24 августа 1990 года, ушел из жизни Сергей Довлатов.
Шли мы с приятелем из бани. Останавливает нас милиционер. Мы насторожились, спрашиваем:
— В чем дело?
А он говорит:
— Вы не помните, когда были изданы «Четки» Ахматовой?
— В тысяча девятьсот четырнадцатом году. Издательство «Гиперборей», Санкт-Петербург.
— Спасибо. Можете идти.
— Куда? — спрашиваем.
— Куда хотите, — отвечает. — Вы свободны…
Смесь обыденности и безумия. Оказалось, вовсе не художественный вымысел. Вот заехал я сегодня на заправку, пристроился в очередь. Жду, слушаю по радио музыку. А в двух шагах на перевернутом деревянном ящике сидит бомж. Санитарно запущенный. В каком-то блохастом балахоне. Сидит, жмурится на солнышке, ковыряет в носу, прислушивается к музыке из открытого окна моей машины. И вдруг так, между прочим, спрашивает:
— Девятая симфония Бетховена? Дирижирует кто? Не Аббадо?
Сергей Довлатов, "Наши"
Он сын армянки и еврея,
Поэт, писатель, журналист.
Спешил уехать поскорее,
Хоть дома встречен был на бис.
Стал откровенным диссидентом,
Увидев будни лагерей.
Что стало важным аргументом
Стать эмигрантом поскорей.
Печатал «Континент» рассказы,
Что здесь считалось – самиздат.
Ему припомнили всё сразу,
Как оказалось – виноват!
От КГБ приказом строгим
Под нож пустили «Пять углов».
Другой не выберешь дороги,
Довлатов был давно готов.
Ненормативный был пройдоха,
Не русский – истинный еврей.
Ему во всём здесь было плохо,
Решил убраться поскорей.
Он и не стал американцем,
По-русски чаще говорил.
Зато писать здесь больше шансов,
И он немножечко творил.
Вещал на станции «Свобода»,
На русском языке всегда,
Не для советского народа,
И это – главная беда.
Ю. Краснокутский