Блокирование места происшествия Первоначальные действия Как правило, первыми к месту теракта прибывают полицейские. Если к моменту их прибытия преступники еще не убивают своих пленников, то еще есть время для того, чтобы приступить к необходимым мероприятиям первой фазы операции по освобождению заложников. Нужно как можно быстрее блокировать место происшествия, чтобы не дать злоумышленникам скрыться, а посторонним проникнуть в опасную зону. В частности, необходимо лишить террористов доступа к средствам связи, насколько это возможно при наличии мобильных телефонов. Необходимо лишить их общения с журналистами и с представителями местных властей. Преступники могут контактировать только с теми лицами, которые официально уполномочены вести с ними переговоры. Первые прибывшие полицейские занимают позицию, позволяющую наблюдать за максимально большой площадью вокруг эпицентра событий, а с прибытием подкреплений заполняют пустоты по всему периметру. Офицеры кинологической службы особенно полезны при организации периметра оцепления. Исключительно важно максимально ограничить свободу передвижения преступников. Необходимо исключить вероятность того, что злоумышленники скроются на автомобиле или автобусе вместе с заложниками, или захватят автомобиль и заставят водителя вывезти их из опасной зоны. При захвате самолета в аэропорту нельзя дать самолету взлететь и т.д. Организовывая первичного оцепления не менее важно выявить свидетелей, которые могут сообщить сведения о террористах, заложниках и обстоятельствах захвата. Обращаем внимание на четыре базовых момента, являющихся первоначальной реакцией на ситуацию с захватом заложников: Блокирование — лишение террористов пространства для маневра. Контроль — ограничение перемещений как террористов, так и тех, кто может попытаться проникнуть в опасную зону. Коммуникация — скорейшее налаживание контакта с преступниками. Однако переговоры должны начаться только с прибытием специалиста-переговорщика. Координация — начальная оценка сил и средств, необходимых для разрешения ситуации. Что нужно немедленно? Обычно это группа захвата, бригада «скорой помощи», пожарная служба, специалист-переговорщик, ответственный за работу со СМИ и т.д. При организации первоначального периметра оцепления, возможно, потребуется эвакуировать жителей близлежащих домов, которые могут пострадать от выстрелов. Следует учитывать важность временного фактора. Обычно злоумышленники наиболее активны, а обстановка особенно напряжена в первые тридцать минут. Именно поэтому так важно организовать первичное блокирование места происшествия. Основное правило таково: чем дольше сохраняется стабильность ситуации, тем вернее шансы на ненасильственное ее разрешение. Если ни заложники, ни мирные граждане не становятся жертвами преступников, задача прибывших после блокирования периметра — сделать все для стабилизации обстановки. А затем ждать группу захвата и переговорщика. Внутреннее и внешнее оцепление С прибытием достаточного числа полицейских и сотрудников спецслужб устанавливаются внешний и внутренний периметры оцепления. Особенно важно, чтобы офицеры оцепления внутреннего периметра нашли для себя укрытие, способное защитить их от пуль и в то же время позволяющее вести наблюдение за выходами или окнами в которых могут появиться преступники. Занятая позиция должна исключать попадание под перекрестный огонь коллег и преступников. Знание вида оружия, которым располагает одна и другая сторона, позволит выбрать наиболее подходящий тип укрытия, а также решить, не следует ли перенести внешнее оцепление дальше в том случае, например, если стрелки вооружены винтовками. Как правило, специально подготовленные группы, имеющие в своем составе снайперов, сразу после прибытия занимают позиции оцепления по внутреннему периметру и принимают на себя основные функции по блокированию террористов. Они располагаются на дистанции эффективного огня на тот случай, если противник предпримет попытку прорыва. Сотрудники, формирующие внешний периметр, имеют дело с зеваками, представителями прессы и другими посторонними лицами. Эти сотрудники, как правило, офицеры полиции, должны понимать важность стоящей перед ними задачи. Известно, например, что во время блокирования театра на Дубровке, сообщники террористов, информировали их о происходящем вокруг театра. Внутреннее оцепление обеспечивает прикрытие группы захвата, когда та выдвигается для штурма. На группу внутреннего оцепления нередко возлагается задача применения химических средств, например слезоточивого газа. Участникам оцепления важно учитывать, что в определенный момент зона происшествия может превратиться в место преступления. Это означает, что участники оцепления должны сохранить его для следствия, которому предстоит подготовить собственное компетентное заключение. Оперативное управление операцией. Штаб и командный пункт Организация командного пункта Сразу после прибытия на место событий старший офицер, ответственный за руководство операцией, определяет расположение командного пункта, где он и сам будет находиться. Командный пункт должен располагаться достаточно близко к месту происшествия, чтобы руководящий состав операции мог визуально наблюдать за происходящим, поддерживать тесный контакт с подключенными к ее проведению сотрудниками, но не настолько близко, чтобы оказаться под огнем. Многие крупные антитеррористические структуры имеют передвижные командные пункты, которые при необходимости могут в кратчайшие сроки оказаться на месте происшествия или преступления. Такие мобильные командные пункты оборудованы средствами связи и телемониторами, там находятся необходимые инструкции и специальное оснащение. В первые же минуты руководителю операции предстоит выяснить ключевые аспекты ситуации и решить, потребуется ли для ее разрешения подключение специальных сил и средств. Он должен также удостовериться в наличии оцепления и с том, что досужие наблюдатели и пресса находятся на безопасном расстоянии от эпицентра событий. В максимально сжатые сроки ему необходимо реально оценить возможности имеющегося у него в распоряжении личного состава и решить, какие силы и средства нужно будет затребовать дополнительно. И как можно быстрее, еще до прибытия запрошенного подкрепления, необходимо приступить к выработке простого и гибкою плана на тот случай, если злоумышленники начнут убивать заложников. Не исключено, что на раннем или промежуточном этапах кому-то из заложников удастся вырваться из здания или они будут выпущены оттуда. Необходимо проявить бдительность и убедиться, что это действительно невинные жертвы, а не пытающиеся скрыться преступники. После того как будут установлены личности отпущенных или бежавших нужно тщательно их опросить для получения любой даже самой минимальной полезной информации. Когда бойцы спецподразделений займут позиции по внутреннему периметру оцепления, высвободившиеся офицеры полиции могут усилить внешний периметр. По мере развития событий участники внешнего оцепления следят за тем, чтобы представители СМИ не пытались приблизиться к месту происшествия, не снимали подготовительные действия группы захвата, поскольку это может иметь самые трагические последствия. Бойцы спецподразделений, находящиеся во внутреннем оцеплении, должны получить четкие инструкции относительно возможности открытия огня. Они должны знать, как располагаются их товарищи по периметру для определения безопасных секторов обстрела. У них должна быть информация о расположении преступников и о том, как они вооружены. Радиостанции участников оцепления должны работать в режиме приема. Особо нужно указать на необходимость передвигаться по периметру опасной зоны незаметно для противника, с использованием защитных укрытий. Существуют два подхода к вопросу о совместном пребывании на командном пункте переговорщиков и тех, кто принимает решение об использовании снайперов и штурмовых групп. Существует вероятность, особенно это касается неопытных переговорщиков, что сами того не желая, они могут «подать сигнал» злоумышленникам о надвигающемся