийся к точной формуле, к афоризму. Каждое четверостишие - уравнение. Одна и та же мысль варьируется многократно, рассматривается с разных сторон. Посылки всё те же, а выводы порой прямо противоположны. Есть в этих крайностях высшее единство - живая личность поэта, примиряющая любые противоречия.
Он вольнодумец, разрушитель веры; он безбожник и материалист; он насмешник над мистицизмом и пантеист; он правоверный мусульманин, точный философ, острый наблюдатель, ученый; он гуляка, развратник, ханжа и лицемер. Он не просто богохульник, а воплощенное отрицание положительной религии и всякой нравственной веры; он мягкая натура, преданная скорее созерцанию божественных вещей, чем жизненным наслаждениям; он скептик-эпикуреец, он персидский Абу-л-Ала, Вольтер, Гете… Можно ли, в самом деле, представить человека, в котором могли бы совмещаться и уживаться такая смесь и пестрота убеждений, противоположных склонностей и направлений, высоких доблестей и страстей, и колебаний.
Для одних он «поэт-певец земных радостей и удовольствий, любитель вина и женщин», а другие скажут «поэт-философ», узрев в его стихах отголоски популярного в то время суфизма. Да, в сознании миллионов жителей нашей планеты Омар Хайям – это, прежде всего, гениальный поэт, автор знаменитого на весь мир «Рубайята»
Однако этот великий «Палаточник» (Эпитет «Хайям» означает «палаточных дел мастер». Более вероятно, что этим ремеслом занимался не сам Хайям, а его предки, поскольку уже в относительно молодом возрасте Хайям достиг в обществе привилегированного положения, которое давало ему возможность жить, не думая о «куске хлеба». Ему была пожалована пенсия, достаточная, чтобы иметь возможность посвятить себя науке и литературе.) был не только поэтом, но и автором глубоких философских и математических трактатов. Современники восхищались его обширными познаниями в самых разных областях знаний, феноменальной памятью и математическим дарованием. Он серьезно занимался астрономией и астрологией, и в течение 18 лет возглавляя знаменитую в то время Исфаханскую астрономическую обсерваторию. Созданный им более 800 лет назад астрономический календарь точнее того, которым мы пользуемся сейчас!
К тому же, о чем уж точно знают не многие, Хайям был хорошим врачом, последователем учения Ибн Сины (Авиценны), глубоко изучившим его труды, и сам успешно занимался медициной и целительством.
И, конечно же, Хайям был учителем и имел учеников, благодаря которым и были записаны все его стихи и трактаты. Но, следует заметить, что если к трактатам он относился серьезно, ставя при их написании определенные цели, то, что касается стихов, они никогда не писались им специально, и уж тем более не предназначались «для печати». Это был своего рода способ изложения мыслей, способ ответа на вопросы учеников, или же ответ на то или иное бытующее в обществе мнение, вышедший указ правителя, догматы религии, или же ответ в споре с другими учеными, как соревнование в изложении взглядов на те или иные вещи.
В миру Хайям считался дворцовым астрологом, который довольно долгое время жил при дворе уважавшего его и покровительствовавшего ему хорасанского правителя Малик-шаха . Слава Хайяма как астролога-прорицателя, наделенного особым даром ясновидения, была очень велика. Еще до появления его в Исфахане при дворе Малик-шаха о нем знали как о высшем авторитете среди астрологов. При этом отмечено, что он никогда не вмешивался в дела государственные и политические, никогда не писал хвалебных од правителю и не был придворным льстецом, ожидавшим от своего покровителя милостей и подачек.
(В далекой древности Хорасан составлял ядро парфянского государства, обладавшего высокой культурой. Парфия входила в состав древнеперсидского царства Ахеменидов и вместе с ним была покорена в 330 г. до н.э. Александром Македонским. После распада империи Александра Парфия вошла в Сирийское царство Селевкидов, но в середине III в. до н.э. вновь стала независимым царством во главе с правителем Аршаком, основателем династии Аршакидов, и одним из самых могущественных царств на территории Азии, простиравшемся от Инда до Кавказа. Расцвету Парфии способствовало то, что она находилась на «великом шелковом пути» из Китая в Рим. В 226 году обессиленное многолетними войнами с Римом Парфянское царство было покорено среднеперсидским царством Сасанидов, государственной религией которого был зороастризм. А в 636 году Хорасан вместе со всем царством Сасанидов был завоеван арабами и вошел в состав созданной ими империи – халифата, навязавшего всем покоренным землям религию ислама.
