«С 23 ноября 1941 года мы стали получать по 200 граммов глиноподобного хлеба.
И больше ничего». Это строка из воспоминаний Евгении Рахковской, пережившей все 900 дней ленинградской блокады. Вот что пишет эта мужественная женщина о том чудовищном времени: «Накануне Нового года я пошла за хлебом. В очереди приходилось стоять очень долго. Я надела мужские валенки, какие-то кофты, закуталась в байковое одеяло и обвязалась верёвкой. Главное – спрятать хлебные карточки, но так, чтобы в нужный момент их можно было достать. Затем такому «шару» надо спуститься с пятого этажа, но не скатиться с лестницы. Спустилась. Дошла. Но получая хлеб, недостаточно быстро положила кусок хлеба в сумку. Неожиданно выскочило какое-то существо, выхватило кусок и затолкало себе в рот. Из-за лохмотьев нельзя было узнать, кто это: ребёнок или взрослый. Доведённый голодом до крайности «вор» свернулся у моих ног, ожидая заслуженных побоев. А я лишь горько заплакала и побрела домой... В самые страшные дни мы не теряли человеческого достоинства и максимально поддерживали друг друга. Но были и такие случаи, когда муж выкрал у своей жены карточки и съел её паек хлеба. Он обрёк свою жену на смерть и сам погиб. Его труп мы увидели на кухне. Мы были свидетелями угасания ребёнка, которого собственная бабушка перестала кормить, чтобы съесть его паёк. Но она не выжила, потому что, кроме голода и холода, её убивал вид умирающего внука... Мы выжили, потому что были нужны друг другу... Мы выжили, потому что я, приходя домой, приносила бодрящие новости, а если их не было, то выдумывала. А ещё потому, что рядом с нами жил такой сосед, железнодорожный рабочий, который бесшумно, как из небытия, появлялся с куском замусоленного сахара, с картофельными очистками... Он являлся в самые критические моменты нашей жизни... И самое главное – нас спасла наша любовь».
ПРАВОСЛАВНЫЙ ХРАМ П .ТАРМА ВСЕХ СКОРБЯЩИХ РАДОСТЬ
«С 23 ноября 1941 года мы стали получать по 200 граммов глиноподобного хлеба.
И больше ничего».
Это строка из воспоминаний Евгении Рахковской, пережившей все 900 дней ленинградской блокады. Вот что пишет эта мужественная женщина о том чудовищном времени:
«Накануне Нового года я пошла за хлебом. В очереди приходилось стоять очень долго. Я надела мужские валенки, какие-то кофты, закуталась в байковое одеяло и обвязалась верёвкой. Главное – спрятать хлебные карточки, но так, чтобы в нужный момент их можно было достать. Затем такому «шару» надо спуститься с пятого этажа, но не скатиться с лестницы. Спустилась. Дошла. Но получая хлеб, недостаточно быстро положила кусок хлеба в сумку. Неожиданно выскочило какое-то существо, выхватило кусок и затолкало себе в рот. Из-за лохмотьев нельзя было узнать, кто это: ребёнок или взрослый. Доведённый голодом до крайности «вор» свернулся у моих ног, ожидая заслуженных побоев. А я лишь горько заплакала и побрела домой...
В самые страшные дни мы не теряли человеческого достоинства и максимально поддерживали друг друга. Но были и такие случаи, когда муж выкрал у своей жены карточки и съел её паек хлеба. Он обрёк свою жену на смерть и сам погиб. Его труп мы увидели на кухне. Мы были свидетелями угасания ребёнка, которого собственная бабушка перестала кормить, чтобы съесть его паёк. Но она не выжила, потому что, кроме голода и холода, её убивал вид умирающего внука... Мы выжили, потому что были нужны друг другу... Мы выжили, потому что я, приходя домой, приносила бодрящие новости, а если их не было, то выдумывала. А ещё потому, что рядом с нами жил такой сосед, железнодорожный рабочий, который бесшумно, как из небытия, появлялся с куском замусоленного сахара, с картофельными очистками... Он являлся в самые критические моменты нашей жизни... И самое главное – нас спасла наша любовь».