штурме. Насторожить могут изменения в голосе или манере ведения переговоров. Вместе с тем переговорщик — ценный источник информации, к тому же способный отвлечь внимание преступника на начальном этапе штурма, заставить его занять более удобную для снайпера позицию. Во время операции освобождения заложников в иранском посольстве переговорщик полиции до последнего «держал» на телефоне лидера террористов. Он твердил: «Успокойтесь, никакого подозрительного движения», — за мгновение до того, как бойцы SAS ворвались в комнату и пристрелили главаря! В качестве компромиссного можно предложить следующий вариант: переговорщик и те, кто планируют штурм, размещаются на одном командном пункте, но с разных помещениях. Штаб управления операцией В том случае, если инцидент достаточно серьезен и необходима координация действий различных силовых и властных структур, становится необходимым создание оперативно-тактического центра или штаба управления операцией. Такой штаб будет заниматься сбором и обработкой информации, поддерживать контакт со всеми вовлеченными в конфликт и заинтересованными сторонами. В рассмотренном нами случае захвата авиалайнера в Алжире французы немедленно создали координационный штаб во главе с премьер-министром страны. Такой высокий уровень руководства потребовался в связи со сложностью ситуации: переговоры на уровне глав правительств двух стран, возможный штурм самолета в аэропорту другой страны. Были немедленно задействованы все необходимые службы и ведомства: Министерство иностранных дел, Министерство внутренних дел, разведывательные службы, спецподразделения жандармерии, авиакомпания «Эр Франс» и т.д. Именно в координационный штаб пришли разведданные о том, что террористы намерены взорвать самолет над Парижем. Эти данные были переданы затем руководителю операции капитану Фавье, который находился на своем командном пункте в диспетчерской вышке марсельского аэропорта. Между прочим, вместе с ним в диспетчерской находились и переговорщики. Безусловно, действия кризисного штаба оказались успешными: удалось добиться вылета самолета из Алжира и посадить его в Марселе, была получена решающая разведывательная информация и принято решение о штурме. При этом штаб не «давил» на руководителя операции, и капитан Фавье продолжал тянуть время, изматывая террористов и выжидая наиболее подходящий момент для штурма. В связи с этими событиями невозможно не вспомнить о том, что случилось в аэропорту Никосии 18 февраля 1978 года. Террористы захватили самолет кипрских авиалиний, который должен был вылететь рейсом в Каир. Большинство пассажиров самолета были египтянами. В ответ на этот теракт в Никосию вылетела команда египетского спецназа «Форс 777». Не согласовав свои действия с кипрскими властями, команда спецназа приземлилась в аэропорту и с ходу предприняла попытку штурма. Такие скоропалительные действия вылились в перестрелку с солдатами кипрской национальной гвардии, которые осуществляли оцепление захваченного самолета. Кипрские гвардейцы решили, что имеют дело с боевиками, пришедшими на помощь захватчикам самолета. В результате 15 египетских коммандос были убиты, а остальные получили ранения. Кроме того, было убито несколько национальных гвардейцев, а штурм самолета так и не состоялся. Конечно, освобождение заложников в Марселе — случай исключительно сложный, но и в более «простой» ситуации оперативно-тактическому центру приходится решать огромное число всевозможных проблем. Прежде всего, это сбор информации о месте происшествия, о террористах и их заложниках. Вопросы получения разведывательных данных мы рассмотрим отдельно, но прежде перечислим вопросы, которые придется решить штабу операции. Незамедлительно нужно будет подготовить и предоставить в распоряжение командного пункта все затребованные им силы и средства. Это означает привлечение и самую тесную совместную работу с полицией, спецназом МВД и, возможно, с военными. Предстоит наладить контакты с местными властями. Возможно, придется выселять жителей из соседних домов, а значит и где-то их расселять. Не исключено, что понадобится налаживать снабжение заложников водой, продуктами, лекарствами и теплыми вещами. Надо будет организовать питание людей, вовлеченных в операцию, обеспечить их туалетами и т.д. На месте событий обязательно должен быть медицинский персонал. Среди заложников могут оказаться люди пожилые или люди со слабым здоровьем. Им может потребоваться врачебная помощь. Помощь может потребоваться и самим террористам, если кто-то из них ранен. Как показала практика, преступники могут согласиться с тем, что врач войдет прямо в захваченный объект. Они могут даже отпустить заложника, у которого случились большие проблемы со здоровьем, например сердечный приступ. Поэтому поблизости от места происшествия должен быть создан медицинский пункт первой помощи, а при большом количестве заложников возможно даже развертывание временного госпиталя. Бригады скорой помощи должны быть на месте событий к началу штурма. Для успешного проведения операции понадобится помощь различных компетентных советников, таких, например, как пожарные, специалисты по водоснабжению и канализации, электрики, инженеры, отвечающие за пожарную и охранную сигнализацию, а также любые другие люди, хорошо знакомые с местом, где преступники держат заложников и скрываются сами. Например, при подготовке штурма захваченного террористами театра на Дубровке привлекались диггеры — любители, чьим увлечением является исследование подземных сооружений и коммуникаций. Ни в коем случае нельзя оставлять без внимания журналистов. Для работы с ними должны быть назначены специальные представители штаба. Информация должна быть достаточно подробной — в демократическом обществе люди имеют право знать, что происходит. Разумеется, эта информация должна быть тщательно отфильтрована, и не давать возможность террористам узнавать о каких-то действиях, о которых им знать не следует. Во время уже упоминавшегося случая захвата заложников в театре на Дубровке произошел такой ляпсус. Примерно через три часа после захвата театра по центральному телевидению выступал один из продюсеров мюзикла Александр Цекало. Корреспондент телевидения, которого иначе, как идиотом, не назовешь, спросил Цекало: «Что вы могли бы посоветовать десантникам? Как им лучше проникнуть в театр?» И Цекало в прямом эфире (!) стал в подробностях рассказывать о планировке театра и о наиболее удобных местах проникновения! А между тем террористы в течение всех драматических событий слушали радио и внимательно следили за новостями на небольших экранах переносных телевизоров. Этот случай еще раз показывает, почему журналисты не должны контактировать с людьми, вовлеченными в операцию. И еще одну задачу предстоит решить штабу операции: попытаться найти участок, здание, транспортное средство, которые в максимальной степени воспроизводил бы место происшествия, и где группа захвата смогла бы отрепетировать предстоящий штурм. Тренировочная площадка должна находиться поблизости от места действия, чтобы при необходимости группа могла быстро вмешаться в ситуацию. Например, если события разворачиваются в многоэтажном здании, возможно, потренироваться удастся на одном из этажей в офисных или жилых помещениях аналогичных тем, в которых находятся заложники. Напомним, что в описанном выше случае захвата самолета в аэропорту Алжира французские спецназовцы вылетели к месту события на точно таком же Аэробусе А-300, какой был захвачен террористами. Сбор разведданных и контрразведка Без полной и точной информации антитеррористическая операция скорее всего закончится провалом. Именно отсутствие точной информации привело к трагедии в Маалоте. Мы уже писали о том, как палестинские террористы захватили школу в этом израильском городе. В заложниках оказались 89 человек, из них 85 детей. Из-за того, что бойцы спецназа «Сайерет Маткаль» не знали точного места нахождения террористов, погибли 22 школьника и трое взрослых, более 50 человек были ранены. Итак, в штаб стекается разнообразная разведывательная информация. Аналитики