Я слушал, как из девяти братьев восемь погибло в Великую Отечественную. Как после войны беженцы из сëл, занятых немцами, эвакуировались эшелонами в другие районы и области, как дети теряли матерей, как бойцы по солдатскому радио разыскивали мать и военным эшелоном довозили до нужной станции, где еë ждала стайка голодных детей. Как после войны долго-долго жили в землянках, как голодали и работали за трудодни, как девушки босиком бегали на танцы и в руках несли начищенные зубным порошком тапочки, как в 5 классе бросали школу, чтобы доить 20 коров и прокормить младших братьев и сестёр, как оставшиеся без мужа бабы зарабатывали грыжи, слегами поднимая сено на высокие копны, а десятилетние дети наверху, рискуя убиться, то сено принимали, как оставшиеся в живых взрослые вскладчину строили дома друг другу, как на большую семью председатель сжалился и дал телëнка, а потом, когда смогли выжить молоком и творогом, приходилось ездить на перекладных и покупать масло, чтобы сдать налог, как работали на вредном производстве, как дышали кислотой над космическими изделиями, как создавали то, о чëм и сейчас знать не следует, как рожали, как теряли, как погибали, как влюблялись и выходили замуж, и как жили по правде русские люди, как русские люди жили по всей стране — тяжко, нестерпимо тяжко, но вытерпели, потому что по совести, как сейчас плетут сети, как воспитывают кадетов, как ещё до майдана, полицейские клали мордой в землю русских учительниц, как объявили врагами Украины, как тот завод чуть не развалили при чубайсах и гайдарах, будь они прокляты, и что будет иной повод, обязательно встретиться надо, чтобы песни петь, как тогда, над рекой, когда все были живы и лучше всех песни пели, на всю округу, там, где до сих пор можно найти места села, что немец пожëг, и что в том селе никаких документов после немца не осталось, и что сельсовет тогда решил всех детей, кто родился в том декабре, всех-всех записать первым января 1942 года, и что они все навсегда друг другу братья и сëстры. Как много от нашего народа, от наших людей я услышал... Как много всего пережил наш народ... Сколько горя и войн он вынес. И снова западный враг оскалом бросается на нас войной. Снова слезы и горе. Снова гибнут наши мужчины. Становятся калеками. Дети сиротами. Многое я вынес из того, что слушал и услышал. И понял для себя лишь одно - нельзя жалеть врага. Надо бить его. Бить насмерть. Бить так, чтоб он больше никогда не поднялся. Разрывать ему поганый рот так, чтобы он во веки вечные не мог раскрыть его. И бить тем всем тем оружием, которое только мы смогли создать. Наотмашь бить. Не жалея орешков.
Putin Time
Я слушал людей.
Я слушал, как из девяти братьев восемь погибло в Великую Отечественную. Как после войны беженцы из сëл, занятых немцами, эвакуировались эшелонами в другие районы и области, как дети теряли матерей, как бойцы по солдатскому радио разыскивали мать и военным эшелоном довозили до нужной станции, где еë ждала стайка голодных детей. Как после войны долго-долго жили в землянках, как голодали и работали за трудодни, как девушки босиком бегали на танцы и в руках несли начищенные зубным порошком тапочки, как в 5 классе бросали школу, чтобы доить 20 коров и прокормить младших братьев и сестёр, как оставшиеся без мужа бабы зарабатывали грыжи, слегами поднимая сено на высокие копны, а десятилетние дети наверху, рискуя убиться, то сено принимали, как оставшиеся в живых взрослые вскладчину строили дома друг другу, как на большую семью председатель сжалился и дал телëнка, а потом, когда смогли выжить молоком и творогом, приходилось ездить на перекладных и покупать масло, чтобы сдать налог, как работали на вредном производстве, как дышали кислотой над космическими изделиями, как создавали то, о чëм и сейчас знать не следует, как рожали, как теряли, как погибали, как влюблялись и выходили замуж, и как жили по правде русские люди, как русские люди жили по всей стране — тяжко, нестерпимо тяжко, но вытерпели, потому что по совести, как сейчас плетут сети, как воспитывают кадетов, как ещё до майдана, полицейские клали мордой в землю русских учительниц, как объявили врагами Украины, как тот завод чуть не развалили при чубайсах и гайдарах, будь они прокляты, и что будет иной повод, обязательно встретиться надо, чтобы песни петь, как тогда, над рекой, когда все были живы и лучше всех песни пели, на всю округу, там, где до сих пор можно найти места села, что немец пожëг, и что в том селе никаких документов после немца не осталось, и что сельсовет тогда решил всех детей, кто родился в том декабре, всех-всех записать первым января 1942 года, и что они все навсегда друг другу братья и сëстры.
Как много от нашего народа, от наших людей я услышал...
Как много всего пережил наш народ... Сколько горя и войн он вынес. И снова западный враг оскалом бросается на нас войной. Снова слезы и горе. Снова гибнут наши мужчины. Становятся калеками. Дети сиротами.
Многое я вынес из того, что слушал и услышал. И понял для себя лишь одно - нельзя жалеть врага. Надо бить его. Бить насмерть. Бить так, чтоб он больше никогда не поднялся. Разрывать ему поганый рот так, чтобы он во веки вечные не мог раскрыть его. И бить тем всем тем оружием, которое только мы смогли создать. Наотмашь бить. Не жалея орешков.