Время правления султана Малик-шаха: 1073–1092. Этот период был довольно благоприятен для ученых и науки, которая заметно продвинулась в своем развитии, а в отдельных областях заметно опередила свое время.)
Хайям был открыт для общения с любыми учеными, но независим от них в своих мыслях. Официальные религиозные деятели, не находя в нем своего единомышленника, испытывали к нему ненависть, а возможно, даже боялись его. Философские взгляды Хайяма вызывали злобное раздражение ревнителей ислама, поэта-мудреца преследовала крамольная слава вольнодумца и вероотступника. Предположительно, за ним шпионили различные религиозные секты, и время от времени его жизни угрожала опасность, но никто и никогда не осмелился поднять на него руку. Для многих было не понятно, какой же он веры, и верит ли он в Бога вообще?
Это был человек гордый и независимый, исполненный чести и достоинства, свободный от каких бы то ни было установок, идущий своей дорогой, своим собственным путем в полном одиночестве. Постигший знания, одаренный талантом и мудростью, он, скорее, наблюдал за жизнью, нежели противился ей. И на все превратности судьбы отвечал своим метким и кратким стихом. Это был человек, при появлении которого на людях восхищенная толпа отступала со словами: «Идет Учитель!»
К сожалению, о его жизни известно очень мало, история почти ничего не сохранила из того, что можно было бы считать достоверными сведениями об Омаре Хайяме. Оказывается, даже его ныне знаменитые на весь мир стихи были открыты миру лишь спустя семь столетий после смерти их автора! И сделал это англичанин по имени Эдвард Фицджеральд, выполнивший вольный перевод стихов Хайяма и опубликовавший в 1859 году книгу «Рубайят Омара Хайяма». До конца XIX века этот перевод выдержал целых 25 изданий!
Хайям-поэт – создатель сотен рубаи, кратких и поучительных: для одних, понимающих все в буквальном смысле, – простых и понятных; для других, настроенных философски и мистически, – полных тайн и сакральной сути. Но каждый из рубаи – это мини-поэма, заключенная в четырех строках, выстроенных по особому принципу стихосложения .
Рубаи строится со строгостью логического силлогизма – вероятно, это одна из главных причин, привлекшая к этой разновидности персидского стиха Хайяма-математика: в первых двух строках рубаи, как правило, заключены посылки, в третьей строке (значительность которой нередко акцентируется отсутствием рифмы) – содержится вывод, который закрепляется завершающей сентенцией четвертой строки. Но, конечно же, поэзия не сводится к формуле, поэзии нельзя научиться. Просто, в человеке есть что-то помимо разума и знаний, и это «что-то» не может быть выражено через обычное слово. Нужна музыка, а поэзия и есть музыка, только заключенная не в ритмах звуков, а в ритмах поэтических слов.
О чем писал Хайям? О мире, о Боге, о людях, о величии времени, его краткости и быстротечности в пределах одной человеческой жизни, о ценности каждого данного нам мгновения. Согласно Хайяму, мистическая, тотальная целостность мига – это то же самое по сути, что и целостность вечности, ибо вечность прячется в точке мига.
В то же время миг – символ свободы человеческого духа. Свободным нельзя быть завтра, или послезавтра, свободным можно и нужно быть здесь и сейчас, каждый миг своего существования.
Жизнь, по Хайяму, – это река переплетенных мгновений, и каждое из них человек должен пройти, осознать и испить. Жизнь, по Хайяму, – это умение по-настоящему ощущать и ценить каждый миг дарованной нам жизни, сделать его как можно более радостным и пьянящим.