должны систематизировать эту информацию по категориям, что облегчит ее доведение до конкретных пользователей. Структура анализа может содержать следующие разделы: • преступники; • заложники; • здание; • оружие преступников и боеприпасы; • требования преступников: а) существующие, б) смягченные, в) ужесточенные; • планы этажей; • коммуникации; • медицинские проблемы. По каждому разделу разведывательной информации может оформляться стенд или грифельная доска с постоянным обновлением данных и подготовкой оперативных сообщений для снайперов, группы захвата, руководителя операции, переговорщика. Возможно, что сведения о преступниках удастся получить из полицейских досье или досье спецслужб на террористов. Ценные сведения можно получить от отпущенных заложников, от офицеров полиции, первыми прибывшими к месту происшествия и, разумеется, от переговорщиков. Необходимо выяснить численность преступников, кто является их лидером, есть ли среди террористов женщины. Далее выясняется, каким оружием обладают террористы, есть ли у них бронежилеты, взрывчатка, противогазы. Требования преступников следует уточнить. Кроме того, исходя из психологического портрета террористов, нужно оценить возможность смягчения требований, либо их ужесточения, которое может произойти от неверных действий штаба, переговорщиков либо оцепления. Относительно заложников прежде всего нужно узнать их количество, сколько среди них женщин и мужчин, есть ли дети. Нужно уточнить возраст заложников, во что они одеты и как содержатся. Эти данные будут особенно важны в случае продолжительной осады. Понятно, что особое значение имеет информация о захваченном объекте: будет ли это здание или транспортное средство. Прежде всего необходим план объекта, количество входов (двери, окна), материал из которого сделаны стены и крыши, коммуникации, подходящие к зданию. Важна каждая казалось бы мелочь: типы запоров на дверях и окнах, в какую сторону открываются внутренние двери, как открываются окна и т.д. Чрезвычайно важно определить место, где находятся террористы и их заложники. Отметим, что во время подготовки к штурму бойцами SAS иранского посольства в Лондоне была создана крупномасштабная модель 50-комнатного здания посольства, со всеми деталями внутреннего расположения. Специалисты по электронной разведке, установив приборы наблюдения и подслушивающие микрофоны на стенах зданий, примыкающих к посольству, смогли определить достаточно точное местонахождение всех, кто был внутри. А затем место каждого террориста и каждого заложника было отмечено на модели. Всего на разведку и подготовку плана операции ушло пять дней. Руководитель группы захвата, осматривая место происшествия, отмечает возможные укрытия: изгороди, кусты, углы зданий. Этими укрытиями могут воспользоваться как бойцы штурмовой группы, так и террористы в случае попытки бегства. Четыре стороны строения часто обозначают цветами, этажи порядковыми номерами сверху вниз (дело в том, что у здания, стоящего на склоне, с разных сторон может быть разное количество этажей), окна также обозначаются цифрами слева направо. Тогда все участвующие в операции: группа захвата, снайперы, участники оцепления — будут однозначно понимать друг друга. Например, если преступник замечен в окне, сообщение об этом будет выглядеть следующим образом: «Террорист в третьем окне второго этажа белой стороны». Примером успешного сбора разведданных может служить история освобождения заложников в японском посольстве, в перуанской столице. 17 декабря 1996 года в роскошном особняке японского посольства в Лиме дипломаты и высокопоставленные гости праздновали день рождения императора Японии. Приглашенных было несколько сотен. И без того тесные связи Перу с Японией стали еще теснее после того, как президентом страны стал Альберто Фухимори, японец по происхождению. Неожиданно звуки музыки сменили автоматная стрельба и взрывы. Вскоре все информационные агентства мира разнесли новость: в Лиме боевики из «Революционного движения имени Тупак Амару» захватили здание японского посольства. Посольство было превращено в настоящую крепость. Захватчики удерживали около 500 пленников и утверждали, что заминировали здание и готовы в любой момент взорвать его вместе с собой и с заложниками. Террористы требовали освободить из тюрем более 400 своих соратников, а также приостановить очередные либерально-рыночные реформы правительства. Перуанские силовики требовали крови. Причем немедленно. Возможно, перуанский президент пошел бы на штурм, если бы заложниками были рядовые граждане, но в захваченном посольстве оказались послы десятков государств, крупные бизнесмены и прочая влиятельная публика. Каждая жертва грозила обернуться скандалом. В Лиму со всего мира летели телеграммы — ради Бога, решите вопрос мирно! Фухимори выбрал золотую середину. Он не применял силу, но и не шел на принципиальные уступки. Он ждал. Переговоры не прекращались ни на один час А тем временем шла подготовка к штурму, важной частью которой был сбор разведывательных данных. Среди заложников был адмирал Луис Джамперти, который, между прочим, был экспертом по разведке. Коллеги по заточению поглядывали на него с испугом — он подолгу беседовал с лампами, цветами в саду и даже с унитазом. «Бедняга, наверное, от шока тронулся умом». Но Джамперти прекрасно знал, что делает — наверняка где-то в посольстве установлены подслушивающие устройства и с их помощью можно выйти на связь с внешним миром. Его усилия не пропали даром, штаб операции по освобождению заложников получил сообщения адмирала. Теперь нужно было установить двустороннюю связь. Террористы согласились на передачу в посольство рождественских подарков. Бывшему полковнику досталось массивное распятие: «Старайтесь почаще общаться с Богом», — вручая подарок, сказал представитель Красного Креста, на самом деле работавший на совсем другое ведомство. Джамперти понял намек и в тот же вечер решил проверить чудодейственные свойства подарка. Для поднятия духа заложников за стенами посольства играли военные марши. «Господи, да святится имя Твое, — сказал Джамперти, поднеся крест к губам, — сделай так, чтобы эти звуки исчезли, пусть заиграет танго». Через несколько минут «музыкальный заказ» был выполнен. Адмирал понял, что у него в руках миниатюрный приемопередатчик, выполненный в форме креста. Вскоре с помощью этого устройства были получены первые инструкции от штаба операции. Таким образом, секретная связь между заложниками и спецслужбами была установлена. Кроме приемо-передатчика в посольство были доставлены миниатюрные микрофоны и видеокамеры, спрятанные в книгах, в бутылках с водой, в настольных играх. На Джамперти и на других офицеров, находившихся среди заложников, была возложена задача — разместить эти устройства по всему зданию. Спецслужбы знали все, что происходит в посольстве. Они выучили каждый его закоулок, отработали каждое движение на макете, специально спроектированном вдали от Лимы. Известен был и точный распорядок дня террористов. Например, что после обеда они играют в футбол в спортзале, оставляя на охране 2—3 человека. Именно на это время в последствие был назначен штурм. При планировании разведывательных мероприятий, связанных с предотвращением теракта, нередко игнорируются вопросы контр разведывательного обеспечения. Считается, что они более актуальны при организации войсковых операций. Последствия такого подхода могут быть самыми тяжелыми. Пресса, а также сообщники преступников, проявляют самый живой интерес к любым деталям предстоящей операции. Очевидно, что располагая информацией о планах спецслужб, террористы смогут опережать их действия. Соответственно штаб по проведению операции и командный пункт должны со всей серьезностью подходить к вопросам безопасности. Структурно контрразведывательное обеспечение содержит следующие базовые элементы: • Анализ подготовительных действий и идентификация информации, которая может оказаться полезной противной стороне. • Выяснение того, кто выиграет от получения такой информации и идентификация возможных угроз. Оценка уязвимости операции и выявлением возможных источников критически важной информации. К таковым могут относиться вспомогательные службы, пресса, люди, наблюдающие за тренировкой группы захвата, звуки, долетающие до ушей злоумышленников в процессе их общения с переговорщиком и т.