22 мар
Новруз Байрам в дореволюционном Баку
Новруз Байрам — добрый народный праздник, который пронесен через тысячелетия.
Его не смогли стереть из народной памяти ни религиозные деятели, ни государственные мужи, ни партийное руководство. В той или иной степени он существовал всегда.
Временами, как народные гулянья, а иногда, как тихий семейный праздник.
Одним из периодов, когда Новруз праздновался в Баку широко, было начало 20 века. В ту пору, город, выбравший европейское направление развития отходил от диктата Религии, а Партия, еще не пришла к власти.
Гусейнкули Сарабский и его Новруз
Есть такая замечательная книга "Старый Баку". Написана она была Гусейнкули Сарабским еще в 1936 году. Издана единственный раз в 1958-ом, но только на азербайджанском языке.
Только в наше время переведена на русский язык, но так и не нашла своего массового читателя.
А книга действительно удивительная. Основанная на воспоминаниях, как самого автора, так и его деда.
Вот так она начинается:
Город, о котором я собираюсь Вам рассказать, не тот большой многолюдный город, занимающий в огромном государстве одно из ведущих мест по своим размерам и богатству после золотоглавой Москвы и Ленинграда, и не тот социалистический Баку, который в ближайшем будущем станет одним из самых больших и красивых городов мира, речь пойдет о 6едном, пыльном и грязном капиталистическом городе, нефтяная слава которого дошла до самых до окраин империи еще 50-60 лет тому назад.
Из нее я и взял информацию о празднования Новруза. Но сначала несколько слов об авторе.
Гусейнкули Сарабский (1879 — 1945)
Азербайджанский самородок сцены, чей голос поражал сердца слушателей. Сарабский был не только певцом, но и композитором, чьи партитуры дышали жизнью, драматургом, чьи пьесы заставляли зал замирать в тишине, актером, чей талант расцветал на театральных подмостках, режиссером, чьи постановки поражали воображение.
Его тар никого не оставлял равнодушным, а звание Народного артиста Азербайджанской ССР (1932) стало венцом признания его многогранного дарования.
В 1938 году, Сарабский был награжден орденом Трудового Красного Знамени
За выдающиеся заслуги в деле развития азербайджанского оперного искусства, азербайджанской музыки, песни и танцев.
Вся его жизнь была такой же яркой, от начала и до конца:
Гусейнкули появился на свет в Баку, в небогатой семье, накануне Новруза. Чтобы выжить, в юном возрасте трудился в кузнице и занимался обработкой камня. Параллельно, благодаря финансированию нефтяного магната и благотворителя Зейналабдина Тагиева, посещал бесплатные курсы русского языка, предназначенные для малоимущих.
В раннем детстве его отдали на обучение Корану к мулла-баджи. Однако, из-за сложностей с языком и жестокого обращения, он прекратил занятия.
В 1945-ом, болея раком горла, прикованный к постели, он пожелал услышать голос своей музы, что 15 лет делила с ним сцену – оперной дивы Агигат Рзаевой. "Спой мне Лейли," – прошептал он, прося об арии из "Лейли и Меджнуна".
Пока певица пела, он вписал в завещание последнее желание: "Похороните меня под эту арию, в исполнении лишь Рзаевой". После чего умер на руках друзей.
Новруз в старом Баку
В Баку праздник Новруз всегда отмечался с особым размахом, значительно ярче и веселее, чем религиозные праздники Рамазан и Гурбан. Горожане начинали готовиться к нему заранее — за месяц до главного дня. Каждый вторник, который называли "чершенбе ахшамы", во дворах зажигались костры, в которые женщины бросали "узерлик" (душистую траву руту), напевая обережные песни:
Узерлик – воздухом ты полон,
Все недуги исцеляешь,
Везде вспыхиваешь пламенем,
От всех бед и горя избавляешь.
Так как в Баку было много рыбаков и моряков, их семьи, ожидая возвращения родных, добавляли свои молитвенные строки:
О, ветер хазри, подуй,
Подаяние моё прими.
Пусть сменит тебя гилавар,
Чтоб скорее вернулись домой.
Либо:
Утихни, гилавар,
Подними волну, хазри,
Пусть мой любимый вернётся.
При этом вслух называли имя того, кого ждали, будь то муж, отец, сын или брат.
