Хорошее, как и плохое, не забывается. Но чаще в памяти остаются трудные моменты жизни со множеством деталей, хотя и незначительных, но в совокупности они являются важным аргументом человеческих отношений, оставляя тяжёлую отметину, от чего бывает трудно дышать и жить.Это были 60-е, и было мне 18 лет. В один из дней я отправилась в театр имени Пушкина, где проходил очередной просмотр артистического состава при Москонцерте. В какой-то момент мне стало неинтересно, и, выйдя из зала, я медленно побрела по фойе. Где-то послышались звуки музыки, и я направилась в ту сторону. Подойдя ближе, увидела знакомого молодого парня. Это был пианист Павел Слободкин. Джазовые синкопы из-под его пальцев звучали симпатично, и я не заметила, как, прислонившись к старому пианино, тихонько в такт запела. Из неоткуда вдруг появилась и пристроилась к нам молодая девушка. Выглядела она довольно странно, скорее по-пионерски. Была на ней короткая чёрного цвета юбка и белая хлопчато-бумажная блуза, что на размер больше объёма тела. Рыжая мальчиковая стрижка не красила ее веснушчатое лицо. Как буря, своим громким голосом ворвалась она и нарушила нашу тихую блюзовую гавань. И так же громко в навязчивой манере обратилась ко мне: « А ты случайно не Бродская?» Мы с Павлом засмеялись. И я ответила: « Случайно она!». Нисколько не смутившись, она продолжала: «То-то! В прошлое воскресенье слушаю «С добрым утром» и думаю: ну кто же так здорово поёт? Или Бродская или Пугачёва». Мы опять засмеялись. « Слушай! А от скромности ты не умрёшь!» - ответила я. Это было мое первое знакомство с Аллой Пугачёвой. На радио, в редакции сатиры и юмора, где каждое воскресенье по утрам звучала популярная передача «С добым утром», кроме музыки и песен существовала сатирическая рубрика под названием «В коротких штанишках», и вели её двое весёлых молодых людей Дмитрий Иванов и Владимир Трифонов. Не знаю, каким чудом оказалась Алла в стенах этой редакции, но разговоры шли о том, будто привёл её на радио Володя Трифонов. Там же Алла записала две песни. Одну из тех песен я запомнила. Она называлась «Робот». Шло время, и с Аллой мы изредко встречались. В то время я усиленно работала: пела в концертах и записывала песни на радио и на пластинках. О жизни Аллы мне было мало что известно. В конце 60-х Иванов и Трифонов организовали и вели телевизионную программу, где принимали участие многие исполнители. Среди участников были Алла и я. В той передаче прозвучала новая мной записанная песня композитора Алексея Мажукова «Всё до поры». Песня очень красивая и в той передаче прозвучала удачно. Давно не секрет, что для любого исполнителя репертуар имеет важное значение, и от этого зависит успех артиста. Мы поздоровались с Аллой. Взглянув на неё, я заметила, что взгляд её был грустный и озабоченный. Я поняла в чем дело: песня, которую она исполнила, не произвела особого впечатления. А теперь постараюсь сосредоточить внимание и внести в свой рассказ наиболее важные факты и моменты нашего общения. В 1970-м году меня и моего супруга пригласили работать в оркестр под управлением Олега Лундстрема. В тот год пробежал слух, что Алла какое-то время работала в цирке, а затем вышла замуж за циркового артиста и родила девочку. В то время в оркестр Лундстрема на работу поступила певица Татьяна Боева. Татьяна обладала прекрасными голосовыми данными и великолепно пела, но по характеру была немного бесшабашная и частенько позволяла себе опоздывать. А в оркестре была жёсткая дисциплина. И, не смотря на прекрасные данные Татьяны Боевой, в какой-то момент дирекция приняла решение отстранить ее от работы и уволить. Для меня это было грустным событием. Но, как говорят в народе: « Свято место пусто не бывает» - и в оркестре появилась Алла. Там же в оркестре мы общались и дружили с давним другом моего супруга Владимира великолепным басистом Сергеем Мартыновым, с которым в гастрольных поездках проводили свободное от концертов время. В оркестре Алла пела две песни «Посидим поокаем» и « Хорошо-то хорошо». И если говорить откровенно, то песни и само выступление Аллы не имело успеха. Чувствуя одиночество и зная меня, Алла примкнула к нашей тройке, и вчетвером мы стали всюду появляться. Отношения мои с Аллой были добрыми и дружескими. А через некоторое время я узнала, что собираюсь стать мамой. Ещё до