д. • Оценка рисков и их нейтрализация (например, самое простое — размещение переговорщика в отдельном помещении). Планирование операции Руководство операции начинает разрабатывать план штурма объекта и освобождения заложников с первых минут своего появления на командном пункте. Поступающая информация позволяет детализировать план и вносить в него необходимые коррективы. План штурма часто строится по принципу войсковой операции и содержит пять разделов. Первый раздел — описание ситуации. Излагается информация о произошедшем теракте, о террористах, их заложниках, и других деталях, имеющих отношение к делу. Второй раздел — постановка задачи. Четко должна быть определена главная цель — например, освобождение заложников, предотвращение взрыва атомной станции. Причем бойцы штурмовой группы должны твердо помнить: во-первых, жизнь заложников, во-вторых, жизнь гражданских лиц, принимающих участие в операции (например, врачей), в-третьих, жизнь полицейских и бойцов спецназа, и только, в-четвертых, жизнь террористов. Это стандартная шкала приоритетов. Однако исключения возможны, если, скажем, объектом штурма является захваченная террористами атомная электростанция или химический завод. В таком случае приоритетом становится предотвращение взрыва, который может нанести огромный вред десяткам тысяч невинных людей. Третий раздел — выполнение задачи, который содержит детальное изложение порядка действий штурмовых групп. Предусматриваются также действия на случай непредвиденных обстоятельств. Четвертый раздел — обеспечение. Здесь указываются необходимые силы и средства поддержки штурмовых групп. И наконец, пятый раздел определяет систему подчиненности и сигналы. Указываются радиоканалы и порядок радиообмена. Хотелось бы сделать одно замечание по поводу стандартной шкалы приоритетов. Демократические правительства, которые находятся под прессом общественного мнения, основной акцент делают на спасении жизни заложников. Но чем более авторитарен режим, тем выше вероятность давления на группы захвата со стороны властей, стремящихся как можно быстрее разрешить ситуацию, чтобы не позволить усомниться в своей силе. Кроме того, такие государства, как Израиль и Великобритания, которые долгие годы вели борьбу с террористической угрозой на Ближнем Востоке и в Ольстере, гораздо меньше склонны к компромиссам с террористами, чем, например, Германия и Франция. Но о том, было ли когда-нибудь в качестве главной цели штурмовой группы определено уничтожение террористов, вместо освобождения заложников, мы можем только догадываться. Хорошей иллюстрацией ко всему сказанному в данной главе будет случай с захватом заложников в октябре 2002 года, в Москве, во время представления мюзикла «Норд-Ост». Этот же случай послужит нам примером и в дальнейшем изложении материала. Освобождение заложников в театральном центре на Дубровке 22 октября 2002 года в 21.15 в театральный центр на Дубровке (бывший Дворец культуры подшипникового завода) ворвались чеченские террористы. В это время начинался второй акт популярного в Москве мюзикла «Норд-Ост». Около 800 человек зрителей, артистов и обслуживающего персонала было взято в заложники. Вся группа боевиков насчитывала 40 человек. Половину из них составляли женщины. Мужчины-террористы были вооружены автоматами Калашникова, женщины — пистолетами. Кроме того, на каждой из женщин был надет, так называемый, «пояс шахида». Во главе террористов стояли: Мовсар Бараев (молодой неуравновешенный человек — номинальный руководитель группы) и Абу Бакар, который выглядел старше и опытнее. Террористы разместили в зале два фугаса, основу которых составляли два 152-х миллиметровых артиллерийских снаряда. Снаряды помещались в баллоны от компрессора. Пространство между наружными стенками снаряда и стенками баллона было заполнено разными металлическими предметами — шариками подшипников, гвоздями без шляпок. Фугасы, а точнее, сама угроза их взрыва, должны были послужить гарантией против штурма спецподразделений и стать главным аргументом в переговорах с властями. Кроме этих двух фугасов террористы заложили в зале противопехотные мины МОН-50. Вместе с «поясами шахидов» общий вес взрывчатки, находившейся в зале, составлял 100—120 килограммов. Террористов было явно недостаточно для того, чтобы полностью контролировать огромное здание театрального центра. Поэтому они сосредоточились на охране зрительного зала и прилегающих помещений. На подходах к этому месту были установлены мины-ловушки. Несколько человек из обслуживающего персонала скрылись в дальних служебных помещениях. Покинуть здание они не могли, так как террористы следили из окон за всем происходящим снаружи. Террористы выдвинули единственное требование (абсолютно нереальное с любой точки зрения) — вывод российских войск из Чечни. Блокирование места происшествия Захваченные заложники начали звонить в милицию и МЧС, но сначала их звонки не принимали всерьез. Только в 21.30, когда прошло уже более часа после захвата заложников, в Москве была объявлена тревога для всех городских и специальных служб. К театру стали подъезжать наряды милиции и ГАИ, машины скорой помощи и пожарные. Появились отряды спасателей МЧС и ОМОН. Поначалу неизвестно было, кто кому должен подчиняться, с каждой минутой нарастал хаос. Приказы отдавали все кому не лень. Кроме того, у милиции почти сразу родился замысел немедленного штурма, пока террористы не укрепились в театре. К счастью, этот план не был реализован. Оцепление было организовано кое-как: еще два часа после прибытия милиции к самому зданию театра могли подойти журналисты и зеваки. Около четырех часов утра в театр беспрепятственно вошла Ольга Романова, которая позже была убита террористами. Из Подмосковья были вызваны подразделения отдельной дивизии особого назначения (бывшей дивизии им. Дзержинского) и 21 бригады спецназа войск МВД, так называемой Софринской. Их задачей было создание кольца оцепления вокруг театра и обеспечение порядка вокруг места события. Полностью ситуация была взята под контроль только к утру. Оперативный штаб Поздно вечером 23 октября был создан оперативный штаб, который возглавил первый заместитель директора ФСБ генерал Владимир Проничев. В недавнем прошлом он был командиром контртеррористической группы «Вымпел». В состояние боевой готовности были приведены части особого назначения ФСБ, МВД и Министерства обороны. Штаб разместился в госпитале ветеранов войны, который располагался как раз напротив театрального центра, на противоположной стороне улицы Мельникова. На третьем этаже госпиталя со стороны улицы находился балкон, с которого как на ладони было видно захваченное здание. Однако выходить туда считалось опасным из-за чеченских снайперов. Из соображений безопасности почти сразу же было принято решение об эвакуации пациентов госпиталя. Всего с улицы Мельникова в течение нескольких следующих часов было вывезено 524 старика. Находясь в непосредственной близости от места событий, штаб операции совмещал в себе функции оперативно-тактического центра и командного пункта. Одним из первых решений штаба было решение немедленно раскодировать мобильные телефоны. По предложению штаба Министерство связи — вероятно, еще до полуночи — разослало специальное письмо операторам сотовой связи с требованием немедленно прекратить шифровку сигналов, поступающих с сотовых телефонов. Даже зашифрованный сигнал можно раскодировать, но для этого необходимо время и сложная аппаратура. Незакодированный сигнал тоже нелегко расшифровать, но значительно более простые приспособления позволяют сделать так, чтобы разговор по сотовому телефону мог прослушиваться. С
бор информации
У оперативного штаба было достаточно возможностей для получения информации о террористах, заложниках и о том, что происходило внутри здания.
