История создания романа-трилогии «Хождение по мукам» крайне драматична для самого писателя.
Её трудно восстанавливать литературоведам, ибо всё, что говорил о своём романе сам А.Н. Толстой – «красный граф» и эмигрант-возвращенец – следует тщательно анализировать, чтобы отделить двуличную ложь писателя от настоящей трагедии, которую суждено было пережить автору романа, раз и навсегда «наступившему на горло собственной песне». Первая часть трилогии, получившая впоследствии название «Сёстры», создавалась Толстым в эмигрантский период и датирована самим писателем 1921 годом. Возможно, Толстой планировал опубликовать первую часть как отдельное произведение в эмигрантской печати, но он понимал, что его роман неизбежно встанет в один ряд с тысячами повестей и романов вчерашних граждан России, выброшенных на чужбину, пройдёт совершенно незамеченным читающей публикой. В 1923 году, измученный лишениями эмигрантского быта, Толстой возвращается в советскую Россию. Здесь уже начинается серьёзное осмысление событий революции и гражданской войны, рождается новая идеология и новая литература. Однако прощение советской власти и свой кусок сладкой булки с маслом нужно было ещё заслужить. Невозможно было сделать это, создавая фантастические романы и переделывая сказки Коллоди на новый лад. Время и окружающая действительность настоятельно требовали от писателя предательства вчерашних идеалов, отречения от своего недавнего прошлого, пляски на костях старого мира. Только создав воистину монументальное произведение-эпопею, объясняющее всё советским властям, можно было доказать свою лояльность и преданность новым «хозяевам России». Одновременно перед автором стояла задача написать занимательный и нескучный роман, который должен был вызвать интерес у читающей публики, особенно у молодёжи, не знавшей и не помнившей истинных событий революции и гражданской войны. В 1925 году писатель переделывает первую часть «Хождения», превращая своё весьма заурядное эмигрантское произведение в обличительно-фантастический роман. А.Н.Толстой – современник и участник эпохальных событий 1914-1920 годов – с упорством писателя-фантаста повествует о героях, которые уже тогда, в 1917 году прекрасно знают, чьей победой завершится «великая русская смута» XX века. С первых страниц романа автор начинает петь высокопарные дифирамбы в адрес большевиков, сеять сомнения в души своих «старорежимных» персонажей, чтобы у читателя не закралось и толики сомнения в неизбежной победе советской власти. Помимо политических нестыковок, в первой части трилогии поражает совершенно фантастическое описание бытовой стороны жизни русской интеллигенции накануне Первой мировой войны. Адвокат Николай Иванович Смоковников имеет шикарную квартиру в центре Петербурга, содержит жену, её сестру, свою любовницу с её детьми. Помимо этого – в его квартире обосновался ещё и литературный салон, где бывают все петербургские знаменитости. Все перечисленные персонажи разъезжают по дорогим курортам, а жена-изменница отправляется в длительный вояж в Париж прямо накануне мировой войны. С началом войны она столь же легко и быстро оттуда возвращается. Вспомним, что Ленину для такой операции понадобился пломбированный вагон, а Троцкому пришлось выбираться из Испании через Канаду и США. В тоже самое время такой же вполне успешный адвокат А.Ф. Керенский по своей бедности не мог стать депутатом Государственной Думы, пока партия эсеров не приобрела для него дом, чтобы повысить имущественный ценз своего кандидата. Около полутора лет заняли подготовительные работы ко второму тому: поездки по местам событий, беседы с участниками гражданской войны, работа с печатными и рукописными источниками и — главное — осмысление материала. Толстой использовал при написании второй части трилогии малодоступные в советской России белоэмигрантские источники. Не оставляет сомнения его знакомство с первыми томами «Очерков русской смуты» А.И.