ОБ ОДНОМ "НЕТАТИЩЕВСКОМ" ИЗВЕСТИИ ТАТИЩЕВА. В библиографиях работ, посвященных татищевским известиям, мне пока не удалось найти ссылки на диссертацию В. В. Смидовича, защищенной в 1888 году - "Известия Татищева, относящиеся к XIV веку", хотя эта работа, несомненно, представляет интерес - хотя бы потому, что большинство исследователей сосредоточено только на той части "Истории Российской", которая повествует о домонгольсих временах. Может быть, эта работа "затерялась" потому, что так и осталась единственным историческим трудом Смидовича, который, успешно закончив историческое отделения филологического факультета Петербургского университета, внезапно решил сменить профессию и поступил на медицинский факультет в Дерпте. Впоследствии, став врачом, он подался в литературу и приобрел всемирную известность под псевдонимом Вересаев. Вот как описывает Вересаев свою работу о Татищеве в воспоминаниях: "Я взял тему для кандидатской диссертации у Замысловского — «Известия Татищева, относящиеся к четырнадцатому веку». В. Н. Татищев — историк первой половины восемнадцатого столетия, В своей «Истории» он дал добросовестную сводку всех дошедших летописей, при атом пользовался и некоторыми летописями, которые потом были утеряны. Нужно было сверить его «Историю» с дошедшими летописями, выделить сведения, имеющиеся только у Татищева, и подвергнуть их критической оценке. Работа оказалась для меня очень интересной. Я целые вечера проводил в Публичной библиотеке, сверял Татищева с фолиантами летописей в издании Археографической комиссии и наслаждался чудесным языком летописей. Сделал ряд маленьких открытий, которые в то время очень меня тешили. Например, был какой-то боярин Иакинф, не помню уже, чем отличившийся; у Татищева, и только у него одного, была приведена и его фамилия: Ботрин. С ссылкою на Татищева Сергей Соловьев в своей «Истории России» сообщал фамилию Иакинфа, а Строев в «Ключе» к «Истории» Соловьева привел уже целую генеалогию «Бояр Ботриных». Между тем оказалось, что у Татищева слово «Ботрин» стояло точно там, где в соответственном месте летописи стояло слово «боярин». Ясно, Татищев просто не разобрал слова и «боярина» принял за фамилию Иакинфа". Уже этого маленького отрывка достаточно, чтобы пожалеть, что Смидович не продолжил занятия историей. Обратим внимание, что перед началом работы он явно разделяет общепринятое в те годы (после "реабилитации" татищевских известий Соловьевым и Ключевским) убеждение в наличии у Татищева неких летописей, "которые впоследствии были утеряны". Однако, начав исследование, он без колебаний опознает татищевские известие о фамилии Иакинфа и даже устанавливает его происхождение - неправильное чтение Татищевым текста летописи (в данном случае Никоновской). Заодно он дает наглядный пример, как вера в утерянные уникальные летописи создает фантом, который, раз возникнув, начинает жить собственной жизнью: Соловьев некритично повторил версию о фамилии Ботрин, Строев на этой основе создал родословную Ботриных - на этом фоне даже сотворение из небытия оруэлловского товарища Огилви не кажется таким уж сюрреалистичным. Но самое интересное, что данное известие НА САМОМ ДЕЛЕ НЕ ТАТИЩЕВСКОЕ. Смидович пользовался изданием 4 том "Истории Российской" 1784 года, осуществленной статс-секретарем графом Олсуфиевым, который, обладая запредельной самонадеянностью (он чуть не силой перехватил издание татищевского труда у академика Миллера), не обладал, однако же, необходимыми знаниями и опытом. Как следствие, издание оказалось перенасыщенным дикими ляпами. Среди прочего, значившееся в татищевской рукописи "Иакинф боярин" (Татищев, конечно, часто давал маху, но не настолько, чтобы не узнать слова "боярин") у Олсуфьева превратилось в "Иакинф Ботрин". Эту ошибку обнаружил Валк при подготовке нового издания 3 части "Истории" (5 том). Поэтому в валковском издании никакого боярина Ботрина уже нет. Однако же в трудах Соловьева и Строева он остался. Вся эта цепочка ошибок лишний раз подтверждает, что в исторической науке избавление от знания ложного - едва ли не столь же важное задание, как приобретения знания нового. Л.Аряев.
История и археология Руси и соседей
КАК РОЖДАЮТСЯ ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЕ ФАНТОМЫ.
