Тридцатилетний конфликт в первую очередь известен не многочисленными сражениями в Центральной Европе, а хаотичным характером войны из-за недисциплинированности наёмников, «Кошмаривших» мирное население!?
Происходившие тогда бесчинства передают нам писатели-современники, вроде Гриммельсгаузена, а также художники на детальных полотнах - Вранкс, например. О том, что они изображают реальную картину, а не только свое эмоциональное восприятие, становится понятно благодаря статистике. И она, как оказалось, куда страшнее картин художников : за 30 лет войны по разным причинам (от насильственной смерти, военных лишений, болезней, голода) погибло ок. 700 тысяч военных и 7 миллионов мирных! Причем вторых считали по отчетным книгам германских земель до конфликта и после него, поэтому статистика страдает погрешностью. И, возможно, жертв было больше.
Именно поэтому военные разборки первой половины XVII века, затронувшие почти всю Европу, но развернувшиеся в германских землях и Богемии, считаются самой бесчеловечной войной в истории. Красноречивее статистики природу той войны передают заметки немецкого наемника Петера Хагендорфа, непосредственного участника этой заварушки.
Ландскнехт, прошедший с 1625 года до самого конца войны более 22.000 км, оставил труд на 192 страницах и простым языком, без словесных блесток, написал обо всем, с чем он столкнулся, будучи обычным наемным солдатом.
Сражался Петер в основном в составе армии Готфрида Паппенгейма (католическая лига). Но это не столь важно, поскольку выбор стороны определяла, как правило, звонкая монета, а не религиозные предпочтения. "Нам пришлось сдаться, так как помощь не приходила" - пишет Хагендорф. И уже через какое-то время: "Мы были зачислены в шведскую армию" (протестанты). Так наемники переходили из одной армии в другую, но продолжали грабить. Особенно буйствовали они, когда начинались перебои в финансировании.
Очередное ограбление деревни воспринималось ими как что-то обыденное, нормальное, или даже как заслуженная награда после тяжелой битвы. С таким же чувством они пользовались всем, что попадалось им под руку. И сильно удивлялись, когда жертвы бесчинств оказывали сопротивление. "Крестьяне так упорно обороняли погост, что мы ничего не смогли сделать без пушек. Поэтому мы ушли, так как их там было около тысячи. Но деревню их все-таки сожгли дотла". Таких деревень, по современным подсчетам, в Германии было уничтожено ок. 18 тысяч.
В той войне не было места человечности. Грабежами промышляли все. Самого Хагендорфа, имевшего неосторожность отстать от полка, как-то подловили трое крестьян, избили и отобрали все, что только можно было отобрать. "В лагере надо мной только посмеялись", - записал он в своем дневнике.
Еще интереснее его сообщения, связанные с осадой Магдебурга в 1631 году и последующим его разорением, ставшим символом беспредела Тридцатилетней войны. Город тогда пал под натиском католических сил. Те, пробив бреши в обороне, массово хлынули в город, улочки которого превратились в разрозненные очаги насилия.
Взять ситуацию под контроль было просто невозможно - графы Тилли и Паппенгейм, предводители этой разбойничавшей массы, лишь издали наблюдали за происходящим. Как сообщал очевидец, известный философ и физик Отто фон Герике, бывший в ту пору чиновником Магдебурга, солдаты вламывались в каждый дом. И лишь грозного их взгляда хватало, чтобы хозяин понял, что гостя надо задобрить чем-то ценным. При этом следующих визитеров не сильно беспокоило текущее финансовое состояние владельца дома. "Настоящие страдания начались, когда горожанам нечего было дать наемникам" - писал фон Герике. После разорения 30-тысячное население Магдебурга сократилось почти на две трети. Паппенгейм позднее в письме по этому случаю отметил: "Мои солдаты разбогатели", - и заключил известной фразой "Gott mit uns".
Петер Хагендорф к тому моменту еще числился в армии Паппенгейма. Но среди разорителей нашего ландскнехта не было по той простой причине, что его тяжело ранили прямо у городских ворот. Пока однополчане "богатели", Хагендорфа в лагере осматривал хирург. Но Петер такой момент упускать не собирался. Дело в том, что многие наемники отправлялись в поход с семьями, которые следовали за марширующей армией в обозе. "Когда меня перевязывали, жена, несмотря то что весь город был в огне, пошла туда". Таким образом проблему и решили.
Конец Тридцатилетней войны, закрепленный Вестфальским миром в 1648 году, Петер Хагендорф встретил без энтузиазма. Даже с некоторым огорчением - ведь он, по сути, потерял источник неплохого заработка. Вследствие чего ему приходилось перебиваться неквалифицированным трудом, вроде работы ночного сторожа. Дневник ландскнехта прерывается на годе 1649.
Канал "MILHISTORY|ВОЕННАЯ ИСТОРИЯ"
Если кто бывал/будет тут, и ему придётся ехать по первому автобану, то проезжая мимо городов Мюнстер и Оснабрюк, может заметить большие указатели-город Вестфальского мира. Ага, это о том самом. На мирных переговорах по итогам войны, одна делигация(католическая) сидела в Мюнсторе, ну а протестантская в 30-ти км, в Оснабрюке.. Так и перебрасывались письмами через гонцов, потом подписались, тоже через гонцов, и разошлись не пожав друг другу руки. От того и получилось два города Вестфальского мира.
В статье упоминается про взятие Магдебурга, эти события тут называют "Магдебурской свадьбой", и таких Магдебургов было даже не десяток.
Хуже всего были даже не военные действия, хотя и они были достаточно кровавые, но перед последствиями тех битв , меркнут все военные безобразия. Разруха и голод достигли невероятных размеров, дело дошло до откровенного канибализма. Чтобы восполнить людские потери, даже разрешили многоженство.