Деникина и другими воспоминаниями участников гражданской войны со стороны белого лагеря. В отличие от белоэмигрантских авторов, писавших о гражданской войне (Краснов, Деникин, Шинкаренко и др.), Толстой не был непосредственным участником или свидетелем описываемых им событий. Поэтому некоторые эпизоды их произведений были подвергнуты основательной переработке и включены в текст романа, как собственные размышления автора. «Нужно было очень много увидеть, узнать, пережить, — рассказывал впоследствии писатель. — Мне нужно было сделать основное, а именно: определить свое отношение к материалу. Иными словами, нужно было все заново пережить самому, продумать и прочувствовать». Первые строки второй части трилогии были написаны в марте 1927 года. В конце апреля Толстой отправил в журнал «Новый мир» две главы. Редактор журнала В. П. Полонский в письме Толстому выразил опасение, что события будут изображены в романе «под углом зрения людей, пострадавших от революции», а это не очень уместно во время подготовки к празднованию десятилетия Октября. Толстой немедленно ответил Полонскому большим письмом: «Дорогой Вячеслав Павлович, что Вы делаете? С первых шагов Вы мне говорите, — стоп, осторожно, так нельзя выражаться. Вы хотите внушить мне страх и осторожность, и, главное, предвидение, что мой роман попадет к десятилетию Октябрьской революции. Если бы я Вас не знал, я бы мог подумать, что Вы хотите от меня романа-плаката, казенного ура-романа… Нужно самым серьезным образом договориться относительно моего романа. Первое: я не только признаю революцию, — с одним таковым признанием нельзя было бы и писать роман, — я люблю ее мрачное величие; ее всемирный размах. И вот — задача моего романа — создать это величие, этот размах во всей его сложности, во всей его трудности. Второе: мы знаем, что революция победила. Но Вы пишете, чтобы я с первых же слов ударил в литавры победы, Вы хотите, чтобы я начал с победы и затем, очевидно, показал бы растоптанных врагов. По такому плану я отказываюсь писать роман. Это будет одним из многочисленных, никого уже теперь, а в особенности молодежь, не убеждающих плакатов… Нет, революция пусть будет представлена революцией, а не благоприличной картиночкой, где впереди рабочий с красным знаменем, за ним — благостные мужички в совхозе, и на фоне — заводские трубы и встающее солнце. Время таким картинкам прошло, — жизнь, молодежь, наступающее поколение требует: «В нашей стране произошло событие, величайшее в мировой истории, расскажите нам правдиво, величаво об этом героическом времени». Но едва только читатель почувствует, что автор чего-то не договаривает, чего-то опасается, изображает красных сплошь чудо-богатырями, а белых — сплошь в ресторане с певичками, — со скукой бросит книжку». Да, как мы видим, автор отчаянно боролся за свой роман. Толстой, действительно, хотел и мог бы создать произведение, вошедшее наравне с «Тихим Доном» Шолохова и «Белой гвардией» Булгакова в золотой фонд отечественной литературы, но… Советские чиновники от литературы заставляли автора беспощадно резать и кромсать тело многострадального романа, оставляя на его страницах место только для положительно-картонных героев-схем и откровенных глупостей с точки зрения здравого смысла. Так, описывая штурм корниловцами Екатеринодара в конце марта 1918 года, Толстой со страниц своего романа пытается убедить читателя, что штурмовать город многочисленной (!) и хорошо обученной Добровольческой армии было гораздо проще, чем оборонять его едва-едва созданным красным формированиям Автономова и Сорокина. Стоит ли говорить о том, что сегодня подобные утверждения могут вызывать лишь горькую усмешку даже у людей, совершенно не знакомых с азами военного дела. Исполняя явный идеологический заказ, Толстой-фантаст также повествует о сложностях «красной» переправы у станицы Ново-Дмитровской в марте 1918 года, приводит совершенно фантастические диалоги и факты из жизни деятелей белого движения, осознавая, что краснеть за эту литературную ложь ему придётся только перед далёкими потомками. На тот момент история гражданской войны писалась победившей стороной, героизация вчерашних противников являлась преступлением, и художественный вымысел писателя превзошёл все мыслимые границы. Из текста романа также совершенно ясно, что автор не был знаком не только с реальностью войны, но и с немаловажными деталями быта населения Петрограда в 1918 году. После отъезда Телегина Даша совершенно спокойно проживает в центре города одна в своей пятикомнатной(!) квартире, принимает у себя эмиссаров Добровольческой армии, связанных с савинковскими антибольшевистскими организациями, и никакой домком её не «уплотняет» как буржуйку и не доносит в органы ВЧК о её сомнительных визитёрах. Фантастика, да и только! С июльского номера «Нового мира» за 1927 год началась публикация второй части «Хождения по мукам» и продолжалась до июля 1928 года. Подготавливая книгу к отдельному изданию, Толстой дал этой части заглавие «Восемнадцатый год». Пятнадцать