- … а потом я и из буддистов ушел.

Ну, то есть, они стараются уйти от страданий… но не приходят никуда…
Адепт молчал и смотрел серьезно. Пока Валентин разворачивал перед ним карту своих духовных скитаний, он не выговорил ни слова. Только смотрел.
Рассказывал ему про евангелистов – смотрел.
Про «Белое братство», адвентистов, Свидетелей Иеговы – тоже смотрел.
Про кришнаитов, пятидесятников, иоаннитов, рериховцев, баптистов, школу йоги, про «Братство фиолетового пламени»… нет, смотрел.
Про сатанистов Валентин заикнулся робко. Адепт поднял бровь, но все равно – только смотрел. Оценивал.
Пока Валентин не выдохся и не замолк, перебрав все секты и конфессии, которым был сопричастен в жизни. Пока не уставился на собеседника жадным взглядом: ну и что ты мне можешь предложить?
- Мне вас знакомый рекомендовал, - выдохнул он.
Собеседник молчал, с интересом рассматривая мечеть, мимо которой они проходили. Иногда казалось – в их городишке собраны все конфессии мира…
- Да, понимаю, - тихо заговорил он наконец. – И мы… наш круг… готовы были бы распахнуть для вас двери… но, понимаете… это не для всех. Мы принимаем всех, кто стучится к нам, это правда… но выдерживают до конца не все. И вы должны знать…
Он насупил густые брови – этот серьезный молодой человек в длинном черном пальто. В осенних сумерках по его лицу плясали зловещие тени.
- … на что иду? – шепотом спросил Валентин. Задергалась жилка на виске. – Я – на что иду?! Так вы испытайте, расскажите… проверьте!
Знакомый сказал – «идеальная секта». Знакомый сказал – «не жалею»…
- Наши обряды, - адепт говорил тихо, - они не для слабых. Ни телом. Ни духом. Вы сможете… я не знаю… заставить себя выстоять долгое время на одном месте? Неподвижно? Или почти неподвижно?
- Да!
- А если бы… на коленях?
- С радостью!
- Сможете заставить себя встать в выходной в семь, чтобы присоединиться к братьям на общем собрании?
- Да! Да!
- Не месяц. Не год. Все время?
- Испытайте меня!
- А что, если я скажу вам, что мы… - адепт понизил голос и почти зашелестел, - иногда мы собираемся по ночам… несколько раз в год по особым дням… наши встречи начинаются в полночь…
- О, да! – ночное таинство! То, чего так мучительно не хватало ему у буддистов!
- И мы проводим свои обряды со священным огнем – ночные… дневные…
- Я принимаю это!
- А если бы я рассказал вам про наши таинства подробнее? Если бы сказал, что собрания ведутся на тайном языке, которого не понять простому человеку? Все песнопения…
- Я пойму его!
- Поймете, если будете усердствовать, - кивнул адепт. – Конечно… Еще у нас есть священная книга. Мы относимся к ней с величайшим благоговением. Зачитываем на собраниях…
- Ну, конечно! – отсутствие священных книг у космологов-референтов его ужасно коробило.
- И знак. Тайный знак на груди, который ты никогда не должен снимать. Нигде. И не носить на виду. Знак, который дается тебе при вхождении в наш круг…
Валентин переплел пальцы, чувствуя, как переполняет его чувство экстаза. Это было то, что он искал. Может быть, не хватало только…
- Вы верите в потусторонние силы? – шепотом осведомился он.
- Мы живем среди них, - спокойно отозвался адепт. – Проводим таинства среди них… Ангелы. Бесы. Конечно.
Он сказал это буднично. Теперь рассматривал занавесочки на молельне адвентистов. Знатные занавесочки – с голубыми цветочками.
Валентин молчал, сглатывая слюну и боясь поверить, что это – оно…
- Наши таинства, - вдруг оживился адепт, - вы нигде не встретите таких мистичных. Вода, масло, священные песнопения… я говорил про огонь, да? Но самое главное… во время самого главного вам придется пить…
Валентин обмер.
- …кровь.
- К-к…
Он заикался не от страха. От восторга. Пригубить крови во время тайного ритуала – таким среди его сект занималась только одна… правда, в ней не было священного огня и тайного языка.
Кажется, эта секта – и впрямь идеальна…
- Кровь, - строго повторил адепт. – Правда, к этому допускается не каждый. Нужно очиститься, чтобы заслужить это. Телом и душой. Испытать себя. Вы бы…
- Я готов на что угодно!
- Наша вера вообще требует жертв, - рассуждал адепт, теперь старательно изучая прибежище пятидесятников. Точнее, жалюзи на окнах. Валентин уже стал задаваться вопросом, почему он выбрал такой странный путь и куда они вообще идут. – Отказ от пищи, например. Иногда. Я говорил: это не для сла…
- Я – не слабый!
Двое кришнаитов обошли их по широкой дуге. Даже не поприветствовали бывшего брата. Адепт как будто не услышал выкрика Валентина и продолжал говорить:
- … некоторые из нас проводят обряды на кладбищах. Пару раз в год. Это, конечно, не для просвещенных, а так…
Он остановился и вдруг быстро добавил:
- И имейте в виду: даже если вы войдете в наш круг… особенно если вы войдете в наш круг… вам лучше не бравировать этим среди знакомых. Это не все понимают. На вас могут поставить клеймо фанатика, мракобеса… над вами могут смеяться…
- Я готов! Я – готов! – Валентин размахивал руками. Это все ничего, к тому же, за годы духовных практик у него почти и не осталось знакомых… – Так вы введете меня? Посвятите?
- Посвящу, - просто и делово сказал молодой человек. – Вы приходите. А теперь извините, мне вечерню пора служить.
Он заглянул Валентину в глаза своими – совсем даже не строгими, а светлыми и озорными.
Валентин опешил.
- Ка-ка-какую?!
- Полиелейную, - бодро ответил адепт идеальной секты. – Ну, ангела-хранителя вам!
И зашлепал по лужам к зданию, вознесшему круглые купола через два дома. Обернулся на ходу – плащ распахнулся, открыв на секунду длинный подрясник. Крикнул весело:
- Да православные мы! Православные!
И припустил бегом. Вечерню, наверное, служить.
Валентин смотрел на храм, тянущий в небо кресты, и подавлял в себе желание сесть там, где стоял: в лужу.
Елена Кисель.