«Урал» на полном ходу въехал в лужу неизвестной глубины, и я уже приготовился к тому, что мы потеряем колесо. Но лейтенант, похоже, хорошо знал здесь каждую яму и, хрипло хохотнув, поддал газу. Бурая вода полетела в стороны волнами, а мы подлетели вверх на очередной кочке. Я уже почти катапультировался из люльки, но начальник на ходу схватил меня за шкирку и рывком усадил обратно.
Дядя Саша — а именно так представился мне участковый деревни Безрадное, куда меня направили за систематическое раздолбайство, — был, мягко говоря, странным персонажем. На обычный вызов, который он охарактеризовал как «бытовуха», мы взяли: неуставное ружье, гранаты (явно тоже нелегальные), «макаров», фонарики, два распятья, литр святой воды (в пульверизаторе от «Мистер Мускул»), пачку соли, консервы и блок сигарет. Вместо мотоциклетного шлема мне выдали каску времен Первой мировой, которая чудом не сгнила, и компас, за которым я и должен был следить.
— Направо! Нет, налево! Разворачиваемся! — я подавал сигналы, перекрикивая рев мотора.
— Путай сколько угодно — у меня полный бак бензина, а другой бак полон кофе, так что я хоть всю ночь готов кататься! — громко кричал дядя Саша неизвестно кому. В лесу, кроме нас, не было ни души. Только вековые деревья провожали нас, скрипя стволами, словно насмехаясь над нашими жалкими потугами казаться хозяевами планеты.
Я понятия не имел, куда мы едем, потому что деревня закончилась полчаса назад, а впереди были только бесконечные деревья. Судя по засохшим следам мотоциклетных колес, кроме дяди Саши здесь вообще редко кто-то ездил.
— Подъезжаем, — радостно крикнул лейтенант и показал мне на ельник, к которому вела наша еле заметная дорога.
Лес смыкался, как кулисы на сцене театра, а еловые ветки хлестали меня по лицу, выбивая остатки сна. Выехали мы в пять утра.
— Ты на часы глянь, — усмехнулся дядя Саша, заглушив мотор.
— Да часов шесть, наверно, мы где-то с час ехали, — сказал я, но начальник подначивал меня заглянуть в телефон, и я заглянул. Часы на экране показывали девять вечера.
— Чё за фигня? Глюк, наверное.
Я заблокировал устройство, но тут дядя Саша показал мне свои наручные часы. Стрелки показывали то же самое.
— Время тут иначе идет. Скоро стемнеет, доставай фонарики.
Остаток пути мы шли пешком, потому что елки жались друг к другу, как влюбленные старшеклассники, а я все надеялся, что за очередным деревом нас ждет выход из леса. Но нас ждала какая-то несуразная лачуга без окон, слепленная из дерьма и палок. Именно на такую хибару я и смогу рассчитывать через двадцать лет службы, если не возьму ипотеку и не начну откладывать с первой зарплаты.
— Соль давай, — прошептал дядя Саша, и я достал полосатую пачку, а заодно пистолет.
Надорвав уголок, участковый медленно обошел хижину, высыпая на землю белый порошок.
— Что мы делаем? Тут какие-то запрещенные плантации, что ли? — я не понимал сути действа.
Тут из лачуги послышался сдавленный женский крик и глухой удар, будто стул упал на дощатый пол.
— Смотри, — дядя Саша навел луч света на соляной круг, и я заметил, как он начал чернеть. — Теперь уже не уйдут. Будем проводить разъяснительную беседу. — Он приосанился и уже во весь голос сказал: — Хозяева, открывайте!
— Пошел вон, мент! — раздался из хижины такой оглушительный рев, что деревья задрожали, а у меня из рук выпал «макаров».
— Открывай, говорю! На вас жалоба поступила, — все тем же веселым голосом продолжал лейтенант.
— Кто это? Давайте уедем, — взмолился я, чувствуя, что ввязываюсь в какую-то сомнительную авантюру.
Изо рта у меня вырывался пар. Ночь быстро опускалась на лес, и уже было непонятно, с какой стороны мы пришли и где мотоцикл.
— Я сейчас сам тогда открою! — не слыша моих просьб, дядя Саша выудил из подсумка гранату и потянулся к чеке.
— Не дадут спокойно поругаться! — снова раздался голос, и тут на одной из стен хижины вырисовался контур двери.
— Дай воду, — сказал лейтенант, подходя к лачуге.