Эстетический идеал поэта-Хайяма – это личность, вольная, свободомыслящая, с чистой душой. Главные всечеловеческие ценности – честь, достоинство, мудрость, усердие, дружба, любовь, жизнерадостность. Но окружающая действительность очень сложна, и потому нередко в его стихах встречается боль и горечь, скепсис и отчаяние, неверие и нигилизм. При этом поэт четко разделяет добро и зло, как свет и тьму этого мира, но свое миропонимание никому не навязывает. Хайям не поучает, Хайям размышляет.
И, конечно же, Хайям воспевает любовь! И вино…
Одна из центральных, на первый взгляд, тем его стихов – это тема вина, причем она появляется в сочетании с самыми разными проблемами и мыслями. Но только предельно ограниченное обывательское мышление материалиста способно сделать вывод о том, что это – гимн бездумному и бессмысленному пьянству. Вместе с тем (и это немаловажно!) не стоит забывать о том, что мы читаем вольный перевод стихов Хайяма, в котором переводчики нередко соревнуются друг с другом в красноречии, нежели стремятся передать истинную суть стихов и заключенных в них мыслей. Хайям довольно сложен в переводе, не говоря уж о том, что он сам говорил о своих стихах, как о «полных скрытого смысла».
Например:
Жизни стыдно за тех, кто сидит и скорбит,
Кто не помнит утех, не прощает обид.
Пой, покуда у чанга не лопнули струны!
Пей, покуда об камень сосуд не разбит!
Разве здесь речь идет о пьянстве? Речь идет о необходимости ценить жизнь и жить полноценной жизнью до самого ее завершения, ни мгновения не растрачивая впустую.
Нередко «опьянение» в стихах Хайяма, так же как и в стихах суфиев, – символ внутреннего озарения. Если под влюбленностью, согласно миропониманию суфиев, иметь в виду стремление ко Всевышнему, а под вином – суфийский путь, то опьянение – это мистический экстаз. То есть в суфийской традиции такие аллегории, как «вино» и «питие вина», являются символом скачка в духовном развитии, символом внезапного преображения на пути духовном, когда «ищущий» преодолевает ограничения обычного мышления, когда вдруг вспыхивает внутренний свет и ускользающая истина заполняет все внутреннее пространство. Суфизм использует тему вина и тему любви для мистического объяснения сложнейших и тончайших нюансов движения на пути к познанию Всевышнего. Или, как пишет Хайям:
Я влюблен, осушаю я чашу до дна сегодня,
В дом кумиров зашел я, поклонник вина, сегодня.
Пред высоким чертогом Всевышнего ныне стою,
И свобода от уз бытия мне дана сегодня.
В некоторых же случаях слова о вине у Хайяма следует интерпретировать как прямой вызов ортодоксальной духовной тирании, направленной против личности. Известный английский востоковед Дармстетер писал в своей книге о персидской поэзии: «Человек непосвященный сначала будет удивлен тем местом, какое вино занимало в персидской поэзии. Однако в ней нет ничего общего с нашими застольными песнями. Застольные песни Европы – песни пьяниц; в Персии же это – бунт против невежественных, высокомерных и лицемерных святош, против подавления человеческой природы и разума. Пьющий для поэта – символ освободившегося человека». В таком понимании «вино» Хайяма – это и символ бунта против невежественной ортодоксии, и символ освобождения человека, его индивидуальности, освобождения для обретения своей истинной ценности, своей целостности. Недаром некоторые критики писали, что стихи Хайяма – это жалящие змеи для мусульманского законоположения:
Отречься от вина? Да это все равно,
Что жизнь свою отдать! Чем возместить вино?
Могу ль я сделаться приверженцем ислама,
Когда им высшее из благ запрещено?
Ну и, конечно же, Хайям, как любой нормальный мужчина, не был чужд обычных земных радостей, в буквальном смысле воспевая и вино, и любовь, и красавиц, и наслаждение:
Дай вина! Здесь не место
пустым словесам.
Поцелуи любимой –
мой хлеб и бальзам,
Губы пылкой возлюбленной –
винного цвета,
Буйство страсти
подобно ее волосам.
Полный кубок –
мой друг, собеседник и брат,
Губы милой –
мой дом и мой розовый сад.