Подготовка к Новрузу
К празднику готовились тщательно: дом очищали от грязи, мыли ковры всем двором, перестирывали вещи, чтобы встретить Новый год в чистоте. В состоятельных семьях торговцев и купцов пекли большое количество угощений — шекербуру, пахлаву, бадамчорек. В то же время бедные слои населения довольствовались небольшими запасами сухофруктов.
За неделю до праздника оживали рынки — Нижний и Верхний базары: лавочники украшали торговые точки гирляндами, яркими картинами на сюжеты из "Шахнамэ" Фирдоуси, бумажными фонариками. У входа в магазин хозяева вешали металлические колокольчики, которыми звонко оповещали покупателей о своём товаре.
За несколько дней до праздника дети устраивали представления — игру "кос-коса". Один из ребят, облачённый в вывернутую куртку, бумажную маску и высокий головной убор, танцевал, в то время как остальные пели весёлую песню, собирая у зрителей сладости и мелкие монеты.
Другой детской забавой был "Нюннюню". Так как старые бакинские дома были одноэтажными, ребята легко забирались на крыши и через дымоход опускали мешочки на верёвках. Изображая игру на зурне, они издавали "нюннюню", а хозяева должны были положить в мешок угощения.
В предпраздничный вечер женщины отправлялись на кладбища с "хонча" — подносами со сладостями или сухофруктами, которые оставляли на могилах. Там звучали причитания и народные "баяты", полные скорби и воспоминаний. Молитвы и чтение сур из Корана длились до заката, после чего родственники возвращались домой.
Торжество
В канун Новруза, "байрам ахшамы", вся семья собиралась за праздничной трапезой. Тогда ещё не было привычных столов, поэтому скатерть стелилась на полу. В богатых домах использовали особую скатерть — "Гялямкар", украшенную молитвами и суровыми строками Корана. В верхней части комнаты клали мягкие подушки для старшего в семье.
За угощение никто не брался без разрешения главы дома. Даже малыши, потянувшиеся за сладостью, могли получить лёгкий шлепок — напоминание о почтении к "Ага". Сам хозяин неторопливо заканчивал намаз, читая суры, пока кто-то из детей не вбегал с радостным восклицанием: "Стреляют! Новый год наступил!"
Но отец лишь доставал карманные часы, заглядывал в них и объявлял, что до Нового года осталось ещё несколько минут. Лишь после завершения молитвы он садился на своё место, касался скатерти, и семья приступала к трапезе.
Первым съедали кусочек дыни, затем хозяйка ставила на пол казан с ароматным молочным пловом, и праздник начинался.
С первыми лучами солнца раздавались голоса муэдзинов, призывающих к молитве, знаменуя наступление долгожданного праздника.
Сидящие на углах улиц молодые люди сражались разукрашенными яйцами. Люди постепенно заполняли город. Иногда слышались звуки выстрелов из пистолетов.
Гуляния
Молодежь предпочитала проводить досуг на Ясамальских возвышенностях, Баладжарских скалах, холмах у Пирвянзари и в окрестностях Биби Эйбата. Недельные гуляния сопровождались музыкой, пением и танцами. Чтобы не беспокоить местных жителей, компании брали с собой музыкантов, чай, сахар, барана и угощения.
Параллельно, на Губа мейданы, Комур мейданы или Шемахинской дороге, приезжие артисты из Дагестана устраивали представления. Канатоходцы, "Рустамбазы" или "кяндирбазы", танцевали на натянутом канате под зурну, исполняя "гайтагы" и другие мелодии. Клоун в вывернутом тулупе с бубенчиками развлекал публику, имитируя движения канатоходцев и шутя с ними.
Популярной игрой была "Джызыг Турнасы", где две группы делили круг. Одна группа внутри отбивалась от ударов кушаками ("турной") внешней группы. Игроки не должны были покидать круг, иначе их били. Если внутренний игрок ударял внешнего ногой, группы менялись ролями.
Другой забавой была "Гялямдар", где "Мама" загадывал загадки. Неправильно ответивший передавал турну следующему, пока кто-то не угадывал. Победитель пытался ударить остальных, пока Мама не останавливал его.
Игра "Кос алды гач" напоминала лапту. Три группы детей – "мехелле", "теплая мехелле" и "бегущая мехелле" – соревновались в бросании и ловле мяча. Целью было попасть мячом в бегущего игрока, который, в свою очередь, мог поймать мяч и поразить игрока первой группы.