Во-первых, о себе заявляли сами террористы. Катарский телеканал «Аль-Джазира» показывал обращение боевиков Мовсара Бараева, записанное за несколько дней до захвата заложников.
Во-вторых, информацию о числе заложников, о помещениях театра, оборудовании сцены мог рассказать продюсер Александр Цекало. В-третьих, первое время заложники могли переговариваться с родными по мобильным телефонам.
В-четвертых, террористами были отпущены примерно два десятка заложников, взрослых и детей. Известно, что отпущенных детей сотрудники ФСБ допрашивали в течение нескольких часов. В-пятых, с террористами встречались парламентеры, журналисты и доктор Рошаль. По официальной информации, спецназовцам удалось проникнуть в помещения, непосредственно примыкающие к зрительному залу, пробить стену и установить в отверстии видеокамеры и микрофоны, благодаря которым они могли контролировать действия террористов.
Переговорный процесс
Попытки вступить в контакт с террористами были предприняты в первые же часы после захвата театра. В штабе появился депутат Госдумы из Чечни, бывший генерал милиции Асланбек Аслаханов. Однако попытка Аслаханова не увенчалась успехом: чеченцы не захотели вступать с ним в контакт. Профессиональные переговорщики также не могли связаться с террористами. По признанию пресс-секретаря ФСБ Александра Здановича, захватчики шли на контакт только в одностороннем порядке. Они звонили, когда им было что-нибудь нужно. Дело усложнялось еще и низким интеллектуальным уровнем командиров боевиков.
В середине следующего дня после захвата заложников чеченцы потребовали, чтобы в театр пришли врачи. Некоторое время спустя в штаб позвонил один из командиров боевиков и потребовал немедленного выполнения условий. Он сообщил, что в отряде 50 человек (поровну мужчин и женщин), что все они смертники и с радостью готовы умереть в любую минуту. Известно, что заложники сами предложили террористам встретиться с кем-нибудь из независимых политиков. Чеченцы согласились.
В качестве парламентеров выступили: лидер партии «Яблоко» Григорий Явлинский, один из лидеров Союза правых сил Ирина Хакамада, певец Иосиф Кобзон, журналистка Анна Политковская и другие. Однако встречи с парламентерами, продолжавшиеся два дня, не дали практически никаких результатов. Была освобождена лишь одна женщина с тремя детьми.
К концу вторых суток главарь террористов выгнал из театра очередных парламентеров и объявил, что скоро начнет расстреливать заложников. За двое суток дело не сдвинулось с места, и, похоже, террористы, наконец, поняли, что нет смысла вести переговоры с людьми, у которых нет никаких полномочий. Руководство оперативного штаба сознавало, что угроза Бараева — это не просто слова, и тогда в театр позвонил Виктор Казанцев, полномочный представитель президента в Южном федеральном округе, включающем в себя Чечню.
Казанцев, который в этот момент находился на юге, договорился о встрече с террористами на следующий день. Он потребовал, чтобы до тех пор боевики не предпринимали никаких жестоких акций. Бараев пообещал.
Как утверждают заложники, после этого звонка Бараев впал в эйфорию. Он вел себя так, как будто уже победил. Однако этой, столь желанной для террористов встречи, не суждено было состояться. Через восемь часов начался штурм.
Подготовка штурмовых групп
Проникнуть в здание и освободить заложников должны были бойцы специальных подразделений ФСБ «Альфа» и «Вымпел». В Москве существовало еще два здания, построенных по тому же проекту, что и бывший Дом культуры Подшипникового завода. Это был Дом культуры автомобильного завода им. Ленинского комсомола, и Дом культуры «Меридиан». Первое здание перестраивалось, поэтому в качестве тренировочной площадки был выбран «Меридиан». Здесь в течение дух дней до потери сознания тренировались офицеры «Альфы». Сюда им привозили еду, здесь же они и спали, порой прямо на полу в коридорах.
Спецназовцы самым тщательным образом изучили все здание. Они не оставляли без внимания ни один закуток, запоминали каждый поворот коридора. Бойцы были разделены на звенья по три человека. Каждому звену выделялась определенная зона Дома культуры. В процессе тренировок звенья многократно «проигрывали» подход к своим зонам и их зачистку. Из-за того, что террористы в любой момент могли привести в действие взрывные устройства, было решено применить усыпляющий газ. Газ предполагалось закачать с помощью вентиляционной системы здания непосредственно перед штурмом.
Проникновение в здание
Около полуночи штурмовые группы начали выдвигаться на исходные позиции. Так как террористы не контролировали все здание театрального центра, бойцам спецназа удалось без особых проблем проникнуть в подвальные помещения и приготовиться к броску в зрительный зал.
Пресса много писала о том, что спецназу помогли диггеры. Но это не соответствует действительности. Диггеры действительно появились у театра, но заявили, что по канализации в здание попасть невозможно. На самом деле большую помощь бойцам «Альфы» и «Вымпела» оказали рабочие театра, которые прятались в подвалах. По телефону они подсказали пути проникновения в здание, помогли включить вентиляцию и закачать газ.
Перед началом операции все ее участники: спецназовцы, спасатели и милиционеры — повязали на оба рукава мундиров широкие белые повязки. Это был знак, позволяющий отличать их от террористов, одетых, в общем, в такой же камуфляж. На вооружении у бойцов штурмовых групп были автоматы «Вал» калибра 9 мм с глушителями и светошумовые гранаты. Перед атакой все надели противогазы.