У ланит твоих
цвет виноградного сока,
Я в кудрях твоих,
грешник, запутаться рад.
Хайям-философ подробно изучал самые разные направления философской мысли своего времени. Но с особой тщательностью осваивал огромное научное наследие Ибн Сины (Авиценны). Некоторые его сочинения Хайям перевел с арабского на фарси, проявив своего рода новаторство, ведь в Иране того времени языком науки был исключительно арабский язык.
Первый самостоятельный философский трактат Омара Хайяма «Трактат о бытии и долженствовании» относится к 1080 году. Он был написан в ответ на письмо имама и судьи Фарса, одной из южных провинций Ирана. Судья предлагал «Царю философов Запада и Востока Абу-л-Фатху ибн-Ибрахиму Хайяму» объяснить, как тот понимает мудрость Аллаха в сотворении мира и человека и признает ли необходимость молитв. Это обращение идеолога ислама к Хайяму было вызвано распространившимися в то время анти-исламскими высказываниями авторитетного ученого. Письмо имело своей целью побудить Хайяма выступить с открытым признанием основных религиозных положений ислама. В ответном трактате Хайям, назвав себя учеником и последователем Авиценны, высказал свои суждения с философских позиций восточного аристотелианства .
(Основателем аристотелевской школы в восточной философии был выдающийся ученый Абу Наср Фараби (870–950), имевший почетное звание «Второй Учитель». Он являлся также комментатором учения Платона. В своих работах Фараби пытался соединить доктрину Стагирита с концепцией Плотина об эманациях; в социально-этических трактатах он развивает учение о «добродетельном городе», руководимом правителем-философом, который одновременно выступает как имам, предводитель религиозной общины, и передает людям получаемые им от Бога истины.)
Признавая существование Бога, как первопричины всего сущего, Хайям утверждал, однако, что конкретный порядок явлений – не результат божественной мудрости, а определяется в каждом частном случае законами самой природы.
Взгляды Хайяма, заметно расходившиеся с официальной мусульманской догматикой, были изложены в трактате сдержано и конспективно, языком недомолвок и иносказаний. Несравненно более смело, можно даже сказать, вызывающе дерзко, анти-исламские настроения ученого находили выражение в его стихах. Например:
Отрекся б от всего, но от хмельного – нет.
Забвение вина? О том и слова нет.
Где сказано, что я подамся в мусульманство,
Зороастрийский хмель забуду? Что вы, нет!
Именно в такой суровой и постоянно усложнявшейся духовно-интеллектуальной обстановке, когда в стране все больше утверждались фанатичные факихи (Факих – мусульманский ученый-правовед, ортодоксальный знаток шариата) , писал Хайям свои философские труды, рассматривая в них острые теологические вопросы. А факихи, отрицая всякую возможность познать творение, объявляли «неверными» и преследовали всех без разбора: математиков за развитие науки, астрономов за изучение движения звезд и планет, врачей за составление и применение лекарств, философов за стремление постичь законы мироздания, и даже тех, кто стремился познать смысл Корана путем раскрытия его тайных смысловых аллегорий. Спасением от неминуемой расправы была принадлежность ученого к шахскому двору.
Всего же перу Хайяма принадлежат пять дошедших до нас философских трактатов:
• «Трактат о бытии и долженствовании» (1080);
• «Ответ на три вопроса: необходимость противоречия в мире, детерминизм и вечность» (1080–1091);
• «Свет разума о предмете всеобщей науки» (1080–1091);
• «Трактат о существовании» (1080–1091);
• «Трактат о всеобщности существования» (1105–1110).
Все трактаты очень кратки и лаконичны, и как считают исследователи, причина этого заключалась в том, что Хайям в течение длительного времени занимался математическим анализом и привык к краткому изложению своих мыслей.
В трактатах рассматриваются такие важнейшие вопросы философии, как существование пустоты, движение и необратимость времени, роль Бога и возможности его познания человеком, а также вопрос о происхождение и сути зла на земле: «Знай, что это вопрос, вызывающий смущение у большинства людей, так что почти нет такого мудреца, которого не охватило бы смущение по поводу этой главы. Я и мой учитель аш-Шейх ар-Раис Абу Али аль-Хусайн ибн Сина аль-Бухари... обратили внимание на этот вопрос».