— Может, лучше ружье? — спросил я, протягивая бутылку с пульверизатором.
— Это в крайнем случае, — замотал он головой, нервно выхватывая из моих рук распылитель. Подойдя к стене, он толкнул дверь ногой. Та резко ушла внутрь и с грохотом врезалась в стену. Изнутри ударил свет.
— Чего застыл? Хочешь, чтобы тебе волки задницу отгрызли? — крикнул дядя Саша, а затем повернулся к двери и рявкнул внутрь хижины: — По углам разошлись, или стрелять буду! Через секунду он исчез внутри.
Словно в подтверждение его слов, неподалеку раздался тоскливый вой. Уже через мгновение я залетел следом в странное жилище. На пороге я заметил почерневшую соль.
Несмотря на запах сырости, внутри было достаточно сухо. Пол действительно был сложен из досок. Имелось большое окно, которое снаружи видно не было. Часть мебели была перевернута. Возле стены в осколках стекла лежала рамка с фотографией. Под потолком висели часы с кукушкой, а стрелки на них шли в обратную сторону. В одном из углов, скрестив руки на груди и отвернувшись от всех, стояла невысокая женщина с длинной растрепанной косой. В полумраке ее лицо казалось то молодым, то отталкивало обилием морщин, за которыми еле просматривались черные глаза.
Рядом с окном, насупившись, стоял зеленый мужчина, чье тело было покрыто не просто растительностью, а целой экосистемой: в его бороде копошились какие-то жучки, на плечах росли грибы, а из ушей выползал плющ.
Дядя Саша, вооруженный «Мистером Мускулом», заряженным святой водой, переводил прицел с хозяина дома на хозяйку.
— А это чё за выкормыш? — фыркнул зеленый, явно намекая на меня.
— Это Дениска, из Питера. Прислали на подмогу мне.
— Младший сержант Денисов, — зачем-то уточнил я.
— Денис Денисов? — нагло усмехнулся хозяин. — Родителям лень было думать, что ли? Отчество, небось, Денисович? Солист группы «ДДД»?
— Завязывай давай с сарказмом своим, — строго прервал его дядя Саша. — Жену, вон, довел уже своими подколами и претензиями.
— Да кто кого довел! — вспыхнул мужчина. — Со вчерашнего вечера мне мозги компостирует! Ревность у нее, видите ли, на трехсотом году совместной жизни взыграла!
— Ты тут из себя недотрогу не строй. Можешь бобрам и лосям своим сказки рассказывать. Тебя, между прочим, не раз видели возле топи. На молоденьких болотниц его потянуло. У-у, котяра! Как дала бы! — женщина вытащила откуда-то топор и уже замахнулась, чтобы метнуть в мужа.
— А ну, без глупостей! — лейтенант навел на нее оружие и слегка надавил на спусковой крючок. «Мистер Мускул» слабенько брызнул, будто выжал из себя материал в день сдачи анализов, но этого хватило, чтобы женщина остыла и опустила топор.
— Да не тянуло меня никуда, — взял слово зеленый. — Сто раз уже сказано, что я проверяю площадь болота! Водяной лезет за границы своего участка —нарушает мои владения. Пока нашу доблестную полицию дождешься, проще самому порядок навести… — последняя ремарка явно была адресована нам.
— Разберемся, — холодно ответил участковый. — Вы по предписанию суда должны совместно посещать психолога, а мне донесли, что на двух последних сеансах вас не было. Вот и результат, — он показал на кавардак. — А еще у меня ориентировка на пропавшего грибника из Дятлово.
— Не знаю я ничего ни про каких грибников. В моем лесу без моего ведома люди не пропадают. Если узнаю, мало не покажется! А психолога вашего — к бесам, — махнул рукой зеленый. — Толку от него, как от дрозда в борьбе с борщевиком. Ох уж этот мне борщевик, лезет, гадина, со всех сторон, скоро выселит нас всех к чертовой бабушке… — на секунду он потерял нить разговора.
— Да ты просто не хочешь над собой работать. Вместо того чтобы дома быть с женой, шляешься по болотам. Как будто я не знаю, что ты избегаешь моего общества и ходишь плачешься бабам этим, жалуешься на свою несчастную жизнь, — разбухтелась хозяйка. — И психолог тебе то же самое говорит: что, если у тебя какие-то проблемы дома, то решать их надо со мной, а не на стороне ныть и привлекать к себе внимание.