поступления на работу в оркестр под управлением Олега Лундстрема я записала две песни композитора Давида Тухманова к пластинке «Как прекрасен мир». Давид Тухманов и его супруга Татьяна Сашко торопились с выходом пластинки, и во время моего декретного отпуска чета Тухмановых решила записать третью песню из этой пластинки «Капитан» с другой певицей Майей Розовой, работавшей в то время в оркестре Лундстрема. Майя записала песню и стала её петь в оркестре, но успеха песня не имела. Тогда она отказалась от ее исполнения. Прошло время, и после рождения моего ребёнка Тухманов с женой приехали ко мне домой и стали уговаривать записать песню «Капитан». Надо сказать, что у меня был принцип: не переписывать песню после того, как ее до меня кто-то уже исполнял. Это же я сказала и Тухмановым. Им долго пришлось меня уговаривать. Они объяснили, что произошла ошибка, а кроме того, без этой песни пластинка не могла выйти в свет. Уговорили! Наконец долгожданная пластинка вышла в свет, закрепив за мной имя первой исполнительницы трёх песен: «Только ты молчи», «Сан-Саныч» и «Капитан». Как в любом коллективе, в оркестре Олега Лундстрема были свои неурядицы, и, кроме того, там царила какая-то необъяснимо сложная атмосфера, а с чем это было связано, трудно сказать. Странные отношения между людьми порой удивляли. Не знаю по какой причине, но Аллу в оркестре сразу не взлюбили, особенно это чувствовалось в комнате, где находились и переодевались женщины. И однажды случилось так, что она подошла ко мне со слезами на глазах и пожаловалась: «Понимаешь! Я просто не знаю, что делать! Они не дают мне житья! А ведь у меня маленькая Кристина, которую нужно кормить!». Эти слова меня глубоко тронули, и, не выдержав, я зашла в женскую гримёрку, стукнула кулаком по столу и потребовала не трогать Аллу и дать ей возможность спокойно работать! Прошло время, и во время концерта в ЦДРИ Алла подошла ко мне и сказала: « Не знаю, что бы я делала без тебя, Нин! Спасибо тебе! Они ко мне больше не цепляются!». Говорят: « Добро порождает добро». Но тут произошло иначе! В летнее время концерты оркестра проходили в городе Сочи. Прошло еще мало времени после родов, и я не совсем еще была в форме, но после уговоров дирекции оркестра я дала согласие участвовать в концертах. Хотелось спеть что-то новое, и я решила спеть песню «Капитан», записанную и прозвучавшую в пластинке «Как прекрасен мир». Аранжировка песни была в оркестре, и я попросила Олега Леонидовича Лундстрема достать её для меня. Публика приняла песню очень хорошо, и я стала петь песню в каждом концерте. Но на одном из концертов солистка Майя Розова вышла на сцену и запела эту песню. Услышав знакомое оркестровое вступление песни, я чуть не потеряла дар речи. От возмущения я была вне себя! Войдя в комнату к Лундстрему, я открыто выплеснула ему свою обиду. Как можно было так некрасиво поступить со мной! Вечером в гостиничном номере я вышла на балкон и, дав свободу своим чувствам, заплакала от обиды и несправедливости. Не заметила, как рядом оказалась Алла. «Ну, вот!- подумала я, - наконец-то пришёл человек, подруга, которая поймёт и поддержит меня!» Но напрасно я ждала от нее утешений, добрых слов и дружеской поддержки. Вместо этого было глухое молчание. А затем она тихо встала и вышла из номера. Там же, в Сочи, в концерте оркестра под управлением Олега Лундстрема, кроме действующих солистов, принимали участие известные исполнители Валерий Ободзинский и певица Галина Ненашева. С ними я была хорошо знакома. Галя Ненашева в то время приехала из Югославии, где выступала с артистической группой. Как и многие артисты, привезла шмотки на продажу. Вот тогда, ещё до случившегося, я обратилась к ней с просьбой продать платьице для бедной Аллы и подешевле! Несколько лет подряд мы встречались с Аллой в концертах, где она была одета в знакомое платьице!