( по страницам интернет- журнала « Бакинские истории»)
Его не смогли стереть из народной памяти ни религиозные деятели, ни государственные мужи, ни партийное руководство. В той или иной степени он существовал всегда.
Временами, как народные гулянья, а иногда, как тихий семейный праздник.
Одним из периодов, когда Новруз праздновался в Баку широко, было начало 20 века. В ту пору, город, выбравший европейское направление развития отходил от диктата Религии, а Партия, еще не пришла к власти.
Гусейнкули Сарабский и его Новруз
Есть такая замечательная книга "Старый Баку". Написана она была Гусейнкули Сарабским еще в 1936 году. Издана единственный раз в 1958-ом, но только на азербайджанском языке.
Только в наше время переведена на русский язык, но так и не нашла своего массового читателя.
А книга действительно удивительная. Основанная на воспоминаниях, как самого автора, так и его деда.
Вот так она начинается:
Город, о котором я собираюсь Вам рассказать, не тот большой многолюдный город, занимающий в огромном государстве одно из ведущих мест по своим размерам и богатству после золотоглавой Москвы и Ленинграда, и не тот социалистический Баку, который в ближайшем будущем станет одним из самых больших и красивых городов мира, речь пойдет о 6едном, пыльном и грязном капиталистическом городе, нефтяная слава которого дошла до самых до окраин империи еще 50-60 лет тому назад.
Из нее я и взял информацию о празднования Новруза. Но сначала несколько слов об авторе.
Гусейнкули Сарабский (1879 — 1945)
Азербайджанский самородок сцены, чей голос поражал сердца слушателей. Сарабский был не только певцом, но и композитором, чьи партитуры дышали жизнью, драматургом, чьи пьесы заставляли зал замирать в тишине, актером, чей талант расцветал на театральных подмостках, режиссером, чьи постановки поражали воображение.
Его тар никого не оставлял равнодушным, а звание Народного артиста Азербайджанской ССР (1932) стало венцом признания его многогранного дарования.
В 1938 году, Сарабский был награжден орденом Трудового Красного Знамени
За выдающиеся заслуги в деле развития азербайджанского оперного искусства, азербайджанской музыки, песни и танцев.
Вся его жизнь была такой же яркой, от начала и до конца:
Гусейнкули появился на свет в Баку, в небогатой семье, накануне Новруза. Чтобы выжить, в юном возрасте трудился в кузнице и занимался обработкой камня. Параллельно, благодаря финансированию нефтяного магната и благотворителя Зейналабдина Тагиева, посещал бесплатные курсы русского языка, предназначенные для малоимущих.
В раннем детстве его отдали на обучение Корану к мулла-баджи. Однако, из-за сложностей с языком и жестокого обращения, он прекратил занятия.
В 1945-ом, болея раком горла, прикованный к постели, он пожелал услышать голос своей музы, что 15 лет делила с ним сцену – оперной дивы Агигат Рзаевой. "Спой мне Лейли," – прошептал он, прося об арии из "Лейли и Меджнуна".
Пока певица пела, он вписал в завещание последнее желание: "Похороните меня под эту арию, в исполнении лишь Рзаевой". После чего умер на руках друзей.
Новруз в старом Баку
В Баку праздник Новруз всегда отмечался с особым размахом, значительно ярче и веселее, чем религиозные праздники Рамазан и Гурбан. Горожане начинали готовиться к нему заранее — за месяц до главного дня. Каждый вторник, который называли "чершенбе ахшамы", во дворах зажигались костры, в которые женщины бросали "узерлик" (душистую траву руту), напевая обережные песни:
Узерлик – воздухом ты полон,
Все недуги исцеляешь,
Везде вспыхиваешь пламенем,
От всех бед и горя избавляешь.
Так как в Баку было много рыбаков и моряков, их семьи, ожидая возвращения родных, добавляли свои молитвенные строки:
О, ветер хазри, подуй,
Подаяние моё прими.
Пусть сменит тебя гилавар,
Чтоб скорее вернулись домой.
Либо:
Утихни, гилавар,
Подними волну, хазри,
Пусть мой любимый вернётся.
При этом вслух называли имя того, кого ждали, будь то муж, отец, сын или брат.