лет спустя, закончив переработку трилогии в целом, сам Толстой указывал на «недостатки» первого варианта «Восемнадцатого года»: «Это был предельный историзм… Это было просто непереваренные куски и исторические фрагменты, которые попадались мне в руки… Тут ничего не было связного, приходилось восполнять эти пропущенные места рассказами очевидцев, но по рассказам очевидцев, конечно, история не пишется, поэтому тут было много допущено ошибок, которые пришлось потом исправлять». Чтобы сгладить свои «исторические ошибки» и проявить ещё большую лояльность к советской историографии гражданской войны Толстой пишет повесть «Хлеб», посвящённую обороне Царицына. Оборона Царицына в 1930-е годы считалась главным событием в советской истории гражданской войны, а освещение «кубанских походов» Корнилова-Деникина оставалось прерогативой белоэмигрантских авторов. Именно это обстоятельство и заставило Толстого столь сурово отзываться о второй части своей трилогии. Тем не менее, «Восемнадцатый год» А.Н. Толстого стал одним из крупнейших произведений советской литературы конца 1920-х годов. На безрыбье, как говорится, и рак – рыба. «Восемнадцатый год» ознаменовал и полный переход писателя на позиции соцреализма. Третий том трилогии «Хмурое утро» дался Толстому труднее всего. Нужно было привести к общему знаменателю целый ряд разорванных сюжетных линий, подвести идеологическую подоплёку под неожиданное «воскресение» уже обречённых автором на гибель центральных героев – Кати и Рощина, дать «правильную» оценку крестьянскому антибольшевистскому движению. «Слишком много острых мест и наиострейшее это — крестьянское движение, — махновщина и сибирская партизанщина, которые корнями связаны с сегодняшним днем», — писал Толстой В. П. Полонскому, объясняя задержку с выходом завершающего тома романа. Конечно, дело было не только в этом. Толстой прекрасно чувствовал историческую эпоху своего времени: на дворе был уже не конец 1920-х, а середина 1930-х годов, когда любая «ошибка» в трактовке событий гражданской войны могла стоить ему жизни. Поэтому к работе над третьей частью «Хождения по мукам» предусмотрительный писатель вернулся только в 1939 году – после выхода исторического романа о Петре I, одобренного партией и правительством. «Хмурое утро» было закончено как раз в тот день, когда началась Великая Отечественная война – 22 июня 1941 года. Поскольку романы, составляющие трилогию, писались с большими интервалами, Толстой почти до конца своей жизни трудился над текстом «Хождения по мукам», сводя его к единому стилю, многое переделывая, придавая ему стройность единого произведения. Только в 1943 году вышло первое издание «Хождения по мукам» в одном томе, и 19 марта этого же года постановлением Совета Народных Комиссаров А. Н. Толстому была присуждена Государственная премия за роман. 30 марта в газете «Известия» была опубликована телеграмма писателя о передаче премии на постройку танка. Толстой просил разрешения назвать эту боевую машину — «Грозный». «Хождение по мукам» А.Н.Толстого – роман-эпопея, который слишком много может сказать нам, людям XXI века, но вовсе не об эпохе 1914-1919 годов. Сегодня «Хождение по мукам» представляет собой ценнейший исторический источник, дающий представление о том, какими путями развивалась отечественная литература в 1930-40-е годы XX столетия. При наличии и доступности других исторических источников далёкие потомки могут по-разному судить о событиях революции и гражданской войны, могут вдоволь иронизировать над наивностью и идеологической закрепощённостью автора, творившего в весьма непростые годы «сталинского режима». Не случайно в 1990-е годы, когда утрата единой государственной идеологии привела к новым трагическим событиям в истории нашей страны, роман А.Н.Толстого был практически забыт. Тема возвращения утраченной родины и гордости за свою страну начинает вновь вторгаться в сознание ныне живущих людей. К сожалению, внимательно перечитать трилогию А.Н.Толстого и задуматься над тем, почему роман написан именно так, а не иначе, не по силам очень многим нашим современникам. Но возвращение к его страницам хотя бы в виде не самых удачных экранизаций и обсуждений на Интернет-форумах, на наш взгляд, говорит о многом. #библиотека #симферополь #центрпродвижениячтения #библиотекафранко #книга #литература #чтение #биография #писатель
ЦЕНТР ЧТЕНИЯ СИМФЕРОПОЛЬ
История создания романа-трилогии «Хождение по мукам» крайне драматична для самого писателя.