Это было самое тревожное время. В начале 1971-го года на пост председателя Всесоюзного радио и телевидения вступил тов. Сергей Лапин, который велел немедленно убрать из радиокомитета всех чёрненьких, имелось в виду людей еврейской национальности. И полетели головы многих и многих редакторов и режиссёров, а к ним прибавились списки неугодных, где среди исполнителей стояла и моя фамилия. Передо мной захлопнулись все двери радио и телевидения. И, чтобы как-то защитить себя в творческом отношении, я приняла решение участвовать во Всероссийском конкурсе песни аристов эстрады. Ежедневно, на протяжении трёх с лишним месяцев, с маленьким ребёнком на руках, мне приходилось ездить из одного конца Москвы в другой для подготовки нового репертуара для конкурсной программы. Тогда я и подумать не могла, что выступление на том же конкурсе окажется бедой! Всё, что произошло со мной, стало настоящим шоком! По неизвестной причине я не прошла во второй тур конкурса и, естественно, была отчислена. Вспоминается время того конкурса. После выступления я вышла в фойе театра «Эстрады», где встретила композитора Славу Добрынина с женой Ирой и Аллу. В ожидании решения комиссии мы прогуливались по фойе театра. В какой-то момент в дверях служебного входа появился мой супруг Владимир и поспешил к нам. «Ну, что? Всё в порядке?» - спросила я, слегка волнуясь. «Да, - ответил мой Владимир, – тебя не пропустили на второй тур!». «Ты шутишь? - уже с улыбкой сросила я. - Нет! Тебя не пропустили!» - повторил он. От услышанного я была в недоумении! И, вытаращив глаза от удивления, посмотрела на Славу Добрынина, а затем на жену Иру. Оба они были удивлены и расстроены. В тот же самый момент я бросила взгляд на Аллу, стоявшую рядом, и удивилась! То, что я увидела в её глазах, пожалуй, никогда не забудется! Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, где промелькнуло удивление пополам с радостью. Через неопределённое время мы встретились в стенах Москонцерта, где она поведала о том, что вокальный отдел рекомендует её как участницу на Всесоюзный конкурс артистов эстрады. Я не таила обиду и ответила словами: «Это здорово!». «А знаешь, Нин! Как вспомню тот всеросийский конкурс, где ты участвовала и не прошла, так жутко становится! Как они с тобой тогда поступили!» - впервые честно призналась она. «Не волнуйся! Я так тебе скажу! У наших фамилий разные окончания! Иди, и не сравнивай меня с собой!». И она стала лауреатом конкурса. В 1968-м году я и мой супруг являлись создателями вокально - инструментального ансамбля «Весёлые ребята», руководителем которого был пианист Павел Слободкин. И хоть это отдельная тема, но слегка коснусь её. У меня в ту пору была маленькая концертная ставка. Отец Павла Слободкина заседал в тарификационных коммиссиях при министерстве культуры. И когда в очередной раз я обратилась к Паше с просьбой поговорить с отцом, чтобы мне подняли ставку, но всё осталось без изменения, мы с супругом решили уйти из коллектива. После нашего ухода в коллективе начались разборки с Пашей. Музыканты его не любили и упрекали по поводу нашего ухода. В итоге Паша разогнал состав музыкантов и набрал новых. Едем на концерты в поезде в один из городов с большой артистической программой. В наше купе заходит Паша Слободкин и начинается обычный разговор. И тут он мне говорит: «А ты знаешь, кто просится ко мне в коллектив? Алла Пугачёва! Что ты скажешь на это?» - обращается он ко мне. И тут я отвечаю: «Понимаешь! Она способный человек, но совершенно в ином амплуа. У тебя сейчас состав с современным уклоном, а она поёт игровые песни». А через некоторое время я узнала, что Алла начала работать в «Весёлых ребятах». А ещё позже мы вновь встретились с ней в Москонцерте. «Ты знаешь, Нин! А меня посылают на международный конкурс песни в Болгарию! Должен был ехать какой-то узкоглазый парень то ли из Казахстана, то ли из Узбекистана, но что-то там произошло и остановились на моей кандидатуре. Я раздраконила одну песню, которую написал и пел болгарский певец Эмил Димитров. Честно говоря, очень боюсь! Или поднимут до небес или же опустят до самого низу!». Я пожелала ей удачи, и на этом мы расстались. Может то, что я скажу, кому-то покажется неправдоподобным или моим воображением, но тогда у меня сложилась своя гипотеза, непосредственно связанная с тем болгарским конкурсом. К тому времени отношения Аллы и Паши зашли далеко, вплоть до интимных, что не скрывалось от коллективных взоров. И это означало, что Паша пытался помогать Алле во многом, в том числе и в намечавшемся конкурсе в Болгарии. И когда встал вопрос о кандидатуре участника в международном конкурсе, папино слово в министерстве культуры стало решающим. Дальше было просто. Город Владимир. Автобус с артистами направляется на стадион, где намечается большое