Омар Хайям о происхождении и существовании зла :
(Точка зрения Омара Хайяма на вопросы добра и зла, и особенно оценка им сути зла, имеет очень большое значение при рассмотрении гороскопа Хайяма (см. далее), в котором в точном соединении с Солнцем находится Черная Луна (кармический индикатор зла), к тому же, не исключено, точно на Асценденте).
По вопросу существования зла на земле Хайям пишет: «Нет сомнения, что Необходимо Сущее сотворило противоречие в вещах случайно и не по своему существу. Оно не сотворило черноту как противоположность белизне. Оно сотворило черноту не как противоположность белизне, а как возможно существующую сущность, ибо все есть возможно существующая сущность, а всякая возможно существующая сущность создана Необходимо Сущим, потому что само существование есть благо».
Согласно Хайяму, Всевышний как единственно необходимо сущее внутри Себя лишен противоречий, Он целостен и един, ибо иначе Он не был бы необходимо сущим. Мир человека как инвариантность, созданная Творцом, обладает высшим благом – бытием. И мир этот, как сложная инвариантность, развивается, реализуя некоторые свои возможные сущности в сущности действительные, через объективные противоречия, по законам, обусловленным Всевышним. Одним из объективных следствий подобных закономерностей является зло, но это зло с точки зрения человека.
Хайям вводит в свою концепцию понятие «случайность», и с точки зрения его противников, здесь содержится весьма уязвимое место его построений, ведь случайность в применении к Творцу означает принижение Его всемогущества. Хайям и сам понимает слабость этого пункта: «Всякий, Кто сотворил черноту, чтобы она была возможно существующей, тем самым случайно создал противоречие, и Творца черноты зло не касается никаким образом. Следовательно, первая цель есть высшая цель, она есть вечная истинная милость и состоит в создании блага. Но этот вид блага невозможен без зла и несуществования, которые присущи ему только случайно».
Хайям акцентирует внимание на диалектике существования: поскольку высшая цель Творца – существование, то это существование невозможно без зла, то есть несуществования. Поскольку Всевышний объемлет все, то это все не может быть без так называемого зла. То есть, по Хайяму, речь идет о ключевом принципе: развитие мира невозможно без постоянного преодоления несуществования, то есть борьбы существования и несуществования через противоречия. Тезис о случайности зла в данном случае необходимо интерпретировать как оптимистическое кредо рационалиста и ученого, верящего в прогресс именно существования.
Ортодоксальная теологическая точка зрения такой ответ Хайяма не могла признать убедительным: пусть Всевышний создал зло случайно, но ведь все равно эта случайность, в конечном счете, умаляет всемогущество Всевышнего. Поэтому Хайям был вынужден писать: «Здесь имеются подробности, которые невозможно выразить, и сообщающий не может сообщить это, так как у него нет достаточной ясности для этого. Только глубокая интуиция может достичь того вдохновения, которое удовлетворяет совершенную душу и с помощью которого она вкушает наслаждения высокого разума».
Как видим, Хайям не исключал необходимость зла, рассматривая борьбу со злом и преодоление зла как стимул развития мира, хотя и сомневался в этом.
Омар Хайям, как человек мысляще-ищущий, задавал себе сотни вопросов, касающиеся сути мироздания и всего происходящего в нем, но не всегда находил на них ответы. Он был человеком верующим, хотя и по-своему видевшим Бога, который проявлял себя не в постоянной гармонии любви и мира, не в постоянном всемогуществе и абсолютной целенаправленности, а как беспредельная загадка и вечный вызов. Не имея возможности до конца разгадать эту тайну, Хайям сокрушался в своем смятении:
Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим?
В чём нашей жизни смысл? Он нам не постижим.
Как много чистых душ под колесом лазурным
Сгорает в пепел, в прах, а где скажите, дым?..