— Психолог говорит, психолог говорит, — передразнил ее муж. — Олень твой психолог!
— Товарищ лейтенант, — обратился я к начальнику, — может, распятием их? Чтобы не позволяли себе эти оскорбления?
— Да нет, у них и правда психолог — лесной олень.
— А… ясно, — я решил больше не выступать с инициативами.
— Короче, друзья мои хорошие, — дядя Саша перевернул табурет и присел на него. —Либо вы посещаете назначенного психолога, либо психологом буду у вас я.
Он попросил меня достать из блока пачку.
— Сегодня у нас будет первая беседа, а следующая — через неделю. Прошу, присаживайтесь, — не опуская пульверизатор, предложил лейтенант и закурил сигарету.
— Да иди ты в баню, — зеленый без колебаний встал и направился к двери.
— Все выходы заблокированы, — покачал головой участковый. — Пока не закончим, из дома не выйти, так что в ваших же интересах пойти мне навстречу.
— Тьфу, в собственном доме заключенный, — выругавшись, хозяин вернулся на место.
Мне предложили, пока суть да дело, поставить чайник и заварить облепиху, растущую прямо на спине у мужика.
Кое-как переборов страх, я подошел и протянул руку.
— Аф! — гавкнул этот подлец, напугав меня до чертиков, и загоготал как идиот.
— Хорош уже! — дядя Саша потянулся к гранате.
— Ладно, ладно, не буду больше, — мужчина подставил мне спину, чтобы я собрал урожай, а затем сказал: — Дай тогда и мне табачку.
Через пять минут воздух наполнился ароматами чая и сигаретного дыма. Начался сеанс.
За два часа беседы мне стало понятно следующее: цветущего мужика зовут Леший, жену его, соответственно, Кикимора — ну тут и без подсказок можно было догадаться. Живут они в этом лесу с незапамятных времен. Триста лет назад решили свадьбу сыграть. К Кикиморе тогда подбивали клинья то Домовой, то Вий, а Леший в то время был частым гостем у Водяного, где они вместе с русалками куролесили ночи напролет. В общем, брак этот изначально был шатким предприятием. А эти двое друг другу до сих пор старые обиды вспоминают и подозревают в разном.
К концу второго часа меня начало клонить в сон. Расположившись на сундуке, я закрыл глаза и слушал вполуха, словно все происходящее было лишь плодом моего воображения.
— Ладно, прости меня, был не прав, — услышал я сквозь сон ближе к утру и, открыв глаза, заметил, что Леший и Кикимора сидят на одной скамейке в обнимку, а дядя Саша, отложив оружие в сторону, записывает что-то в свою тетрадочку. Потянувшись к рюкзаку, я вытащил консервы и принялся завтракать.
— И ты меня прости… — аккуратно высвободилась из объятий женщина. — И вы, товарищ лейтенант, простите, — виновато улыбнулась она своими полумолодыми-полустарыми губами. Затем встала, подошла к шкафу и, открыв дверку, явила нам седого мужичка в камуфляжном наряде с лукошком на плече, явно находившегося в каком-то анабиозе. — Я его специально украла, хотела, чтобы муж обнаружил и приревновал...
— Родная, ну ты головой вообще думаешь?! — снова повысил голос Леший, но тут же успокоился.
Кикимора влила грибнику в рот что-то из чашки, взятой со стола, и тот резко открыл глаза. Картина, открывшаяся человеку, могла любого ввести в ступор: полицейский, курящий сигареты и пьющий чай с Лешим; Кикимора, наводящая порядок в доме, и младший сержант, поедающий консервы прямо из банки.
Подумав немного, грибник решил, что в отключенном состоянии как-то спокойнее, и не стал бороться с накатившим обмороком.
Через пятнадцать минут, разблокировав дом, мы уже везли грибника на мотоцикле в сторону Дятлово, а потом двинули в наше Безрадное.
— Ну, как тебе у нас после мегаполиса? — спросил дядя Саша, когда я закончил писать рапорт о находке человека, опустив, разумеется, все странные подробности.
— Да вроде ничего. По крайней мере, нечисть тут, в отличие от той, что в городе, куда человечнее мне показалась. Но поживем — увидим.
— Это точно, Денис Денисыч. У нас в Безрадном нечисть достойная. Так что оставайся.
