ЧУДОВИЩНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СОЛЖЕНИЦЫНА (ХОТЯ, КОНЕЧНО, НЕ ТОЛЬКО ЕГО, НО И ЕГО В ТОМ ЧИСЛЕ) - Ч.

11
Четвертая часть цикла «Дети перестройки» — Не взрослеть — или взрослеть, превращаясь в монстра.
Иногда эффект не-взросления, эта жизнь в фантазиях приобретает потрясающие, почти гротескные формы. Я встречался с человеком, который во избежание столкновения с реальностью, защищаясь от необходимости жить по ее законам и с нею соотносить себя, затормозил свое личностное развитие не на этапе подростково-юношеском, как это обычно у нас бывает, а на более раннем, собственно детском.
То есть сознавал себя и строил отношения с другими людьми не на уровне 17-19 лет, а на уровне 13-ти. В то время как его биологический возраст был уже в 2 раза больше.
При этом он сумел неплохо освоить специальность, и интеллектуальное его развитие в том, что касалось этой специальности, вполне соответствовало биологическому возрасту. Этот случай является столь ярким, что заслуживает подробного изложения.
Этот мой сверстник с детства увлекался сборкой телевизоров и мог месяцами заниматься этим делом. Он окончил хороший московский технический институт и поступил на работу в серьезное учреждение, занимающееся проверкой оборудования для космических аппаратов. Там он освоился с непростыми рабочими задачами и получил даже право руководить студенческой производственной практикой. Кроме того, он ориентировался в физике в целом.
Но при этом испытывал чудовищные затруднения, когда речь заходила о чем-либо, касающегося его самого как личности. Обсуждалось ли какое-то литературное произведение, какая-то социальная ситуация или его собственное прошлое, словом — что угодно, что как-то могло повлиять на его самоотношение — во всех этих случаях он испытывал колоссальные затруднения: медленно формулировал мысли, мучительно подбирал слова. Так, как если бы речь шла о снижении умственного развития. Но в том-то всё и дело, что никакого снижения умственного развития, собственно интеллекта, не было. Когда речь шла об организации быта, даже написании текстов, не имеющих отношения к нему самому, у него всё получалось.Наконец возникла социальная ситуация, которая потребовала оценки поведения ряда людей как непорядочного. Эти люди взяли ответственность за определенный проект и расходование чужих денег, не справлялись с задачей, но не признавались в этом, а в ответ на прямые вопросы сознательно всё забалтывали.
Эта ситуация поставила обсуждаемого человека в совершенный тупик. Он не смог дать оценку произошедшему — никакую, ни положительную, ни отрицательную. Допустим, само по себе это было бы еще понятно в условиях недоформированности норм и ценностей, хотя ситуация многократно объяснялась, и многие люди рядом свою оценку давали. Но он честно признал, что не смог бы никому даже пересказать произошедшее, объяснить, что именно произошло.В ходе долгого разговора удалось выяснить, что он пытается любую социальную ситуацию втиснуть в модели, известные ему из техники (электросхемы, проводники, сопротивления). И именно поэтому так медленно формулирует мысли. То есть у него вообще не оказалось ни языка, ни структур мышления для обсуждения поступков, поведения людей, а также собственного поведения и собственной личности.
Вся жизнь его — как большая интересная игра, причем это может быть сначала одна игра, потом вторая, потом третья. Самое страшное для него — выйти из этой игры. Когда перед ним возникала перспектива столкновения с реальным риском, он демонстрировал крайние формы трусости.
Случай, при котором человек защищается от социальной реальности с помощью фантазий, является, несомненно, наиболее распространенным в нашем поколении, но не единственным. Это лишь первый случай.
Второй случай заключается в том, что имеющаяся социальная жизнь, жизнь как средство удовлетворения вожделений, все-таки оказывается достаточно привлекательной, и возникает стремление в нее вписаться. Этот случай встречается гораздо реже, чем случай с фантазиями.
Здесь, в отличие от первого случая, процесс взросления происходит, и возникает полноценная личность. Однако эта личность является монструозной. Ее нормами становится то, что обратно советским нормам — анти-нормы, ценностями — анти-ценности.
Это человек, который знает, что отношения с другими людьми сводятся к трем вещам: пользоваться тем, что они могут дать, вцепляться им в горло и заискивать перед ними, если это вышестоящие.
Он ценит свой достаток со всеми его атрибутами и свои вожделения.
Его отличают цинизм и высокомерие. В первую очередь, социальное высокомерие. Он привыкает смотреть на людей сверху вниз.
И эта привычка настолько въедается в него, что у него возникает специфическое социальное зрение, различающее в людях только отрицательные стороны и слабости.
Видение этих слабостей позволяет так или иначе манипулировать этими людьми и выстраивать соответствующие отношения.
Важно понимать, что только обретя эти психологические свойства, эти анти-нормы, человек нашего поколения может полностью состояться в имеющемся постсоветском социуме. Этот тип личности есть единственный тип личности, с которым он может «вписаться» в жизнь. Он становится взрослым, но он становится монстром.
Конечно, и человек, не желающий сознательно становиться на путь анти-норм и анти-ценностей, впитывает их до какой-то степени, поскольку он тоже существует в социуме, где они господствуют. Но в нем преобладают фантазии.
Современный офис зачастую оказывается площадкой психологического эксперимента: сможет ли молодой человек или девушка пойти по монструозному пути или не сможет? Готовность идти по этому пути дает шанс на быстрое карьерное продвижение.
В одном из московских офисов работало две девушки. Обе из них легко шли на контакт и были настроены к людям дóбро и человечно. У них сложились хорошие отношения с коллегами (хотя, конечно, и неглубокие, потому что речь идет о тусовках, коллективы не формируются). Для обеих из них существовала опция карьерного роста, и обе примерно чувствовали, что воспользоваться этой опцией можно, только пойдя на определенные трансформации.
Одна из них пошла на эти трансформации и стала начальницей отдела. Трансформации изменили ее быстро и до неузнаваемости. Доброе расположение к окружающим исчезло. Появилось выраженное социальное высокомерие. Отношения с коллегами были мгновенно разрушены, начался разговор с позиции сверху вниз. Несомненно, что это было только началом формирования монструозной личности.
Другая девушка не примирилась с этими трансформациями. Она осталась в мире фантазий, то есть осталась на первом пути и не пошла по второму. Коллеги заметили, как она «выпадает» из деятельности. Выглядело это так: сидя за привычной работой, она начинала незаметно «уноситься» мыслями куда-то далеко. Внимание уплывало, работа прекращалась. Это была психологическая защита, с помощью которой она отстранялась от нависающих над ней требований среды по трансформации в монструозную личность и поддерживала свое фантазийное состояние.
В поколении наших родителей тоже есть монструозный тип личности — в основном, в элите и состоятельных классах, а также среди антисоветски и антинационально настроенных либералов. Но там эти черты чаще всего, так или иначе, соединены с реликтами норм и ценностей советской эпохи.
Даже в том случае, если носители этих норм ненавидят Советский Союз.