Истории Ирины Ас

13 апр

Дикая-4.

1999 год.
Вороны. Огромная стая ворон спустилась на землю и идет, переваливаясь с ноги на ногу, без своего обычного громкого карканья. Такая ассоциация была в голове у Юли, когда она смотрела на длинный черный ряд людей, пришедших проводить в последний путь Павлуху костлявого. Это не вороны, это люди! Они шли, перешёптываясь между собой, обсуждая нелепую кончину молодого парня, одного из братков.
Дикая-4. - 987177554639
Гибель братка не была редкостью, или чем-то из ряда вон выходящим. Жившая с Димоном Юля за три года успела побывать на четырёх похоронах, но обычно братки гибли по-другому — на разборках, пытаясь приструнить зарвавшихся новичков, либо от ментовской пули, но не так. Не так, как Павлуха!

Юля шла в самом начале процессии, поддерживая скорбящую вдову Танюху, с которой не так давно «отрывалась» на Новый год. Уже тогда было понятно, что с её мужем что-то не так. Собравшиеся в квартире Димона братки косились на него, а когда дошли до нужной кондиции, базарили «по душам», вытащив на задымленную сигаретным дымом лоджию.
Павлуха глупо улыбался и спорить не пытался, хотя алкоголя не пил. Улыбка была дебильная.

У Димона от Юли секретов не было, она знала, в чем проблема. Павлуха контролировал торчков и как-то с ними «закорефанился» до такой степени, что сам начал превращаться в торчка.

Конечно же, все пробовали. Пробовала и Юля вместе с Димоном. Состояние, когда «отрываешься от земли» и будто паришь над всеми, ощущение кайфа ей понравилось. Слишком понравилось для того, чтобы продолжать.

— Голову на плечах иметь надо, — говорил тогда Димон. — Эта гадость быстро затягивает.

Павлуху затянуло быстро. Затянуло до такой степени, что это стало всем известно, и в первую очередь Горелому. Горелый выставил приближенному ультиматум. Либо заканчивает торчать, либо плохо кончит.
После этого Павлуха не прожил и месяца. Официальной версией считался передоз. Парня нашли утром, в собственном автомобиле, с уроненной на руль головой. И, возможно, так оно и было....
Но ведь Павлуха не прислушался к словам Горелого. Он продолжал торчать, и Татьяна, жена погибшего, как и многие в толпе провожавших в последний путь, подозревали другое.

В чёрном платке, из-под которого торчали засаленные, недавно не мытые волосы, Таня судорожно озиралась по сторонам, крепко вцепившись в локоть Юли при этом.

— Нет, ты видишь? Его нет! — шептала она, покусывая губы. — Паша столько лет на него работал, а он... Это точно он сделал.

— Тш-ш-ш! Тихо! Нет и нет! Может, дела у человека.

Таня говорила о Горелом, а Юле было страшно. Димон намекнул, что на эту тему лучше язык не распускать. Горелого на похоронах не будет. Юля это заранее знала. Павлуха перестал быть «близким» в тот момент, когда не подчинился требованию. И, возможно, да, вполне возможно, погиб он вовсе не от передоза.
Горелый не мог оставить в живых человека, знавшего так много и ставшего ненадёжным.

Но Юля боялась разговаривать об этом с Танюхой. Она проводила молодую женщину до свежего холмика земли и дождалась, когда Татьяна отцепилась от ее локтя, который до этого сжимала больно вцепившись жесткими напряженными пальцами.
Таня отцепилась и завыла над гробом, но тут в локоть Юли вцепились другие пальцы.

— Поехали отсюда. У нас дела, — зашипел Димон в ухо девушке.

Она подчинилась. Выбралась осторожно из толпы и быстрым шагом пошла за Димой до черного БМВ, что стоял за оградкой кладбища. Села в машину и непонимающе уставилась на парня. Он сурово заводил машину, сердясь непонятно на кого.

— Дим, почему мы уезжаем? Мы разве на поминки не пойдем? Танюху надо поддержать.

— Родня пусть теперь ее поддерживает, — скрипел зубами Димон. — Павлуха сам виноват. Сам! Я ведь ему говорил... все ему говорили...