концертное представление. Впереди на двух передних сидениях - я и известная актриса кино и театра Зоя Алексеевна Фёдорова. Тихонько, чтоб никто на слышал, Зоя Алексеевна читает мне письмо от дочери Вики из Америки. А в это время водитель автобуса на всю громкость включает радио. Звучит голос диктора, объявляющего следующего исполнителя конкурса «Золотой Орфей». И звучит голос Аллы. Исполнение и сама песня были удачными! Песня «Арлекино» произвела на меня очень хорошее впечатление! И тогда громко, во всеуслышание я заявила: «Она станет лауреатом!». Изредка мы встречались во дворцах спорта, где принимали участие в больших концертах. В одной из таких поездок в концертах принимала участие народная артистка Клавдия Ивановна Шульженко. Надо сказать откровенно, Алла никогда не следила за своим внешним видом и особенно на сцене. Долго наблюдавшая за её видом, Клавдия Ивановна Шульженко как-то раз не выдержала и сказала Алле: « Милочка! Вы же артистка! И как вы можете позволить себе выходить на сцену в подобном виде? Ведь стыдно должно быть! Никакой косметики на лице! А что это у вас за платье, как у кухарки!». Выступая в больших эстрадных концертах во дворцах спорта, иногда от артистов оригинального жанра мне приходилось слышать : «А Пугачёва постоянно бегает в последнюю трибуну слушать тебя!». В начале 80-х я выпустила свою новую авторскую кассету под названием «Москва - Нью-Йорк». Несколько кассет были посланы в Москву, и наш общий друг М. Плоткин дал послушать её Алле. После внимательного прослушивания она попросила одолжить ей эту кассету на пару дней. А когда возвращала, по секрету сказала Плоткину, что многое она позаимствовала у Нины! Многие удивлялись тому, как Алле в жизни и на сцене всё было дозволено! Но однажды до меня долетели слухи, что у Аллы появилась всемогущая покровительница. И выяснилось, что это была не кто иной, как сама Галина Брежнева. Поверить в такое было бы непросто, если бы не произошёл один очень курьёзный случай! В какой-то день на сцене Краснознамённого зала ЦДСА должен был проходить афишный концерт, и мы с супругом приехали пораньше. В фойе зала нас встретила, как сейчас помню, редактор Москонцерта Зинаида Михайловна, занимавшаяся организацией сего концерта. Она отвела нас в угол фойе, огляделась по сторонам и почти шепотом, убедившись, что мы одни, завела разговор. Глаза её были наполнены каким-то страхом и ужасом, что моментально передалось и нам, стоявшим рядом. Мы притихли в ожидании сообщения. «Ребята! Что тут произошло вчера, вы себе и представить не можете! Здесь проходил банкет аля-фуршет, устроенный в честь приёма атташе многих стран, и принимал их в этом зале наш министр обороны тов. Устинов. Решали, кого из артистов пригласить участвовать в небольшом концерте. Выбор пал на певца из Большого театра и в ту пору популярную певицу Аллу Пугачёву. И поскольку Алла, выходя на сцену, любила долго рассказывать о своей жизни, то её попросили выйти и спеть одну-две песни. Она вышла на сцену и, забыв о предупреждении, начала говорить и говорить! Поначалу гости слушали, а затем перестали обращать внимание, желая общаться между собой, наполняя бокалы. Видя, что никто не уделяет ей достаточно внимания, Алла возмутилась и громко обратилась к залу: « Эй, вы! Прекратите немедленно стучать своими вилками по тарелкам, когда к вам обращается известная артистка!». Пробежал шепот по залу и тихий удивлённый разговор гостей. Начальство тут же распорядилось убрать Аллу со сцены! С большим скандалом ее все-таки убрали, после чего закрыли занавес. Но на этом всё не кончилось. За сценой она опять устроила жуткий скандал с криками и возмущением. Затем попросила принести ей бутылку водки и, выпив большое количество, села за руль своего автомобиля и укатила в неизвестном направлении. Ребята, - продолжала возмущённая редактор концерта, - да за такие дела, если она не окажется за решёткой, то это будет просто чудо!». И, как не покажется странным, но всё ей сошло с рук! А после всего случившегося трудно было не поверить в покровительство сильной женщины мира сего! Пользуясь такой защитой, Алла чувствовала себя как за каменой стеной! На одном из стадионных концертов она позволила себе пошутить. Во время празднования очередной даты ЦК комсомола на стадионе Алла вышла на сцену и громко объявила: «Я присоединяюсь