Подготовка к Новрузу
К празднику готовились тщательно: дом очищали от грязи, мыли ковры всем двором, перестирывали вещи, чтобы встретить Новый год в чистоте. В состоятельных семьях торговцев и купцов пекли большое количество угощений — шекербуру, пахлаву, бадамчорек. В то же время бедные слои населения довольствовались небольшими запасами сухофруктов.
За неделю до праздника оживали рынки — Нижний и Верхний базары: лавочники украшали торговые точки гирляндами, яркими картинами на сюжеты из "Шахнамэ" Фирдоуси, бумажными фонариками. У входа в магазин хозяева вешали металлические колокольчики, которыми звонко оповещали покупателей о своём товаре.
За несколько дней до праздника дети устраивали представления — игру "кос-коса". Один из ребят, облачённый в вывернутую куртку, бумажную маску и высокий головной убор, танцевал, в то время как остальные пели весёлую песню, собирая у зрителей сладости и мелкие монеты.
Другой детской забавой был "Нюннюню". Так как старые бакинские дома были одноэтажными, ребята легко забирались на крыши и через дымоход опускали мешочки на верёвках. Изображая игру на зурне, они издавали "нюннюню", а хозяева должны были положить в мешок угощения.
В предпраздничный вечер женщины отправлялись на кладбища с "хонча" — подносами со сладостями или сухофруктами, которые оставляли на могилах. Там звучали причитания и народные "баяты", полные скорби и воспоминаний. Молитвы и чтение сур из Корана длились до заката, после чего родственники возвращались домой.
Торжество
В канун Новруза, "байрам ахшамы", вся семья собиралась за праздничной трапезой. Тогда ещё не было привычных столов, поэтому скатерть стелилась на полу. В богатых домах использовали особую скатерть — "Гялямкар", украшенную молитвами и суровыми строками Корана. В верхней части комнаты клали мягкие подушки для старшего в семье.
За угощение никто не брался без разрешения главы дома. Даже малыши, потянувшиеся за сладостью, могли получить лёгкий шлепок — напоминание о почтении к "Ага". Сам хозяин неторопливо заканчивал намаз, читая суры, пока кто-то из детей не вбегал с радостным восклицанием: "Стреляют! Новый год наступил!"
Но отец лишь доставал карманные часы, заглядывал в них и объявлял, что до Нового года осталось ещё несколько минут. Лишь после завершения молитвы он садился на своё место, касался скатерти, и семья приступала к трапезе.
Первым съедали кусочек дыни, затем хозяйка ставила на пол казан с ароматным молочным пловом, и праздник начинался.
С первыми лучами солнца раздавались голоса муэдзинов, призывающих к молитве, знаменуя наступление долгожданного праздника.
Сидящие на углах улиц молодые люди сражались разукрашенными яйцами. Люди постепенно заполняли город. Иногда слышались звуки выстрелов из пистолетов.
Гуляния
Молодежь предпочитала проводить досуг на Ясамальских возвышенностях, Баладжарских скалах, холмах у Пирвянзари и в окрестностях Биби Эйбата. Недельные гуляния сопровождались музыкой, пением и танцами. Чтобы не беспокоить местных жителей, компании брали с собой музыкантов, чай, сахар, барана и угощения.
Параллельно, на Губа мейданы, Комур мейданы или Шемахинской дороге, приезжие артисты из Дагестана устраивали представления. Канатоходцы, "Рустамбазы" или "кяндирбазы", танцевали на натянутом канате под зурну, исполняя "гайтагы" и другие мелодии. Клоун в вывернутом тулупе с бубенчиками развлекал публику, имитируя движения канатоходцев и шутя с ними.
Популярной игрой была "Джызыг Турнасы", где две группы делили круг. Одна группа внутри отбивалась от ударов кушаками ("турной") внешней группы. Игроки не должны были покидать круг, иначе их били. Если внутренний игрок ударял внешнего ногой, группы менялись ролями.
Другой забавой была "Гялямдар", где "Мама" загадывал загадки. Неправильно ответивший передавал турну следующему, пока кто-то не угадывал. Победитель пытался ударить остальных, пока Мама не останавливал его.
Игра "Кос алды гач" напоминала лапту. Три группы детей – "мехелле", "теплая мехелле" и "бегущая мехелле" – соревновались в бросании и ловле мяча. Целью было попасть мячом в бегущего игрока, который, в свою очередь, мог поймать мяч и поразить игрока первой группы.
( по страницам интернет- журнала « Бакинские истории»)
Интересно и познавательно,
если читать внимательно!