— Господи, да мало ли народу торчит! Дима посмотри вокруг. Только в нашем подъезде...

— Все, цыц! Мало ли, кто колется в нашем подъезде. Пусть делают, что хотят. В бригаде Горелого это недопустимо. Он умный человек, умный... Правильно всё делает.

— А что, это правда? — замерла Юля. — Это он Павлуху?

— Цыц, дура! Рот закрой и язык не распускай!

Димон был дёрганый, слишком дёрганый, и у Юли начало закрадываться подозрение. В ночь, когда Павлухи не стало, Димы тоже дома не было. Он вернулся под утро, такой же злой, как сейчас, неразговорчивый. А что, если...

Юля не хотела продолжать свою мысль. Даже если так, что это изменит? Она свою жизнь выбрала. Жизнь рядом с Димоном, а он живет по волчьим законам. Значит, будет и она. Ей не жалко Павлуху. Жалко его жену. Танька нормальная девка и у них ребёнок. Когда братки погибают, Горелый оказывает материальную помощь семьям погибших. Получается, Танюхе ничего не перепадёт...
Всё-всё, надо выбросить из головы, отвлечься.

— Куда мы едем? — спросила Юля, завертев головой.

За своими раздумьями она не заметила, как БМВ выехал на окраину города, свернул в частный сектор, чем-то напоминавший родной город Юли.

— Куда-куда... — буркнул Дима. — Теперь я буду контролировать торчков, доставлять им. Ну, ты понимаешь. Эээх, Павлуха подкинул ты мне проблем!

— А как же видеосалоны? — замерла Юля. — Горелый что, отобрал у тебя видеосалоны?

— Нет, салоны тоже на мне. Эти торчки, это лишняя головная боль. Но ведь не откажешься. Горелый намекнул, что если справлюсь, два видеосалона будут принадлежать лично мне.

— Ой, это же прекрасная новость, — обрадовалась Юля. — Ты станешь официальным бизнесменом, легальным.

— Справиться ещё надо. Усмирить этих утырков. Они тут с Павлухой скорефанились, по-любому выделываться будут.

Димон остановился. Подогнал машину вплотную к дому казавшемуся заброшенным. В одном окне выбиты стекла, во дворе свален хлам. О том, что дом жилой, можно было понять только по полузасохшему цветку на подоконнике и еле слышной музыке, доносившейся из распахнутой двери.

— Ладно, пошел я, — неохотно, выдохнул Димон, засовывая руку под свое сиденье. Пошарил там, достал маленький сверток. — Сиди здесь, я скоро.

Дима хлопнул дверцей, вошёл во двор частного дома. Юля смотрела на его крепкую фигуру в чёрной кожаной куртке. Кожанку свою он сейчас надевал нечасто, надел из-за похорон. А так Дима давно ходит в ярком пиджаке, либо в модной джинсовке. Серьезный человек — ее парень. Если Горелый сдержит обещание, у Димы будет два видеосалона. Вообще, бизнесмен!

Юля размечталась, приоткрыла окно машины и только благодаря этому услышала громкие крики. Похоже, в доме не все гладко. Орут несколько, а Дима пошел один. Грохнут его сейчас в этом притоне и имени не спросят.

Как всегда, в стрессовых ситуациях, Юля долго не раздумывала. Рванула на себя пластиковую створку бардачка, вытащила оттуда пистолет. Он газовый, но ведь торчки в доме об этом не знают. Юля уверенно побежала в дом и, как оказалось, очень вовремя.
Дима лежал на полу, в коридоре. Ему не дали даже зайти в комнату. Рядом с парнем валялись остатки обшарпанной табуретки, бывшей когда-то синей. Картина ясна. Димона огрели по башке, отобрали сверток. Торчков тут пятеро, а он один.
Юля ворвалась, направила на них пистолет не дрогнувшей рукой, и заорала.

— А ну-ка стоять. Замерли все, я говорю.