к словам песни Пахмутовой - Не расстанусь с комсомолом, буду вечно с молодым!». Она явно предугадала своё будущее! И как пелось в песне «Нагадал ей попугай счастье по билетику!». В 70-х, перед тем, как отправиться на конкурс в Сопот в Польшу, композитор Алексей Мажуков специально для неё написал великолепную лирическую песню «Ты снишься мне». А Затем тот же автор написал и другую песню, ставшую популярной «Ах, если солнце в небе, это очень хорошо». В «благодарность» за прекрасные подаренные ей песни, Алла плохо отозвалась о композиторе в газете «Комсомольская правда», затем там же, также плохо отозвалась о компзиторе Оскаре Фельцмане, сказав, что одну из песен композитора сочинила она! В той же газете заодно прошлась и по мне. После нашего ухода из оркестра под управлением Олега Лундстрема там оставалась работатать Алла. Денежный оклад в оркестре у Аллы был маленький, и она обратилась к Лундстрему с просьбой поднять ей его. Но Олег Лундстрем сказал, что в оркестре у них нет такой возможности. «А ведь Нина Бродская ушла, и её оклад освободился!» - настаивала Алла. На что Лундстрем ответил: « Так ведь это же Бродская!» «Тогда я уйду!» - обижено заявила Алла. «А это как вам будет угодно! Мы никого не держим!» - ответил он. Об этом разговоре нам рассказал музыкант оркестра Стас Григорьев. Похожий инцидент произошёл в организации Москонцерта. Алла постоянно без стука заходила в кабинет директора и каждый раз что-то требовала. Видимо, директору её постоянные требования надоели, и однажды, когда она решила его напугать и заявила, что уходит из Москонцерта, директор тов. Сафонов тут же подал ей лист бумаги и попросил написать заявление об уходе. Но в надежде на то, что будет отказ и её начнут уговаривать, Алла написала заявление и с лёгкостью подала его директору. А тот, не моргнув глазом, сразу подписал заявление, а в конце поставил несколько восклицательных знаков! Позже коллеги его спросили: «Почему с несколькими восклицательными знаками?» Директор Сафонов ответил: «Уж очень она надоела!!!». А теперь перенесусь в 90-е, когда в 1990-м году Пугачёва впервые приехала в Америку, где выступала с сольным концертом в Карнеги-холле. Забыв про обиды, я с радостью ожидала встречу с коллегой. Я позвонила ей в гостиницу и сказала, что мы хотим прийти на концерт. Обычно, когда такое бывало, нам артистам предоставляли свободные места в зале. Она дала номер телефона организатора концерта Виктора Шульмана и попросила позвонить ему. Бесплатных мест не оказалось, и мы купили дорогие билеты. В разговоре с Аллой, голос звучал болезненым. И услышав её хриплый голос, я тут же задала ей вопрос: « А как ты собираешься петь сольный концерт в таком состоянии? Ведь остаётся два дня до начала концерта?» - удивлённо спросила я. «Шульман обещал отвезти меня завтра к хорошему врачу!» - ответила Алла. Через несколько дней мы сидели в зрительном зале в ожидании начала концерта. Как это не показалось странным, но голос у Аллы звучал нормально и хрипоты не слышалось. После концерта мы сели в её машину и вместе направились в маленький ресторан «Кавказ» на первой Эвеню, где сидели рядом за столом. Не знаю, что мной овладевало в тот вечер, то ли грусть о былом молодом возрасте, то ли ещё что-то! Ко всем людям, особенно друзьям, я всегда относилась искренне! И не в моём характере было лгать или быть фальшивой! В тот вечер в ресторане за столом я так расчувствовалась, что сняла с пальца единственное золотое кольцо с сапфиром и бриллиантами и отдала его Алле в знак нашей дружбы! Кольцо было мало ей, и она одела его на мизинец. «У меня дома есть шкатулка, где я храню разные вещицы от друзей, туда я положу и это кольцо», - спокойно сказала она. На следующий день я позвонила Алле в гостиницу, и она пригласила нас к себе. Мы просидели весь день до ночи, вспоминая и разговаривая о многом. В тот день промелькнула у нас тема и об иммиграции. И тут она заговорила о том, что хотела бы уехать из России в Америку. Мой супруг и я немедленно стали отговаривать её, приводя разные примеры и факты, стараясь доказать, что ей придётся здесь нелегко. С нашей профессией тут очень сложно и наилучшим вариантом для неё может оказаться работа в ресторане, а там придётся петь с вечера и до утра! Не знаю, сумели ли мы убедить её, но, судя по тому, что она продолжала жить