АНТИМАЙДАН.АНТИФАШИСТ.ZOV
Семейный сеанс
«Урал» на полном ходу въехал в лужу неизвестной глубины, и я уже приготовился к тому, что мы потеряем колесо. Но лейтенант, похоже, хорошо знал здесь каждую яму и, хрипло хохотнув, поддал газу. Бурая вода полетела в стороны волнами, а мы подлетели вверх на очередной кочке. Я уже почти катапультировался из люльки, но начальник на ходу схватил меня за шкирку и рывком усадил обратно.Дядя Саша — а именно так представился мне участковый деревни Безрадное, куда меня направили за систематическое раздолбайство, — был, мягко говоря, странным персонажем. На обычный вызов, который он охарактеризовал как «бытовуха», мы взяли: неуставное ружье, гранаты (явно тоже нелегальные), «макаров», фонарики, два распятья, литр святой воды (в пульверизаторе от «Мистер Мускул»), пачку соли, консервы и блок сигарет. Вместо мотоциклетного шлема мне выдали каску времен Первой мировой, которая чудом не сгнила, и компас, за которым я и должен был следить.
— Направо! Нет, налево! Разворачиваемся! — я подавал сигналы, перекрикивая рев мотора.
— Путай сколько угодно — у меня полный бак бензина, а другой бак полон кофе, так что я хоть всю ночь готов кататься! — громко кричал дядя Саша неизвестно кому. В лесу, кроме нас, не было ни души. Только вековые деревья провожали нас, скрипя стволами, словно насмехаясь над нашими жалкими потугами казаться хозяевами планеты.
Я понятия не имел, куда мы едем, потому что деревня закончилась полчаса назад, а впереди были только бесконечные деревья. Судя по засохшим следам мотоциклетных колес, кроме дяди Саши здесь вообще редко кто-то ездил.
— Подъезжаем, — радостно крикнул лейтенант и показал мне на ельник, к которому вела наша еле заметная дорога.
Лес смыкался, как кулисы на сцене театра, а еловые ветки хлестали меня по лицу, выбивая остатки сна. Выехали мы в пять утра.
— Ты на часы глянь, — усмехнулся дядя Саша, заглушив мотор.
— Да часов шесть, наверно, мы где-то с час ехали, — сказал я, но начальник подначивал меня заглянуть в телефон, и я заглянул. Часы на экране показывали девять вечера.
— Чё за фигня? Глюк, наверное.
Я заблокировал устройство, но тут дядя Саша показал мне свои наручные часы. Стрелки показывали то же самое.
— Время тут иначе идет. Скоро стемнеет, доставай фонарики.
Остаток пути мы шли пешком, потому что елки жались друг к другу, как влюбленные старшеклассники, а я все надеялся, что за очередным деревом нас ждет выход из леса. Но нас ждала какая-то несуразная лачуга без окон, слепленная из дерьма и палок. Именно на такую хибару я и смогу рассчитывать через двадцать лет службы, если не возьму ипотеку и не начну откладывать с первой зарплаты.
— Соль давай, — прошептал дядя Саша, и я достал полосатую пачку, а заодно пистолет.
Надорвав уголок, участковый медленно обошел хижину, высыпая на землю белый порошок.
— Что мы делаем? Тут какие-то запрещенные плантации, что ли? — я не понимал сути действа.
Тут из лачуги послышался сдавленный женский крик и глухой удар, будто стул упал на дощатый пол.
— Смотри, — дядя Саша навел луч света на соляной круг, и я заметил, как он начал чернеть. — Теперь уже не уйдут. Будем проводить разъяснительную беседу. — Он приосанился и уже во весь голос сказал: — Хозяева, открывайте!
— Пошел вон, мент! — раздался из хижины такой оглушительный рев, что деревья задрожали, а у меня из рук выпал «макаров».
— Открывай, говорю! На вас жалоба поступила, — все тем же веселым голосом продолжал лейтенант.
— Кто это? Давайте уедем, — взмолился я, чувствуя, что ввязываюсь в какую-то сомнительную авантюру.
Изо рта у меня вырывался пар. Ночь быстро опускалась на лес, и уже было непонятно, с какой стороны мы пришли и где мотоцикл.
— Я сейчас сам тогда открою! — не слыша моих просьб, дядя Саша выудил из подсумка гранату и потянулся к чеке.
— Не дадут спокойно поругаться! — снова раздался голос, и тут на одной из стен хижины вырисовался контур двери.
— Дай воду, — сказал лейтенант, подходя к лачуге.