Долговязый парень стоял ближе всех, со свертком в руках. Тем самым свертком, что принёс Димон. Он вроде бы растерялся, а Дима начал приходить в себя. Выхватил у Юли пистолет, подошёл к долговязому, направил ствол в голову. Резким движением забрал свой свёрток и начал пятиться к выходу.
Меньше чем через минуту они оказались в БМВ. Димон рванул с места и неожиданно развеселился.

— Нет, Юлька, в сотый раз убеждаюсь, что ты у меня золото. А я дурак, сунулся к ним с пустыми руками.

— А что теперь, что же будет? — выдохнула Юля. — Ты не справился?

— Да и вот ещё, не справился, — ухмылялся Димон. — Теперь будем разговаривать с ними по-другому. Без этого, — парень кивнул на свёрток, что бросил на заднее сиденье, — они станут, как шёлковые. Придётся им теперь платить больше. Я такого не прощу! Ладно, тебя это не должно заботить. Юлёк, я давно хотел тебе сказать, и мне кажется, что сейчас самый подходящий момент. Выходи за меня замуж. Никогда не был в этом так уверен, как сейчас.

— Серьезно? — замерла Юля. — Прямо официально, с росписью, в белом платье? Прямо так?

— Конечно, так! Гулянку закатим, чтобы город вздрогнул. Думаю, Горелый не откажется прийти, если я справлюсь. А я справлюсь! — Димон уже, можно сказать, разговаривал сам с собой. — Сейчас за парнями съезжу, и мы разотрем их в порошок. Юлёк, я тебя до подъезда довезу, а сам отъеду. Не вздумай ходить на поминки, слышишь? Поднимайся в квартиру и сиди дома.

— Да поняла я уже, поняла.

Юле самой было уже не до поминок. Горе Тани отошло на задний план. Димон только что сделал ей предложение. Дождалась, наконец-то! Они три года вместе живут, но пока ее можно считать кем-то, вроде боевой подруги. А жена — это совсем другой статус.
Она была так счастлива, что хотелось прыгать на месте и визжать. Сейчас это и сделает, когда поднимется в квартиру. Выразит свое счастье визгом и начнет обдумывать свадьбу. Все должно быть на высоте. Ее платье будет шикарно. Если сам Горелый придет! Вау!

Юля выскользнула из машины, забыв про Димона и его проблемы с торчками. Про все забыв, думая только о предстоящей свадьбе. Она не помнила, как поднялась на лифте, не обратила внимания на сидевшую на ступенях женщину.

«Алкашка, наверное, какая-то», — мелькнуло в голове. «В доме все больше и больше неблагополучных».

Женщина суетливо поднялась, уставилась на Юлю знакомым лицом.

— Юлька, ты, что ли? Еле дождалась. Несколько часов тут сижу. У матери твоей на столе бумажка с адресом. До конца не была уверена, что адрес твой.

Юля стояла, воткнув ключ в замочную скважину и так и замерев. Она смотрела на лицо дальней маминой родственницы и чувствовала, как холод заползает в грудь. Вот так всегда — не бывает безоблачного счастья. Эта бабеха с платком на голове, в цветастой плиссированной юбке, бывшей модной лет пять назад, приперлась не просто так. Она приперлась, чтобы разрушить Юлины планы. Что-то случилось, по-любому.

— Да говорите уже! — выдохнула она, прерывая бессвязную речь женщины. Речь о том, как та нашла на столе адрес, как долго искала, как потратилась, добираясь сюда.

— Говорите, что с мамой.

Юля ждала чего угодно — мама попала под машину, оказалась в больнице, на крайняк Ника заболела. Чего угодно, но не того, что сказала эта крепкая бабенка.

— Нету больше твоей мамы, Юля, нету. И никто не знает, что случилось. Вообще, все очень ужасно. Почтальонша принесла перевод от тебя, наверное. Достучаться не смогла, вошла в дом, а там...
Представляешь, запах! Сколько бедная Надя пролежала, непонятно. Но самое страшное, девчонка-то при ней была Всё это время твоя дочка была в доме с умершей бабушкой. Страсти-то какие!
👇
ПРОДОЛЖЕНИЕ ТУТ...

НАЧАЛО ТУТ...
•

Комментарии