в России, наши уговоры и доводы на неё подействовали. В разговоре там же, в гостиничном номере, Алла вдруг упомянула песню «Любовь-кольцо», которую я спела в фильме «Женщины». «Знаешь, Нин! Вот если ты приедешь, то хорошо бы тебе спеть «Любовь- кольцо». Её нужно немного переделать на современый лад, и публика будет в восторге!». Не знаю почему, но именно разговор о песне «Любовь-кольцо» остался у меня в памяти. После концерта Аллы прошли месяцы. И как-то раз в Нью-Йорк приехал Илья Резник, с которым мы давно были знакомы. Илья выступал в маленьком ресторане на Брайтоне, куда я приехала повидаться. Там же, в ресторане, по окончании выступления Ильи Резника между несколькими посетителями возникла интригующая тема. И начались бурные дискуссии, доходившие до шумных споров. Мужчина по имени Леонид с пеной у рта громко уверял всех вокруг собавшихся в том, что Пугачёва давно уже не поёт, а только открывает рот под фанеру! И концерт, который проходил в Карнеги-холле, тоже был под фанеру! «Бьюсь об заклад на ящик самого дорогого шампанского, что пела она под фанеру! Готов поспорить с любым!» - категорично заявил Леонид. Я же старалась опровергнуть подобные доводы и отстаивала иную точку зрения. Всё, о чём там говорили, в моём понятии выглядело не иначе, как больная выдумка! Но в какой-то момент я вдруг призадумалась! А человек по имени Леонид, затеявший этот спор, был администратором у Вилли Токарева и ездил с ним на гастроли в Москву. И как знать! Возможно ему, как никому другому, было известно, по какой схеме и как выступали на сцене наши известные артисты! Сомнения на этот счёт у меня были, но целиком поверить в такое я не решалась и почти готова была отстаивать свою точку зрения. Но одновременно в памяти всплыл телефонный разговор с Аллой перед концертом, и её голос, болезненный и охрипший! Да, и у меня случались простудные заболевания, из-за чего выступления приходилось отменять, а лечение занимало по нескольку недель! И если бы я не была вокалисткой, то легко могла бы поверить в чудеса скорейшего выздоровления! А тут сольный концерт, а главное - это её спокойствие! И тут меня словно подменили! Я решительно отказалась от спора. Не сомневаюсь, что проиграла бы его с лёгкостью! В 1994-м году впервые за четырнадцать лет моего проживания в Америке я решила посетить Москву. Телефон родственников, где я остановилась, разрывался от бесконечных звонков. Звонили знакомые, друзья и коллеги, желая встретиться. Приглашали на передачи радио и телевидения, а также выступления в концертах. И на одном из телевизионных концертов я получила приглашение принять участие в первом музыкальном фестивале «Славянский базар» в Белоруссии, куда в тот же год летом прилетела и стала участницей того фестиваля и членом жюри от Америки. Там же я выступила в телевизионном концерте, где пела свою авторскую песню «Ностальгия». На фестиваль приехали Алла и Филипп Киркоров. Жили мы в одной гостинице и встретились только на концерте за кулисами, куда она пришла болеть за Киркорова. Радости от той встречи я не испытала. И ни разу Алла не подала знака о встрече. На следующий год я также была приглашена участвовать в фестивале «Славянский базар», где спела свою авторскую песню «Бабье лето». В 1997-м году я вновь прилетела в Москву. Тот год стал для меня особенно плодотворным. Я записала и выпустила несколько компакт дисков, принимала участие в концертах, выступала с интервью на многих радиостанциях и изредка показывалась в программах на разных телевизионных каналах. Что же касалось главного, первого канала ОРТ, то доступ туда для меня был закрыт, а причина оставалась неизвестной. Но однажды мне позвонили с первого канала ОРТ и пригласили сняться в передаче «Женский взгляд». Это была популярная передача, которую смотрели многие, что для меня было очень важно. Договорились о дне съёмок, но по прошествии недели звонков от создателей передачи не поступало. И тогда я решила сама позвонить и узнать причину затишья. По телефону со мной говорила женщина. На мои вопросы она отвечала двумя краткими словами– не знаю. И тогда я стала умолять её назвать причину, по которой мне было отказано в участии в передаче. После долгих уговоров, под большим секретом и пожалев меня, редактор открыла мне тайну, что у них на первом канале имелся список неугодных артистов, среди