— Может, лучше ружье? — спросил я, протягивая бутылку с пульверизатором.
— Это в крайнем случае, — замотал он головой, нервно выхватывая из моих рук распылитель. Подойдя к стене, он толкнул дверь ногой. Та резко ушла внутрь и с грохотом врезалась в стену. Изнутри ударил свет.
— Чего застыл? Хочешь, чтобы тебе волки задницу отгрызли? — крикнул дядя Саша, а затем повернулся к двери и рявкнул внутрь хижины: — По углам разошлись, или стрелять буду! Через секунду он исчез внутри.
Словно в подтверждение его слов, неподалеку раздался тоскливый вой. Уже через мгновение я залетел следом в странное жилище. На пороге я заметил почерневшую соль.
Несмотря на запах сырости, внутри было достаточно сухо. Пол действительно был сложен из досок. Имелось большое окно, которое снаружи видно не было. Часть мебели была перевернута. Возле стены в осколках стекла лежала рамка с фотографией. Под потолком висели часы с кукушкой, а стрелки на них шли в обратную сторону. В одном из углов, скрестив руки на груди и отвернувшись от всех, стояла невысокая женщина с длинной растрепанной косой. В полумраке ее лицо казалось то молодым, то отталкивало обилием морщин, за которыми еле просматривались черные глаза.
Рядом с окном, насупившись, стоял зеленый мужчина, чье тело было покрыто не просто растительностью, а целой экосистемой: в его бороде копошились какие-то жучки, на плечах росли грибы, а из ушей выползал плющ.
Дядя Саша, вооруженный «Мистером Мускулом», заряженным святой водой, переводил прицел с хозяина дома на хозяйку.
— А это чё за выкормыш? — фыркнул зеленый, явно намекая на меня.
— Это Дениска, из Питера. Прислали на подмогу мне.
— Младший сержант Денисов, — зачем-то уточнил я.
— Денис Денисов? — нагло усмехнулся хозяин. — Родителям лень было думать, что ли? Отчество, небось, Денисович? Солист группы «ДДД»?
— Завязывай давай с сарказмом своим, — строго прервал его дядя Саша. — Жену, вон, довел уже своими подколами и претензиями.
— Да кто кого довел! — вспыхнул мужчина. — Со вчерашнего вечера мне мозги компостирует! Ревность у нее, видите ли, на трехсотом году совместной жизни взыграла!
— Ты тут из себя недотрогу не строй. Можешь бобрам и лосям своим сказки рассказывать. Тебя, между прочим, не раз видели возле топи. На молоденьких болотниц его потянуло. У-у, котяра! Как дала бы! — женщина вытащила откуда-то топор и уже замахнулась, чтобы метнуть в мужа.
— А ну, без глупостей! — лейтенант навел на нее оружие и слегка надавил на спусковой крючок. «Мистер Мускул» слабенько брызнул, будто выжал из себя материал в день сдачи анализов, но этого хватило, чтобы женщина остыла и опустила топор.
— Да не тянуло меня никуда, — взял слово зеленый. — Сто раз уже сказано, что я проверяю площадь болота! Водяной лезет за границы своего участка —нарушает мои владения. Пока нашу доблестную полицию дождешься, проще самому порядок навести… — последняя ремарка явно была адресована нам.
— Разберемся, — холодно ответил участковый. — Вы по предписанию суда должны совместно посещать психолога, а мне донесли, что на двух последних сеансах вас не было. Вот и результат, — он показал на кавардак. — А еще у меня ориентировка на пропавшего грибника из Дятлово.
— Не знаю я ничего ни про каких грибников. В моем лесу без моего ведома люди не пропадают. Если узнаю, мало не покажется! А психолога вашего — к бесам, — махнул рукой зеленый. — Толку от него, как от дрозда в борьбе с борщевиком. Ох уж этот мне борщевик, лезет, гадина, со всех сторон, скоро выселит нас всех к чертовой бабушке… — на секунду он потерял нить разговора.
— Да ты просто не хочешь над собой работать. Вместо того чтобы дома быть с женой, шляешься по болотам. Как будто я не знаю, что ты избегаешь моего общества и ходишь плачешься бабам этим, жалуешься на свою несчастную жизнь, — разбухтелась хозяйка. — И психолог тебе то же самое говорит: что, если у тебя какие-то проблемы дома, то решать их надо со мной, а не на стороне ныть и привлекать к себе внимание.
