Инфляция в средние века

Как работает инфляция с точки зрения экономиста? Представьте, что в одно­часье каждый из нас стал в два раза богаче: мы проснулись утром и обнару­жили, что у нас в бумажнике в два раза больше денег. Мы пошли в кафе, в мага­­зин, на рынок, и то, что вчера мы не могли себе позволить, теперь вроде бы можем купить. И продавцы довольно быстро это замечают — они понимают, что вчера за дорогим апельсиновым рафом к ним стояло два чело­века, а сегодня целая очередь. И поскольку апельсинового рафа у них не беско­нечное количество, они просто повысят цены, чтобы продать его меньше, а выручить больше. Так возникает инфляция.
Сейчас мы привыкли к тому, что цены растут постоянно, но вообще в истории человечества были столетия, когда цены практически не росли. Люди привык­ли, что цены постоянны. В XIII веке, когда население Европы стало расти и цены на хлеб тоже выросли, это было сюрпризом для современников. Историк Фриц Куршманн писал, что немецкие хроникеры подбирали слова, чтобы приспособиться к новой действительности, и стали тогда использовать слово «дороговизна» как синоним слова «голод». В прежней реальности хлеб либо был, либо его не было. А такого, чтобы он был, но дорогой, они припомнить не могли.
Сейчас природа инфляции известна довольно хорошо: если денег становится много, они обесцениваются. Но вот испанские короли в XVI веке этого еще не понимали. Когда они привезли из Южной Америки много-много кораблей серебра, им казалось, что они богаче всех, что они могут купить что угодно. А оказалось, что чем больше кораблей с серебром приходило в Европу, тем меньше стоило серебро. Испанская корона, которая была уверена в своем могуществе, набрала долгов и три раза в течение ста лет не смогла по ним расплатиться и объявляла дефолт. Это была далеко не первая, но самая длин­ная задокументированная инфляция в истории Европы. Она длилась почти 200 лет.
Все европейские языки хранят память о столетиях издевательства над день­гами. Достаточно сказать, что фунт стерлингов когда-то был настоящим фунтом, почти полкило серебра, — им можно было убить человека, а теперь на него не купишь и трех граммов серебра.
И тут возникает вопрос: а зачем императору или королю портить монету, если он знает, что ее все равно съест инфляция? Короткий ответ такой: они наде­ются заработать на инфляции прежде, чем граждане почувствуют неладное.
Новые, испорченные деньги появляются чуть раньше, чем начинают расти цены, и тот, кто их выпустил, успевает на этом заработать. Конечно, ответ­ственное правительство так делать не будет. Так поступит правительство, неуверенное в себе, неуверенное в своей финансовой стабильности. Прави­тельство, которое не умеет собирать налоги, которому уже никто не доверяет деньги в долг. Оно ведет себя как игрок в казино, который проигрался в пух и прах, но надеется, что сейчас отыграется и все вернет. Инфляция — это такой способ получить маленькую выгоду сейчас и отсрочить свои проблемы на завтра.
Кроме того, сама идея, что деньги не собственность короля, а выпол­няют какую-то общественную функцию, появилась совсем не сразу. Впервые ее сформулировал философ и теолог Николай Орем только в XIV веке. Он специально написал трактат о том, что нет, деньги — это не собствен­ность короны, король не может ими распоряжаться как собственной игрушкой и это важный общественный институт.
Еще один соблазн портить деньги происходил из того, что драгоценных металлов в Европе часто попросту не хватало. До открытия Америки, до появ­ления новых технологий добычи в европейских странах было довольно мало золота и серебра. В Высокое Средневековье, в XI веке, епископы отдавали распятия на переплавку на производство монет. Теолог Фульберт Шартрский оправдывал это тем, что так, по меньшей мере, распятия доста­нутся христиа­нам, а не евреям в залог.
Стоимость монет снижали, конечно, не только короли, но еще и фальшиво­монетчики и простые люди, которые обрезали монеты по краям. В современ­ном мире мы не очень часто встречаемся с фальшивыми монетами. Вероят­ность того, что евро, который вам дадут в качестве сдачи, окажется фальши­вым, на самом деле крайне мала. Инфляция влияет на цену евро гораздо больше.
Но в Средневековье это было по-другому — по двум причинам. Во-первых, потому что фальшивомонетчиками могли быть просто соседние короли, которые производили плохую монету и ввозили ее в твое государство, а во-вторых, потому что сама система производства денег была другая. Тогда монетные дворы работали примерно как мельницы. То есть люди приносили туда свой металл, и им печатали монеты из их металла по определенному стандарту.
Количество монетных дворов королей, князей и герцогов, было очень велико, фальши­вомонетчиков тоже хватало. И лучшие умы Европы, буквально лучшие умы, бились над проблемой плохих денег. Николай Коперник, помимо своего знаменитого трактата о вращении небесных сфер, написал одну из первых в европейской истории книг о денежной политике. Именно он сформу­лировал знаменитый закон о том, что плохие деньги вытесняют из обращения хорошие. Полновесные монеты копятся у людей дома, а порченые заполняют рынок. Потому что кто же понесет молочнику полновесную монету, если есть порченая?
Исаак Ньютон, уже прославившись на весь мир, 30 лет заведовал монетным двором в Лондоне. Он принес в Англию идею писать по краю монеты слова, чтобы монету нельзя было обрезать.