#ВячеславВ

ПАМЯТИ ДЖИВАНА ГАСПАРЯНА

К концу дня кожа окончательно сползла с меня, как с линяющей змеи. Я рухнул на диван, под стать римской империи. Змеи змеями, но у людей с регенерацией все значительно хуже. Ощущение такое, будто тебя рисовали-рисовали сорок лет, а потом психанули и стерли.

Я потрогал лицо. Этакое вытянутое, мунковское. Я не стал смотреться в зеркало, чтобы не усугублять.

Я поставил Дживана Гаспаряна. Воздух в комнате блаженно потянулся, вытягивая вперед лапы, — заиграл дудук.

Дудук — это музыкальный инструмент с функцией дефибриллятора. Он умеет перезапускать сердце. Слушая дудук, ты снова оказываешься трехлетним, по грудь в теплом детстве. Будто с тебя на мгновение сняли рюкзак с разным нажитым хламом, этот горб взрослости, и вот ты стоишь посреди жизни босиком миллионером-бессеребреником без обязательств перед биографией.

Я включил на столе лампу. Почти не существует такого мрака, от которого не смогла бы спасти настольная лампа. Настольная лампа — это режиссер короткометражек, она умеет сказать за минуту главное. Лампа, особенно под зеленым абажуром, вычерчивает небольшой квадрат света так, что ты понимаешь: больше и не надо. Где-то на заднем плане с грохотом и спецэффектами разбиваются при подсадке космические корабли надежд, но ты спокоен, ты понимаешь: не страшно, они же из «Лего».

И тут появился он. Без предварительного звонка и прочего церемониала. Ветер. Не современный городской ветерок-мямля, вялый поддуван исподтишка, неуверенно шаркающий по подоконнику. А мускулистый шквал из девятнадцатого века, здоровенный мужик, подпоясанный рельсой, настоящая, не книжная вьюга. Ветер навалился на дом всем своим весом, и стекла зазвенели, прося пощады. Настоящий взрослый ветер в мегаполисе, приручившем сквозняки, как напоминание о простоте большой жизни снаружи.

Снаружи, то есть там, где любая кожа условна.
(с) Олег Батлук