ОБ ОДНОМ "НЕТАТИЩЕВСКОМ" ИЗВЕСТИИ ТАТИЩЕВА.
В библиографиях работ, посвященных татищевским известиям, мне пока не удалось найти ссылки на диссертацию В. В. Смидовича, защищенной в 1888 году - "Известия Татищева, относящиеся к XIV веку", хотя эта работа, несомненно, представляет интерес - хотя бы потому, что большинство исследователей сосредоточено только на той части "Истории Российской", которая повествует о домонгольсих временах. Может быть, эта работа "затерялась" потому, что так и осталась единственным историческим трудом Смидовича, который, успешно закончив историческое отделения филологического факультета Петербургского университета, внезапно решил сменить профессию и поступил на медицинский факультет в Дерпте. Впоследствии, став врачом, он подался в литературу и приобрел всемирную известность под псевдонимом Вересаев.
Вот как описывает Вересаев свою работу о Татищеве в воспоминаниях:
"Я взял тему для кандидатской диссертации у Замысловского — «Известия Татищева, относящиеся к четырнадцатому веку». В. Н. Татищев — историк первой половины восемнадцатого столетия, В своей «Истории» он дал добросовестную сводку всех дошедших летописей, при атом пользовался и некоторыми летописями, которые потом были утеряны. Нужно было сверить его «Историю» с дошедшими летописями, выделить сведения, имеющиеся только у Татищева, и подвергнуть их критической оценке. Работа оказалась для меня очень интересной. Я целые вечера проводил в Публичной библиотеке, сверял Татищева с фолиантами летописей в издании Археографической комиссии и наслаждался чудесным языком летописей. Сделал ряд маленьких открытий, которые в то время очень меня тешили. Например, был какой-то боярин Иакинф, не помню уже, чем отличившийся; у Татищева, и только у него одного, была приведена и его фамилия: Ботрин. С ссылкою на Татищева Сергей Соловьев в своей «Истории России» сообщал фамилию Иакинфа, а Строев в «Ключе» к «Истории» Соловьева привел уже целую генеалогию «Бояр Ботриных». Между тем оказалось, что у Татищева слово «Ботрин» стояло точно там, где в соответственном месте летописи стояло слово «боярин». Ясно, Татищев просто не разобрал слова и «боярина» принял за фамилию Иакинфа".
Уже этого маленького отрывка достаточно, чтобы пожалеть, что Смидович не продолжил занятия историей. Обратим внимание, что перед началом работы он явно разделяет общепринятое в те годы (после "реабилитации" татищевских известий Соловьевым и Ключевским) убеждение в наличии у Татищева неких летописей, "которые впоследствии были утеряны". Однако, начав исследование, он без колебаний опознает татищевские известие о фамилии Иакинфа и даже устанавливает его происхождение - неправильное чтение Татищевым текста летописи (в данном случае Никоновской). Заодно он дает наглядный пример, как вера в утерянные уникальные летописи создает фантом, который, раз возникнув, начинает жить собственной жизнью: Соловьев некритично повторил версию о фамилии Ботрин, Строев на этой основе создал родословную Ботриных - на этом фоне даже сотворение из небытия оруэлловского товарища Огилви не кажется таким уж сюрреалистичным.
Но самое интересное, что данное известие НА САМОМ ДЕЛЕ НЕ ТАТИЩЕВСКОЕ.
Смидович пользовался изданием 4 том "Истории Российской" 1784 года, осуществленной статс-секретарем графом Олсуфиевым, который, обладая запредельной самонадеянностью (он чуть не силой перехватил издание татищевского труда у академика Миллера), не обладал, однако же, необходимыми знаниями и опытом. Как следствие, издание оказалось перенасыщенным дикими ляпами. Среди прочего, значившееся в татищевской рукописи "Иакинф боярин" (Татищев, конечно, часто давал маху, но не настолько, чтобы не узнать слова "боярин") у Олсуфьева превратилось в "Иакинф Ботрин". Эту ошибку обнаружил Валк при подготовке нового издания 3 части "Истории" (5 том). Поэтому в валковском издании никакого боярина Ботрина уже нет. Однако же в трудах Соловьева и Строева он остался.
Вся эта цепочка ошибок лишний раз подтверждает, что в исторической науке избавление от знания ложного - едва ли не столь же важное задание, как приобретения знания нового.
Л.Аряев.