Её трудно восстанавливать литературоведам, ибо всё, что говорил о своём романе сам А.Н. Толстой – «красный граф» и эмигрант-возвращенец – следует тщательно анализировать, чтобы отделить двуличную ложь писателя от настоящей трагедии, которую суждено было пережить автору романа, раз и навсегда «наступившему на горло собственной песне».
Первая часть трилогии, получившая впоследствии название «Сёстры», создавалась Толстым в эмигрантский период и датирована самим писателем 1921 годом. Возможно, Толстой планировал опубликовать первую часть как отдельное произведение в эмигрантской печати, но он понимал, что его роман неизбежно встанет в один ряд с тысячами повестей и романов вчерашних граждан России, выброшенных на чужбину, пройдёт совершенно незамеченным читающей публикой.
В 1923 году, измученный лишениями эмигрантского быта, Толстой возвращается в советскую Россию. Здесь уже начинается серьёзное осмысление событий революции и гражданской войны, рождается новая идеология и новая литература. Однако прощение советской власти и свой кусок сладкой булки с маслом нужно было ещё заслужить. Невозможно было сделать это, создавая фантастические романы и переделывая сказки Коллоди на новый лад. Время и окружающая действительность настоятельно требовали от писателя предательства вчерашних идеалов, отречения от своего недавнего прошлого, пляски на костях старого мира. Только создав воистину монументальное произведение-эпопею, объясняющее всё советским властям, можно было доказать свою лояльность и преданность новым «хозяевам России». Одновременно перед автором стояла задача написать занимательный и нескучный роман, который должен был вызвать интерес у читающей публики, особенно у молодёжи, не знавшей и не помнившей истинных событий революции и гражданской войны.
В 1925 году писатель переделывает первую часть «Хождения», превращая своё весьма заурядное эмигрантское произведение в обличительно-фантастический роман.
А.Н.Толстой – современник и участник эпохальных событий 1914-1920 годов – с упорством писателя-фантаста повествует о героях, которые уже тогда, в 1917 году прекрасно знают, чьей победой завершится «великая русская смута» XX века. С первых страниц романа автор начинает петь высокопарные дифирамбы в адрес большевиков, сеять сомнения в души своих «старорежимных» персонажей, чтобы у читателя не закралось и толики сомнения в неизбежной победе советской власти.
Помимо политических нестыковок, в первой части трилогии поражает совершенно фантастическое описание бытовой стороны жизни русской интеллигенции накануне Первой мировой войны. Адвокат Николай Иванович Смоковников имеет шикарную квартиру в центре Петербурга, содержит жену, её сестру, свою любовницу с её детьми. Помимо этого – в его квартире обосновался ещё и литературный салон, где бывают все петербургские знаменитости. Все перечисленные персонажи разъезжают по дорогим курортам, а жена-изменница отправляется в длительный вояж в Париж прямо накануне мировой войны. С началом войны она столь же легко и быстро оттуда возвращается. Вспомним, что Ленину для такой операции понадобился пломбированный вагон, а Троцкому пришлось выбираться из Испании через Канаду и США. В тоже самое время такой же вполне успешный адвокат А.Ф. Керенский по своей бедности не мог стать депутатом Государственной Думы, пока партия эсеров не приобрела для него дом, чтобы повысить имущественный ценз своего кандидата.
Около полутора лет заняли подготовительные работы ко второму тому: поездки по местам событий, беседы с участниками гражданской войны, работа с печатными и рукописными источниками и — главное — осмысление материала. Толстой использовал при написании второй части трилогии малодоступные в советской России белоэмигрантские источники. Не оставляет сомнения его знакомство с первыми томами «Очерков русской смуты» А.И.Деникина и другими воспоминаниями участников гражданской войны со стороны белого лагеря. В отличие от белоэмигрантских авторов, писавших о гражданской войне (Краснов, Деникин, Шинкаренко и др.), Толстой не был непосредственным участником или свидетелем описываемых им событий. Поэтому некоторые эпизоды их произведений были подвергнуты основательной переработке и включены в текст романа, как собственные размышления автора.
«Нужно было очень много увидеть, узнать, пережить, — рассказывал впоследствии писатель. — Мне нужно было сделать основное, а именно: определить свое отношение к материалу. Иными словами, нужно было все заново пережить самому, продумать и прочувствовать».