Примерно, в 5.20 утра начался пуск газа в помещения театра. Продолжался он около четверти часа. А еще несколько минут спустя в дело вступили штурмовые группы.
Зачистка
«Начал действовать газ, пошли в атаку штурмовики. Нас было примерно столько же, сколько террористов. У каждого из нас на рукаве широкая белая повязка. Мы шли через мины, ловушки, даже не глядя на них, — надо было как можно скорее ворваться в зал, отрезать террористов от заложников. Отрезали. В зале мы в один миг положили всех шахидок и несколько террористов. Вошли саперы, начали разминирование. Через минуту стало ясно, что взрыва не будет», — цитирует «Газета» бойца «Альфы».
Газ подействовал далеко не на всех террористов. Мужчины, которые находились в помещениях соседних со зрительным залом, встретили атакующих огнем. Бойцы штурмовых звеньев действовали стремительно и жестоко.
«Мы добивали всех, на ком была взрывчатка, — рассказывал один из спецназовцев. — Люди ведь могли прийти в себя или, наоборот, могли начаться конвульсии. Чтобы никто случайно не нажал кнопку, мы делали контрольные выстрелы».
А вот что рассказывали о штурме заложники: «Террористы стали стрелять сразу же. как только появился газ. У “альфовцев” оружие было с глушителями, их выстрелов не было слышно. А террористы стреляли нервно. Это были не одиночные серии, а буквально шквал огня. Они стреляли и что-то кричали друг другу».
«Я увидела бегущих солдат в униформе, в круглых касках (у чеченцев таких не было), с белыми повязками на обоих рукавах, которые в пылу боя помогали отличить своих от чужих».
Еще одна заложница ничего не помнила о повязках, зато помнила страшную, отборную, ругань, которую только знает русский язык: «И я подумала — наши! Десантники бежали по спинкам кресел, прыгали по подлокотникам. Разглядывая сверху спящих заложников, выискивали в толпе одетых в черное террористок. Подбегали, наклонялись над ними и стреляли в голову. Так же убили и тех, кто спал под стенами зала».
Все 40 террористов были убиты. Только один офицер «Альфы» получил ранение. Есть сведения, что во время штурма погибло несколько заложников. Даже если это правда, два решающих этапа операции (проникновение в здание и зачистка) следует признать исключительно успешными.
Итак, террористы были мертвы. Настало время оказать помощь заложникам.
Трагедия после штурма
Большинство заложников находились в бессознательном состоянии. Некоторых из них рвало. Спасатели МЧС выносили пострадавших из здания и клали прямо на мостовую. Спасатели, казалось бы, профессионалы своего дела, не знали простой вещи: людей без сознания нельзя транспортировать лицом вверх и класть навзничь. В таком положении у пострадавшего может произойти западание языка с перекрытием дыхательных путей, кроме того, он может захлебнуться рвотой.
Примерно через полтора часа после начала пуска газа к зданию стали подъезжать машины скорой помощи. Пострадавшим оказывали помощь прямо на месте. Однако никто не предупредил медиков, какая помощь понадобится. Они были ориентированы на помощь раненым, пострадавшим от взрыва и обрушения здания.
Подъезд «скорых» сильно затрудняли строительные машины, которые предназначались для разбора завалов и автобусы, прибывшие для того, чтобы забрать освобожденных заложников. В эти автобусы сажали или просто сваливали пострадавших и без сопровождения врачей развозили по больницам. Вот рассказ одного из врачей:
«В больницу привезли на автобусах 32 человека. Не было никаких карет скорой помощи, только два «Икаруса», а в них заложники, лежащие на полу. Никакого сопровождения, никаких санитаров, один водитель автобуса. Никто не следил, не умирают ли потерявшие сознание люди, что с ними происходит. Среди доставленных потерпевших было 28 живых и 4 мертвых. Этих четверых даже не пытались реанимировать, не было никаких шансов. Зафиксировали смерть, причиной которой было западение языка. Семнадцати выжившим необходимо было делать искусственное дыхание. С этим тоже были проблемы, поскольку из-за сильных спазмов гортани невозможно было делать им интубацию.
Врачи не знали, какой газ был использован, какие антидоты следует применять, как помогали заложникам еще у театра. Одному из пациентов для пробы ввели атропин. Результат был моментальный — появилась реакция в зрачках, улучшилось дыхание, ослаб спазм гортани. Поэтому атропин ввели всем пациентам.
Через несколько минут состояние почти всех заметно улучшилось, и только в нескольких случаях понадобилась поддержка аппаратуры искусственного дыхания. Никто из них не умер. Если бы антидот ввели сразу и первую помощь оказали еще у театра, можно было спасти всех».
Официально было объявлено о 129 погибших. Родственники пострадавших провели свое собственное расследование и выявили, что число жертв составляет не менее 174 человек.
Несколько слов в заключение
Мы не будем заниматься детальным анализом этой операции. Мы только отметим те ошибки, которые, что называется, лежат на поверхности. (1) Блокирование места происшествия было произведено из рук вон плохо. Московские милиционеры оказались явно не готовыми к подобным ситуациям. Прошло уже несколько часов после захвата заложников, когда психически неуравновешенная женщина, узнавшая о случившемся из теленовостей, проникла в здание и поплатились за это жизнью.
(2) Переговорный процесс не был доведен до конца. Террористы ждали Казанцева, однако оперативный штаб, видимо, решил, что спецназ готов к штурму, и нет смысла тянуть дальше время.
Между тем, смысл безусловно был: Казанцев мог бы поторговаться. Например, взамен на обещание начать вывод войск из какого-нибудь района Чечни, он предложил бы отпустить часть заложников. Т.е. начал бы «дробить» проблему, что является одной из заповедей переговорного процесса. Между прочим, террористы не зря выделили иностранцев, Похоже, что преступники были готовы поторговаться, а иностранные граждане в первую очередь должны были стать предметом торга.
(3) Разведка не смогла ответить на один из главных вопросов — об оружии преступников. Все время говорилось о том, что террористы могут подорвать здание. Что взрывчатки у них хватило бы, чтобы сравнять все с землей. Что один террорист, оставшийся в живых мог привести в действие все заряды. На самом деле все эти утверждения были очень далеки от истины. Два артиллерийских снаряда калибром 152-мм не могли разрушить огромное бетонное здание. Террористы приготовили два своих основных фугаса не для подрыва здания, а для поражения как можно большего числа людей — снаряды были в оболочке из шариков и гвоздей.
Далее, подрыв пояса «шахида» одной из террористок не мог привести к детонации и взрыву основного фугаса. Такой взрыв унес бы десятки жизней, как это случается, если смертник подрывает себя на многолюдном восточном базаре, но никак не мог бы привести к гибели всех заложников и тем более к обрушению здания. Все это подтвердила официальная экспертиза.