— Психолог говорит, психолог говорит, — передразнил ее муж. — Олень твой психолог!
— Товарищ лейтенант, — обратился я к начальнику, — может, распятием их? Чтобы не позволяли себе эти оскорбления?
— Да нет, у них и правда психолог — лесной олень.
— А… ясно, — я решил больше не выступать с инициативами.
— Короче, друзья мои хорошие, — дядя Саша перевернул табурет и присел на него. —Либо вы посещаете назначенного психолога, либо психологом буду у вас я.
Он попросил меня достать из блока пачку.
— Сегодня у нас будет первая беседа, а следующая — через неделю. Прошу, присаживайтесь, — не опуская пульверизатор, предложил лейтенант и закурил сигарету.
— Да иди ты в баню, — зеленый без колебаний встал и направился к двери.
— Все выходы заблокированы, — покачал головой участковый. — Пока не закончим, из дома не выйти, так что в ваших же интересах пойти мне навстречу.
— Тьфу, в собственном доме заключенный, — выругавшись, хозяин вернулся на место.
Мне предложили, пока суть да дело, поставить чайник и заварить облепиху, растущую прямо на спине у мужика.
Кое-как переборов страх, я подошел и протянул руку.
— Аф! — гавкнул этот подлец, напугав меня до чертиков, и загоготал как идиот.
— Хорош уже! — дядя Саша потянулся к гранате.
— Ладно, ладно, не буду больше, — мужчина подставил мне спину, чтобы я собрал урожай, а затем сказал: — Дай тогда и мне табачку.
Через пять минут воздух наполнился ароматами чая и сигаретного дыма. Начался сеанс.
За два часа беседы мне стало понятно следующее: цветущего мужика зовут Леший, жену его, соответственно, Кикимора — ну тут и без подсказок можно было догадаться. Живут они в этом лесу с незапамятных времен. Триста лет назад решили свадьбу сыграть. К Кикиморе тогда подбивали клинья то Домовой, то Вий, а Леший в то время был частым гостем у Водяного, где они вместе с русалками куролесили ночи напролет. В общем, брак этот изначально был шатким предприятием. А эти двое друг другу до сих пор старые обиды вспоминают и подозревают в разном.
К концу второго часа меня начало клонить в сон. Расположившись на сундуке, я закрыл глаза и слушал вполуха, словно все происходящее было лишь плодом моего воображения.
— Ладно, прости меня, был не прав, — услышал я сквозь сон ближе к утру и, открыв глаза, заметил, что Леший и Кикимора сидят на одной скамейке в обнимку, а дядя Саша, отложив оружие в сторону, записывает что-то в свою тетрадочку. Потянувшись к рюкзаку, я вытащил консервы и принялся завтракать.
— И ты меня прости… — аккуратно высвободилась из объятий женщина. — И вы, товарищ лейтенант, простите, — виновато улыбнулась она своими полумолодыми-полустарыми губами. Затем встала, подошла к шкафу и, открыв дверку, явила нам седого мужичка в камуфляжном наряде с лукошком на плече, явно находившегося в каком-то анабиозе. — Я его специально украла, хотела, чтобы муж обнаружил и приревновал...
— Родная, ну ты головой вообще думаешь?! — снова повысил голос Леший, но тут же успокоился.
Кикимора влила грибнику в рот что-то из чашки, взятой со стола, и тот резко открыл глаза. Картина, открывшаяся человеку, могла любого ввести в ступор: полицейский, курящий сигареты и пьющий чай с Лешим; Кикимора, наводящая порядок в доме, и младший сержант, поедающий консервы прямо из банки.
Подумав немного, грибник решил, что в отключенном состоянии как-то спокойнее, и не стал бороться с накатившим обмороком.
Через пятнадцать минут, разблокировав дом, мы уже везли грибника на мотоцикле в сторону Дятлово, а потом двинули в наше Безрадное.
— Ну, как тебе у нас после мегаполиса? — спросил дядя Саша, когда я закончил писать рапорт о находке человека, опустив, разумеется, все странные подробности.
— Да вроде ничего. По крайней мере, нечисть тут, в отличие от той, что в городе, куда человечнее мне показалась. Но поживем — увидим.
— Это точно, Денис Денисыч. У нас в Безрадном нечисть достойная. Так что оставайся.
— Я подумаю, товарищ лейтенант.
— Дядя Саша, — поправил он меня.
— Дядя Саша, — кивнул я.
Александр Райн