Первые строки второй части трилогии были написаны в марте 1927 года. В конце апреля Толстой отправил в журнал «Новый мир» две главы.
Редактор журнала В. П. Полонский в письме Толстому выразил опасение, что события будут изображены в романе «под углом зрения людей, пострадавших от революции», а это не очень уместно во время подготовки к празднованию десятилетия Октября.
Толстой немедленно ответил Полонскому большим письмом:
«Дорогой Вячеслав Павлович, что Вы делаете? С первых шагов Вы мне говорите, — стоп, осторожно, так нельзя выражаться. Вы хотите внушить мне страх и осторожность, и, главное, предвидение, что мой роман попадет к десятилетию Октябрьской революции. Если бы я Вас не знал, я бы мог подумать, что Вы хотите от меня романа-плаката, казенного ура-романа…
Нужно самым серьезным образом договориться относительно моего романа. Первое: я не только признаю революцию, — с одним таковым признанием нельзя было бы и писать роман, — я люблю ее мрачное величие; ее всемирный размах. И вот — задача моего романа — создать это величие, этот размах во всей его сложности, во всей его трудности. Второе: мы знаем, что революция победила. Но Вы пишете, чтобы я с первых же слов ударил в литавры победы, Вы хотите, чтобы я начал с победы и затем, очевидно, показал бы растоптанных врагов. По такому плану я отказываюсь писать роман. Это будет одним из многочисленных, никого уже теперь, а в особенности молодежь, не убеждающих плакатов…
Нет, революция пусть будет представлена революцией, а не благоприличной картиночкой, где впереди рабочий с красным знаменем, за ним — благостные мужички в совхозе, и на фоне — заводские трубы и встающее солнце. Время таким картинкам прошло, — жизнь, молодежь, наступающее поколение требует: «В нашей стране произошло событие, величайшее в мировой истории, расскажите нам правдиво, величаво об этом героическом времени».
Но едва только читатель почувствует, что автор чего-то не договаривает, чего-то опасается, изображает красных сплошь чудо-богатырями, а белых — сплошь в ресторане с певичками, — со скукой бросит книжку».
Да, как мы видим, автор отчаянно боролся за свой роман. Толстой, действительно, хотел и мог бы создать произведение, вошедшее наравне с «Тихим Доном» Шолохова и «Белой гвардией» Булгакова в золотой фонд отечественной литературы, но…
Советские чиновники от литературы заставляли автора беспощадно резать и кромсать тело многострадального романа, оставляя на его страницах место только для положительно-картонных героев-схем и откровенных глупостей с точки зрения здравого смысла. Так, описывая штурм корниловцами Екатеринодара в конце марта 1918 года, Толстой со страниц своего романа пытается убедить читателя, что штурмовать город многочисленной (!) и хорошо обученной Добровольческой армии было гораздо проще, чем оборонять его едва-едва созданным красным формированиям Автономова и Сорокина. Стоит ли говорить о том, что сегодня подобные утверждения могут вызывать лишь горькую усмешку даже у людей, совершенно не знакомых с азами военного дела.
Исполняя явный идеологический заказ, Толстой-фантаст также повествует о сложностях «красной» переправы у станицы Ново-Дмитровской в марте 1918 года, приводит совершенно фантастические диалоги и факты из жизни деятелей белого движения, осознавая, что краснеть за эту литературную ложь ему придётся только перед далёкими потомками. На тот момент история гражданской войны писалась победившей стороной, героизация вчерашних противников являлась преступлением, и художественный вымысел писателя превзошёл все мыслимые границы.
Из текста романа также совершенно ясно, что автор не был знаком не только с реальностью войны, но и с немаловажными деталями быта населения Петрограда в 1918 году. После отъезда Телегина Даша совершенно спокойно проживает в центре города одна в своей пятикомнатной(!) квартире, принимает у себя эмиссаров Добровольческой армии, связанных с савинковскими антибольшевистскими организациями, и никакой домком её не «уплотняет» как буржуйку и не доносит в органы ВЧК о её сомнительных визитёрах. Фантастика, да и только!
С июльского номера «Нового мира» за 1927 год началась публикация второй части «Хождения по мукам» и продолжалась до июля 1928 года. Подготавливая книгу к отдельному изданию, Толстой дал этой части заглавие «Восемнадцатый год».