При постановке задачи спецназу эти ошибочные данные не имели большого значения. Любой взрыв внутри здания унес бы жизни большого количества людей. Поэтому жестокость спецназовцев, которые убивали заснувших женщин-террористок, можно считать оправданной. Другое дело, как эта ошибка повлияла на то, что произошло уже после штурма.
Конечно, мог быть разыгран и другой сценарий. У оперативного штаба были разведданные о том, что в зале находится не более 100 килограммов взрывчатки. Однако чеченцы блефовали, заявляя, что взрывчатки у них более тонны, и они готовы разнести здание театра. И тогда оперативный штаб подхватил этот блеф для того, чтобы оправдать возможные потери. Например, если бы не удалось предотвратить взрыв одного или двух поясов «шахидов». Как бы там ни было, неверные разведданные, либо намеренное использование неверной информации привели к трагическим последствиям. (4) Предположение о том, что театр может быть разрушен в результате взрыва, было использовано при составлении плана эвакуации заложников после их освобождения. Информация о применении усыпляющего газа была, по всей видимости, строго засекречена и не известна разработчикам плана эвакуации до последнего момента (по крайней мере, в это очень хотелось бы верить). Что получилось в результате?
Строительные машины, предназначенные для разбора завалов, мешали каретам «скорой помощи».
Спасатели МЧС, которых ориентировали на вынос раненых, были не готовы должным образом эвакуировать пострадавших от газа.
Врачи «скорой помощи», получившие вызов на Дубровку, не знали, какая именно скорая помощь может потребоваться. Результат — 174 жертвы. В заключение сошлемся на интервью одного из участников событий. Полковник ФСБ, герой России Сергей Шаврин в недавнем прошлом заместитель начальника оперативно-боевого отдела Управления «В» Центра специального назначения (знаменитого «Вымпела»). Во время штурма театрального центра на Дубровке командовал одной из штурмовых групп.
В интервью, данном в 2009 году газете «Комсомольская правда», он подтвердил, что план операции основывался на предположении о возможном разрушении здания в результате взрыва:
«Приказ на проведение штурма визировал генеральный прокурор и все руководство от МВД и ФСБ. Но, зная, что здание заминировано, что взрывчатки хватило бы, чтобы сравнять все с землей, а система минирования такова, что были дублирующие системы, один террорист из оставшихся в живых мог привести все это в действие. Поэтому не было смысла пытаться кого-то захватить — это могло привести к трагическим событиям. Кто-нибудь успел бы привести в действие взрывное устройство, и мы бы вообще никого не спасли».
Диверсант
Четыре фазы типовой антитеррористической операции
Блокирование места происшествия
Первоначальные действия
Как правило, первыми к месту теракта прибывают полицейские. Если к моменту их прибытия преступники еще не убивают своих пленников, то еще есть время для того, чтобы приступить к необходимым мероприятиям первой фазы операции по освобождению заложников. Нужно как можно быстрее блокировать место происшествия, чтобы не дать злоумышленникам скрыться, а посторонним проникнуть в опасную зону. В частности, необходимо лишить террористов доступа к средствам связи, насколько это возможно при наличии мобильных телефонов. Необходимо лишить их общения с журналистами и с представителями местных властей.
Преступники могут контактировать только с теми лицами, которые официально уполномочены вести с ними переговоры.
Первые прибывшие полицейские занимают позицию, позволяющую наблюдать за максимально большой площадью вокруг эпицентра событий, а с прибытием подкреплений заполняют пустоты по всему периметру. Офицеры кинологической службы особенно полезны при организации периметра оцепления.
Исключительно важно максимально ограничить свободу передвижения преступников. Необходимо исключить вероятность того, что злоумышленники скроются на автомобиле или автобусе вместе с заложниками, или захватят автомобиль и заставят водителя вывезти их из опасной зоны. При захвате самолета в аэропорту нельзя дать самолету взлететь и т.д. Организовывая первичного оцепления не менее важно выявить свидетелей, которые могут сообщить сведения о террористах, заложниках и обстоятельствах захвата. Обращаем внимание на четыре базовых момента, являющихся первоначальной реакцией на ситуацию с захватом заложников:
Блокирование — лишение террористов пространства для маневра.
Контроль — ограничение перемещений как террористов, так и тех, кто может попытаться проникнуть в опасную зону.
Коммуникация — скорейшее налаживание контакта с преступниками. Однако переговоры должны начаться только с прибытием специалиста-переговорщика.
Координация — начальная оценка сил и средств, необходимых для разрешения ситуации. Что нужно немедленно? Обычно это группа захвата, бригада «скорой помощи», пожарная служба, специалист-переговорщик, ответственный за работу со СМИ и т.д.
При организации первоначального периметра оцепления, возможно, потребуется эвакуировать жителей близлежащих домов, которые могут пострадать от выстрелов.
Следует учитывать важность временного фактора. Обычно злоумышленники наиболее активны, а обстановка особенно напряжена в первые тридцать минут. Именно поэтому так важно организовать первичное блокирование места происшествия.
Основное правило таково: чем дольше сохраняется стабильность ситуации, тем вернее шансы на ненасильственное ее разрешение. Если ни заложники, ни мирные граждане не становятся жертвами преступников, задача прибывших после блокирования периметра — сделать все для стабилизации обстановки. А затем ждать группу захвата и переговорщика.
Внутреннее и внешнее оцепление
С прибытием достаточного числа полицейских и сотрудников спецслужб устанавливаются внешний и внутренний периметры оцепления.
Особенно важно, чтобы офицеры оцепления внутреннего периметра нашли для себя укрытие, способное защитить их от пуль и в то же время позволяющее вести наблюдение за выходами или окнами в которых могут появиться преступники. Занятая позиция должна исключать попадание под перекрестный огонь коллег и преступников. Знание вида оружия, которым располагает одна и другая сторона, позволит выбрать наиболее подходящий тип укрытия, а также решить, не следует ли перенести внешнее оцепление дальше в том случае, например, если стрелки вооружены винтовками.
Как правило, специально подготовленные группы, имеющие в своем составе снайперов, сразу после прибытия занимают позиции оцепления по внутреннему периметру и принимают на себя основные функции по блокированию террористов. Они располагаются на дистанции эффективного огня на тот случай, если противник предпримет попытку прорыва.
Сотрудники, формирующие внешний периметр, имеют дело с зеваками, представителями прессы и другими посторонними лицами. Эти сотрудники, как правило, офицеры полиции, должны понимать важность стоящей перед ними задачи. Известно, например, что во время блокирования театра на Дубровке, сообщники террористов, информировали их о происходящем вокруг театра.
Внутреннее оцепление обеспечивает прикрытие группы захвата, когда та выдвигается для штурма. На группу внутреннего оцепления нередко возлагается задача применения химических средств, например слезоточивого газа.
Участникам оцепления важно учитывать, что в определенный момент зона происшествия может превратиться в место преступления. Это означает, что участники оцепления должны сохранить его для следствия, которому предстоит подготовить собственное компетентное заключение.