которых значилось и моё имя. И в том трудном разговоре на повестке оставался последний, не менее значимый вопрос: кто же был создателем этого списка? Уж слишком больно список этот ударял и в без того раненое сердце, напоминая о семидесятых годах, связанных с деятельностью «великого» председателя комитета радио и телевидения знаменитого Сергея Лапина, из-за которого в те годы пострадали сотни невинных людей еврейской национальности (в том числе и вся моя семья), кому пришлось покинуть страну и стать изгоями!!! И кто же теперь и какой «небожитель» нёс ответственость за эдакие непоправимые грехи и проклятья многих и многих невинных и пострадавших душ? И редактор, боясь быть кем-то услышанной, тихо произнесла: Алла Борисовна. «Кто?» - не веря своим ушам, переспросила я. И она повторила: Алла Борисовна Пугачёва. Это произошло неожиданно, нежданно-негаданно! Каково же было мое удивление, когда однажды, через долгие годы, в 2009-м году в моей квартире раздался телефонный звонок. Звонили из Москвы с первого канала ОРТ и предложили принять участие в большом телевизионном проекте «Достояние Республики». Это было как гром среди ясного неба! Звонок меня удивил. Но больше удивил разговор, связанный с моим репертуаром. Звонившая женщина редактор сразу же поставила условие – спеть песню «Любовь- кольцо». Но почему именно эту песню? Я была удивлена и попыталась объяснить, что песня «Любовь-кольцо» мне дорога, поскольку была моей первой, записанной в кинофильме «Женщины». Но песня эта короткая, три минуты! В принципе, я была согласна её спеть, но мне хотелось бы спеть и другую песню «Звенит январская вьюга», исполненную мной в кинофильме «Иван Васильевич меняет профессию», и которая была на тот момент очень популярна. «Мы подумаем и вам сообщим», - ответила редактор. Через день они позвонили и сообщили, что согласны с моим предложением. В одной из передач «Достояние Республики» я спела «Любовь- кольцо», а в другой - «Звенит январская вьюга». И всё было бы ничего, если бы не загадочный случай, произошедший на самой передаче! Не смотря на сравнительно молодой возраст аудитории в зале, публика принимала песню «Любовь-кольцо» восторженно, хлопая и подпевая! По сценарию, по обеим сторонам сцены сидели члены жюри. С одной стороны - молодёжное жюри, а с другой - люди среднего и старшего поколения. После спетой песни «Любовь-кольцо» ведущие обратились к молодым членам жюри. И тут с места вскочила молодая особа и с кислым выражением лица стала говорить, что песня ничего из себя не представляет и вообще не заслуживает внимания. Со стороны старшего жюри происходило всё иначе. Известные артисты и музыканты отстаивали свою точку зрения. Передача «Достояние Республики» - это был серьёзный проект первого канала, который транслировался по всей стране и за рубежом. Складывалось впечатление, что кто-то заранее решил подпортить моё появление на этом канале! В какой-то момент в памяти всплыл давнишний разговор с Аллой во время её приезда в Америку и где она тогда порекомендовала мне по приезде в Россию спеть именно эту песню «Любовь-кольцо». Как знать! На первый взгляд, это может показаться моим предположением. А с другой стороны, тот список неугодных артистов, собственноручно составленный ею, это тоже предположение? В 1997-м году в Нью-Йорке мне позвонили знакомые и сообщили, что здесь находится конферансье Борис Брунов. Я повидалась с Борисом Сергеевичем Бруновым и в откровенной беседе рассказала, что у меня уже накопился большой репертуар, в том числе и мои авторские песни. И вопрос мой упирался в то, как правильно поступить, чтобы песни эти не пропали, а вновь зазвучали? Брунов ответил коротко и ясно: «Для этого вы должны быть в Москве! А в остальном я помогу!». В тот же год весной я прилетела в Москву и с Бруновым вместе мы принимали участие во многих майских концертах города. Затем он меня пригласил на 850-летие Москвы. Но осенью того же года внезапно Бориса Сергеевича Брунова не стало. И тут вспоминается несколько эпизодов из того злосчастного времени. Панихида Брунова проходила в Театре Эстрады, где он в то время занимал должность художественного руководителя и режиссёра. Во время панихиды гроб с телом стоял на сцене театра. Впереди у гроба сидели родные Бориса Брунова, а в стороне, ближе к кулисам, стояли знаменитости: Иосиф