Хайям-математик. Математика была, пожалуй, главным направлением научных занятий Омара Хайяма и явилась продолжением как работ классиков греческой и эллинистической науки – Аристотеля, Евклида и Аполлония, так и выдающихся предшественников Хайяма в персидском мире – Хорезми и Бируни. До наших дней дошли лишь четыре математические работы Хайяма:
• Трудности арифметики;
• Трактат о доказательствах задач алгебры и алмукабалы;
• Комментарии к трудностям во введениях книги Евклида;
• Весы мудрости, или Трактат об искусстве определения количества золота и серебра в сплавах из них.
Впервые в истории математических дисциплин Хайям дал полную классификацию основных видов уравнений – линейных, квадратных, кубических (всего 25 видов) и разработал теорию решения кубических уравнений. Именно Омару Хайяму принадлежит заслуга первой постановки вопроса о связях геометрии с алгеброй. Он обосновал теорию геометрического решения алгебраических уравнений, что подвело математическую науку к идее переменных величин.
Математическая работа Хайяма «Трудности арифметики» была посвящена методу извлечения корней любой степени из целых чисел, в основе которого лежала формула, получившая в дальнейшем название бинома Ньютона.
По ссылкам, имеющимся в сочинениях Хайяма, известно также, что его перу принадлежал оригинальный трактат, разрабатывающий математическую теорию музыки.
Но Хайям занимался не только чистыми математическими исследованиями, а и выполнял прикладные работы по заказу своих высокопоставленных покровителей. Об этом может свидетельствовать небольшое сочинение Хайяма «Весы мудростей», в котором решается классическая задача Архимеда об определении количества золота и серебра в сплаве, а также точного определения массы драгоценных камней.
Однако математические работы Хайяма долгие века оставались неизвестными европейским ученым, создателям новой высшей алгебры и неевклидовой геометрии, и они были вынуждены заново пройти долгий и нелегкий путь, который за пять–шесть веков до них уже проделал Омар Хайям.
Хайям, астроном и астролог, был приглашен правителем Малик-шахом для строительства астрономической обсерватории в Исфахане (в течение 18 лет Омар руководил ей) и проводил наблюдения за движением звезд и планет, она была одна из лучших в то время. На основании многолетних наблюдений за движением небесных тел он составил «Астрономические таблицы Малик-шаха», которые были широко распространены на средневековом Востоке.
В сельджукском государстве во времена Хайяма существовало одновременно две календарные системы: солнечный зороастрийский календарь и лунный календарь. Обе календарные системы были несовершенны.
Солнечный зороастрийский год того времени насчитывал 365 дней; поправка на неучитываемые дробные части суток корректировалась только один раз в 120 лет, тогда ошибка вырастала уже в целый месяц.
Лунный же мусульманский год в 355 дней был совершенно непригоден в практике ведения сельскохозяйственных работ.
В течение пяти лет Омар Хайям вместе с группой астрономов вел научные наблюдения в обсерватории, в результате чего ими был разработан новый календарь, отличавшийся высокой степенью точности. Если считать, что в календаре Хайяма высокосный год, отделяемый от предыдущего високосного года не четырехлетним, а пятилетним промежутком, всегда является восьмым, то в итоге получается исключительно простой календарь с 33-летним периодом, причем высокосными годами являются 4, 8, 12, 16, 20, 24, 28 и 33-й годы. Средняя продолжительность года в этом случае равна 365,2424 суток, то есть отклонение от истинного солнечного года равно 0,0002 суток, и, следовательно, ошибка в один день накапливается за 5000 лет. Это было выдающееся достижение. Для сравнения: в современном календаре средняя продолжительность года равна 365,2425 суток, то есть отклонение от истинного года равно 0,0003 суток, и ошибка в один день накапливается за 3333 года. Календарная реформа Хайяма с 33-летним периодом обращения Солнца оценивается современными учеными как замечательное открытие, но, к сожалению, она не была внедрена в жизнь.
В эпоху Омара Хайяма астрономия была неразрывно связана с астрологией, которая входила в средние века в число наук особой практической необходимости. Астролог был одним из главных приближенных шаха. Так и Хайям входил в ближайшую свиту султана Малик-шаха, то есть в число его «надимов» (советников), и, разумеется, практиковал при царском дворе как астролог. Слава Омара Хайяма, как астролога-прорицателя, была очень велика.