Пятнадцать лет спустя, закончив переработку трилогии в целом, сам Толстой указывал на «недостатки» первого варианта «Восемнадцатого года»: «Это был предельный историзм… Это было просто непереваренные куски и исторические фрагменты, которые попадались мне в руки… Тут ничего не было связного, приходилось восполнять эти пропущенные места рассказами очевидцев, но по рассказам очевидцев, конечно, история не пишется, поэтому тут было много допущено ошибок, которые пришлось потом исправлять».
Чтобы сгладить свои «исторические ошибки» и проявить ещё большую лояльность к советской историографии гражданской войны Толстой пишет повесть «Хлеб», посвящённую обороне Царицына. Оборона Царицына в 1930-е годы считалась главным событием в советской истории гражданской войны, а освещение «кубанских походов» Корнилова-Деникина оставалось прерогативой белоэмигрантских авторов. Именно это обстоятельство и заставило Толстого столь сурово отзываться о второй части своей трилогии. Тем не менее, «Восемнадцатый год» А.Н. Толстого стал одним из крупнейших произведений советской литературы конца 1920-х годов. На безрыбье, как говорится, и рак – рыба. «Восемнадцатый год» ознаменовал и полный переход писателя на позиции соцреализма.
Третий том трилогии «Хмурое утро» дался Толстому труднее всего. Нужно было привести к общему знаменателю целый ряд разорванных сюжетных линий, подвести идеологическую подоплёку под неожиданное «воскресение» уже обречённых автором на гибель центральных героев – Кати и Рощина, дать «правильную» оценку крестьянскому антибольшевистскому движению.
«Слишком много острых мест и наиострейшее это — крестьянское движение, — махновщина и сибирская партизанщина, которые корнями связаны с сегодняшним днем», — писал Толстой В. П. Полонскому, объясняя задержку с выходом завершающего тома романа.
Конечно, дело было не только в этом. Толстой прекрасно чувствовал историческую эпоху своего времени: на дворе был уже не конец 1920-х, а середина 1930-х годов, когда любая «ошибка» в трактовке событий гражданской войны могла стоить ему жизни. Поэтому к работе над третьей частью «Хождения по мукам» предусмотрительный писатель вернулся только в 1939 году – после выхода исторического романа о Петре I, одобренного партией и правительством.
«Хмурое утро» было закончено как раз в тот день, когда началась Великая Отечественная война – 22 июня 1941 года.
Поскольку романы, составляющие трилогию, писались с большими интервалами, Толстой почти до конца своей жизни трудился над текстом «Хождения по мукам», сводя его к единому стилю, многое переделывая, придавая ему стройность единого произведения. Только в 1943 году вышло первое издание «Хождения по мукам» в одном томе, и 19 марта этого же года постановлением Совета Народных Комиссаров А. Н. Толстому была присуждена Государственная премия за роман. 30 марта в газете «Известия» была опубликована телеграмма писателя о передаче премии на постройку танка. Толстой просил разрешения назвать эту боевую машину — «Грозный».
«Хождение по мукам» А.Н.Толстого – роман-эпопея, который слишком много может сказать нам, людям XXI века, но вовсе не об эпохе 1914-1919 годов. Сегодня «Хождение по мукам» представляет собой ценнейший исторический источник, дающий представление о том, какими путями развивалась отечественная литература в 1930-40-е годы XX столетия. При наличии и доступности других исторических источников далёкие потомки могут по-разному судить о событиях революции и гражданской войны, могут вдоволь иронизировать над наивностью и идеологической закрепощённостью автора, творившего в весьма непростые годы «сталинского режима».
Не случайно в 1990-е годы, когда утрата единой государственной идеологии привела к новым трагическим событиям в истории нашей страны, роман А.Н.Толстого был практически забыт. Тема возвращения утраченной родины и гордости за свою страну начинает вновь вторгаться в сознание ныне живущих людей.
К сожалению, внимательно перечитать трилогию А.Н.Толстого и задуматься над тем, почему роман написан именно так, а не иначе, не по силам очень многим нашим современникам. Но возвращение к его страницам хотя бы в виде не самых удачных экранизаций и обсуждений на Интернет-форумах, на наш взгляд, говорит о многом.
#библиотека #симферополь #центрпродвижениячтения #библиотекафранко #книга #литература #чтение #биография #писатель