Кобзон, Алла Пугачёва и Геннадий Хазанов. Все они тихо что-то между собой обсуждали. И на фоне панихиды, отстранение и их шушуканье выбивалось из общей атмосферы того грустного состояния. Мы с подругой сидели в зале. Сзади нас также сидели люди. И в тишине прискорбных минут неподалеку от нас послышались слова: « Посмотрите на эту святую троицу! Небось, пришли для того, чтобы обсудить, кому достанется театр!». А между тем, уже велись разговоры о делёжке театра. Во время погребения на Новодевичьем кладбище собралось огромное количество людей. После захоронения люди долго не расходились. Внезапно заморосил мелкий дождь. Я оглянулась по сторонам и увидела три знакомых лица, стоявших под большим зонтом и обсуждавших что-то важное. Лица их были напряжены. Не хотелось мокнуть, и я решила встать к ним под зонт. Всё-таки коллеги! Знакомые с давних времён! Гена Хазанов, с которым в 70-е мы вместе работали концерты каждый по сольному отделению, всё та же Алла Пугачева и Александр Розенбаум, который однажды в 90-х появился в Нью-Йорке и выступал в школе на Брайтон-бич. Помню, как устроитель концерта взял меня за руку и сказал: «Пойдём к Саше!» Нас познакомили, и Розенбаум признаваясь в любви, радостно стал напевать мне песни, что были популярны в моём исполнении в 60-х и 70-х годах. И оказавшись там под зонтом, улыбаясь, я мило поздоровалась. Но вместо былых улыбок своих коллег на меня смотрели недовольные чужие и холодные лица. Создалось ощущение, будто они впервые видят меня! Постояв несколько секунд и ощутив себя лишней, я, что-то невнятно буркнув, тут же исчезла! А дальше всё продолжалось в том же духе. Концерты, в которых я принимала участие, нередко снимались Первым каналом. Без объяснений меня аккуратно вырезали. Невозможно, да и несправедливо забывать тот тяжёлый творческий труд, длившийся на протяжении многих лет. И придя к определённому выводу, собравшись с духом однажды, я решила позвонить своей старой подруге и обратиться к ней за помощью. «Здравствуй, Алла! Это я, Нина Бродская». Пауза. « А……….!» - ответил хриплый недовольный голос Аллы. «Аллочка! Мне очень хотелось бы с тобой увидеться и поговорить!» «Ой! У меня руки в маникюре! Позвони минут через десять!». И сколько я ни набирала номер, никто так и не снял трубку. И последний эпизод моих воспоминаний. Это был 2015-й или 2016-й год. В очередной раз я прилетела в Москву. Было начало лета. Как-то раз мне позвонили с того самого Первого канала и, как ни странно, предложили снять обо мне небольшой фильм. Съёмки длились несколько дней. Вопросы, ответы, ответы вопросы. Ездили в парк ЦДСА, гуляли и снимались. Затем побывали в доме, где я жила, и смотрела на тополь у окна, что был посажен когда-то с моим папой. Теперь этот тополь вырос и доходил до седьмого этажа. И забор во дворе у нашего окна, где когда-то находилась пекарня. Мы детьми, бывало, залезали туда и просили дяденьку дать нам сладких булочек! Детство! А съёмки продолжались, и съёмочной группе требовалось больше материала, связанного со мной. Но поскольку начинался летний сезон, многих известных людей, у которых можно было взять интервью, в городе не было. Я позвонила композитору Владимиру Шаинскому, который на тот момент оказался в Москве и согласился дать интервью. В конце интервью Шаинскому был задан вопрос: « А что вы можете сказать об Алле Пугачёвой?». И Шаинский ответил, что Алла талантливая. Затем ему задали другой вопрос, отчего я неожиданно вздрогнула! «А что вы можете сказать о Нине Бродской?» И Шаинский, не раздумывая, ответил: «А Нина – гениальная!». Долго я раздумывала над тем интервью Владимира Шаинского с двумя вопросами и ответами. Сомнения мучали: писать ли об этом? Ведь всякое может возникнуть в мыслях читателя, да и рассказ может показаться выдумкой! Но скажу, как на духу! В основу этой повести, или исповеди, легли истинные факты. А фильм и интервью с Владимиром Шаинским не выпустили! Так и повис безответно в воздухе. С годами всё проходит и забывается. Не забываются только чувство долга и настоящая дружба! Нина Бродская. Оригинал на facebook: https://www.facebook.com/profile.php?id=100011746153469
А идишэ нэшумэ - Еврейская душа - אַ ייִדישע נשמה
Нина Бродская об Алле Пугачёвой.
Исповедь.
Нина Бродская.
Оригинал на facebook:
https://www.facebook.com/profile.php?id=100011746153469