Почти все астрономы Средневековья в той или иной степени занимались составлением прогнозов, следя за движением звезд. Поэтому-то и терминология астрономов и астрологов была во многом сходна. Например, известные «Маликшахские астрономические таблицы», составленные под руководством Хайяма, в определенной степени являются одновременно и астрологическими. В них содержатся названия звезд, их положение в созвездиях, долгота и широта, величина звезд, темпераменты людей, родившихся под соответствующим знаком, а также воздействие (благоприятное или неблагоприятное) звезд на людей.
И в своем «Ноуруз-наме» Омар Хайям фактически не разделяет астрологию и астрономию: «Говорят, что когда Всевышний приказал Солнцу сдвинуться с места, чтобы его лучи и приносимая им польза были бы повсеместно, Солнце вышло из головы Овена, тьма отделилась от света, и появились день и ночь. Так началась история этого мира. После этого оно через 1461 год вернулось на то же место в тот же день и в ту же минуту (если считать, что годовой оборот Солнца равен точно 365,25 суток, то через 1461 год Солнце возвращается в ту же точку небесного свода в ту же минуту). За это время Юпитер соединялся с Сатурном 73 раза. Это называют малым соединением; это соединение бывает каждые 20 лет. Когда Солнце заканчивает свой оборот и возвращается на то же место, между Сатурном и Юпитером происходит соединение в том созвездии Зодиака, которое является созвездием упадка Сатурна, противостоящим созвездию Весов, являющемуся созвездием возвышения Сатурна. Один оборот здесь, один оборот там в том порядке, как мы указали и показали места светил». Считалось, что при прохождении планет через «созвездия упадка» благотворное влияние этих планет на судьбы людей ослабляется, при их прохождении через «созвездия возвышения» – усиливается.
В своем трактате Омар Хайям пишет: «С помощью науки астрологии утверждают, что владеющие луком, если они стрелки и занимаются большей частью времени оружием стрельбы, не нуждаются (ни в чем другом). Победа каждого войска зависит от оружия – стрелы, и стрелки, владеющие этим оружием, побеждают. Довод в пользу этого таков, что судьба этого оружия находится в созвездии Стрельца, а природа Стрельца огненная. Большим счастьем является дом Юпитера – треугольник в созвездии Стрельца, созвездие Льва является домом Солнца, а достоинства созвездия Овна объясняются тем, что оно – дом Марса».
В рубайяте Омара Хайяма есть целый цикл, в котором говорится о воздействии Небес на жизнь людей.
Здесь же заметим, что астролог-Хайям по совместительству и весьма успешно выполнял обязанности походного врача в военных походах Малик-шаха. По словам самого Хайяма, искусству врачевания он научился по книге врача-астролога Абу Али ибн Сины «Канон врачебной науки», многие отрывки из которой запомнил наизусть.
«Ноуруз-намэ» – трактат астронома-астролога Омара Хайяма интересный как в политическом, так и интеллектуальном плане, в котором для иллюстрации своей мысли автор обращается к поучительным рассказам и притчам, приводит исторические факты и медицинские советы, легенды, анекдоты и мифы. Трактат начинается словами: «В этой книге раскрывается истина Ноуруза, в какой день он был при царях Ирана, какой царь установил его и почему его справляют, а также другие обычаи царей и их поведение во всех делах».
Главная причина, по которой была написана эта книга, – желание Хайяма привлечь новых правителей государства, пришедших к власти после смерти Малик-шаха, к возобновлению деятельности Исфаханской обсерватории и продолжению астрономических наблюдений. Применяя все свое психологическое мастерство, Хайям старался использовать такие аргументы и доводы, которые оказали бы на правителей наиболее благоприятное воздействие. Вот некоторые из них:
…Всевышний Изед (Бог) создал Солнце из света, а с помощью Солнца он сотворил небо и землю. Все люди чтят Солнце, так как оно есть свет из светов Всевышнего , они смотрят на него с торжественностью и почтением, так как Всевышний обратил больше внимания на сотворение его, чем на сотворение всего остального.
…Когда проходят четыре части большого года, совершается Ноуруз и происходит обновление состояния мира. У царей имеется обычай – в начале года им необходимо произвести определенные церемонии для благословения. Тот, кто в день Ноуруза празднует и веселится, будет жить до следующего Ноуруза в веселье и наслаждении. Эту практику для царей установили ученые.
…Через 421 год царствования Джамшида... Солнце в своем Фарвардине вошло в начало Овна. Таким образом, мир пришел в равновесие. Джамшид подчинил дьяволов и приказал устроить бани... Люди разумом и опытом в течение времени дошли до такого состояния, какое мы видим теперь. Далее Джамшид скрестил осла и лошадь и получил мула. Он добыл в копях драгоценные камни и сделал все виды оружия и украшений. Он устроил праздник в упомянутый нами день, дал ему название «Ноуруз» и приказал людям праздновать каждый год появление нового Фарвардина и считать этот день новым (годом) до тех пор, пока не произойдет большой оборот (Солнца). В этом и состоит истина Ноуруза.
В обычаях царей Ирана: справедливость, возведение зданий, обучение наукам, занятия философией, покровительство ученым – во всем этом они проявили большое усердие
…Если же кто-нибудь умирал и после него оставался сын, который мог бы выполнить ту же службу, ему передавали «хлеб» его отца. Но сын царя в этом отношении был еще более ревностен, чем его отец, чему было несколько причин: он говорил, что сыну еще более необходимо закончить недоделанное дело своего отца, объясняя это тем, что, поскольку мы сели на трон отцовского царства, нам более удобно сделать это, чем ему.
Омар Хайям пишет, что в день Ноуруза «мобад мобадов, первый человек не из семьи царя» (верховный жрец в зороастризме) приходил к царю с золотым кубком, полным вина, с перстнем, дирхемом и царским динаром, с ростками ячменя, мечом, луком и стрелой, с чернильницей и пером, восхвалял и благодарил его:
«О, царь! В праздник Фарвардин в месяц Фарвардин будь свободным для Йаздана и религии Каев. Соруш (ангел-вестник в зороастризме) внушил тебе ученость, проницательность, знания, живи долго с характером льва, будь весел на золотом троне, вечно пей из чаши Джамшида, соблюдай обычай предков с великодушием и добродетелью, будь справедливым и правым, пусть твоя голова не седеет, пусть твоя молодость будет похожа на ростки ячменя, пусть твой конь будет резвым и победоносным, пусть твой меч будет блестящим и смертельным для врагов, пусть твой сокол будет удачливым на охоте, пусть твое дело будет прямым, как стрела, овладей еще одной страной, будь на троне с дирхемом и динаром, пусть талантливый и ученый человек ценится у тебя и получает жалованье, пусть твой дворец будет цветущим и твоя жизнь долгой».
После этой речи мобад мобадов отведывал вина и давал кубок царю, в другую его руку вкладывал ростки ячменя, клал у трона динар и дирхем: «Этим он желал, чтобы, если в день Ноуруза, в Новый год, вельможи видят что-либо первым взглядом, они были бы веселы и радостны до следующего года и были бы с этими вещами в счастье. Это благословенно для них, так как вещи, предложенные царю, являлись причиной радости и процветания мира».
Однако голос Хайяма не был услышан. Новые цари бились за передел власти, и потому ни до ученых, ни тем более до их наблюдений за звездами им не было никакого дела.
А жизнь тем временем продолжала идти своим чередом, посылая то радости, то горести на пути Хайяма. Немного поплутав по свету, он вернулся в свой родной Нишапур, где преподавал в медресе и давал частные уроки. В силу отсутствия покровительства властей на него вновь обрушились гонители и преследователи. Все меньше ему хотелось быть на людях, все больше привлекало уединение.
Если подлый лекарство нальет тебе - вылей!
Если мудрый нальет тебе яду - прими! http://www.omg-mozg.ru/omar.htm http://haiam.ru/stihi6-01.html