Оперативное управление операцией. Штаб и командный пункт
Организация командного пункта
Сразу после прибытия на место событий старший офицер, ответственный за руководство операцией, определяет расположение командного пункта, где он и сам будет находиться.
Командный пункт должен располагаться достаточно близко к месту происшествия, чтобы руководящий состав операции мог визуально наблюдать за происходящим, поддерживать тесный контакт с подключенными к ее проведению сотрудниками, но не настолько близко, чтобы оказаться под огнем.
Многие крупные антитеррористические структуры имеют передвижные командные пункты, которые при необходимости могут в кратчайшие сроки оказаться на месте происшествия или преступления. Такие мобильные командные пункты оборудованы средствами связи и телемониторами, там находятся необходимые инструкции и специальное оснащение.
В первые же минуты руководителю операции предстоит выяснить ключевые аспекты ситуации и решить, потребуется ли для ее разрешения подключение специальных сил и средств. Он должен также удостовериться в наличии оцепления и с том, что досужие наблюдатели и пресса находятся на безопасном расстоянии от эпицентра событий. В максимально сжатые сроки ему необходимо реально оценить возможности имеющегося у него в распоряжении личного состава и решить, какие силы и средства нужно будет затребовать дополнительно.
И как можно быстрее, еще до прибытия запрошенного подкрепления, необходимо приступить к выработке простого и гибкою плана на тот случай, если злоумышленники начнут убивать заложников.
Не исключено, что на раннем или промежуточном этапах кому-то из заложников удастся вырваться из здания или они будут выпущены оттуда. Необходимо проявить бдительность и убедиться, что это действительно невинные жертвы, а не пытающиеся скрыться преступники. После того как будут установлены личности отпущенных или бежавших нужно тщательно их опросить для получения любой даже самой минимальной полезной информации.
Когда бойцы спецподразделений займут позиции по внутреннему периметру оцепления, высвободившиеся офицеры полиции могут усилить внешний периметр. По мере развития событий участники внешнего оцепления следят за тем, чтобы представители СМИ не пытались приблизиться к месту происшествия, не снимали подготовительные действия группы захвата, поскольку это может иметь самые трагические последствия.
Бойцы спецподразделений, находящиеся во внутреннем оцеплении, должны получить четкие инструкции относительно возможности открытия огня. Они должны знать, как располагаются их товарищи по периметру для определения безопасных секторов обстрела. У них должна быть информация о расположении преступников и о том, как они вооружены. Радиостанции участников оцепления должны работать в режиме приема.
Особо нужно указать на необходимость передвигаться по периметру опасной зоны незаметно для противника, с использованием защитных укрытий.
Существуют два подхода к вопросу о совместном пребывании на командном пункте переговорщиков и тех, кто принимает решение об использовании снайперов и штурмовых групп. Существует вероятность, особенно это касается неопытных переговорщиков, что сами того не желая, они могут «подать сигнал» злоумышленникам о надвигающемся штурме. Насторожить могут изменения в голосе или манере ведения переговоров.
Вместе с тем переговорщик — ценный источник информации, к тому же способный отвлечь внимание преступника на начальном этапе штурма, заставить его занять более удобную для снайпера позицию. Во время операции освобождения заложников в иранском посольстве переговорщик полиции до последнего «держал» на телефоне лидера террористов. Он твердил: «Успокойтесь, никакого подозрительного движения», — за мгновение до того, как бойцы SAS ворвались в комнату и пристрелили главаря!
В качестве компромиссного можно предложить следующий вариант: переговорщик и те, кто планируют штурм, размещаются на одном командном пункте, но с разных помещениях.
Штаб управления операцией
В том случае, если инцидент достаточно серьезен и необходима координация действий различных силовых и властных структур, становится необходимым создание оперативно-тактического центра или штаба управления операцией. Такой штаб будет заниматься сбором и обработкой информации, поддерживать контакт со всеми вовлеченными в конфликт и заинтересованными сторонами.
В рассмотренном нами случае захвата авиалайнера в Алжире французы немедленно создали координационный штаб во главе с премьер-министром страны. Такой высокий уровень руководства потребовался в связи со сложностью ситуации: переговоры на уровне глав правительств двух стран, возможный штурм самолета в аэропорту другой страны. Были немедленно задействованы все необходимые службы и ведомства: Министерство иностранных дел, Министерство внутренних дел, разведывательные службы, спецподразделения жандармерии, авиакомпания «Эр Франс» и т.д. Именно в координационный штаб пришли разведданные о том, что террористы намерены взорвать самолет над Парижем.
Эти данные были переданы затем руководителю операции капитану Фавье, который находился на своем командном пункте в диспетчерской вышке марсельского аэропорта.
Между прочим, вместе с ним в диспетчерской находились и переговорщики.
Безусловно, действия кризисного штаба оказались успешными: удалось добиться вылета самолета из Алжира и посадить его в Марселе, была получена решающая разведывательная информация и принято решение о штурме. При этом штаб не «давил» на руководителя операции, и капитан Фавье продолжал тянуть время, изматывая террористов и выжидая наиболее подходящий момент для штурма.
В связи с этими событиями невозможно не вспомнить о том, что случилось в аэропорту Никосии 18 февраля 1978 года. Террористы захватили самолет кипрских авиалиний, который должен был вылететь рейсом в Каир. Большинство пассажиров самолета были египтянами. В ответ на этот теракт в Никосию вылетела команда египетского спецназа «Форс 777». Не согласовав свои действия с кипрскими властями, команда спецназа приземлилась в аэропорту и с ходу предприняла попытку штурма. Такие скоропалительные действия вылились в перестрелку с солдатами кипрской национальной гвардии, которые осуществляли оцепление захваченного самолета. Кипрские гвардейцы решили, что имеют дело с боевиками, пришедшими на помощь захватчикам самолета.
В результате 15 египетских коммандос были убиты, а остальные получили ранения. Кроме того, было убито несколько национальных гвардейцев, а штурм самолета так и не состоялся.
Конечно, освобождение заложников в Марселе — случай исключительно сложный, но и в более «простой» ситуации оперативно-тактическому центру приходится решать огромное число всевозможных проблем. Прежде всего, это сбор информации о месте происшествия, о террористах и их заложниках. Вопросы получения разведывательных данных мы рассмотрим отдельно, но прежде перечислим вопросы, которые придется решить штабу операции.
Незамедлительно нужно будет подготовить и предоставить в распоряжение командного пункта все затребованные им силы и средства. Это означает привлечение и самую тесную совместную работу с полицией, спецназом МВД и, возможно, с военными.
Предстоит наладить контакты с местными властями. Возможно, придется выселять жителей из соседних домов, а значит и где-то их расселять. Не исключено, что понадобится налаживать снабжение заложников водой, продуктами, лекарствами и теплыми вещами. Надо будет организовать питание людей, вовлеченных в операцию, обеспечить их туалетами и т.д.
На месте событий обязательно должен быть медицинский персонал. Среди заложников могут оказаться люди пожилые или люди со слабым здоровьем. Им может потребоваться врачебная помощь. Помощь может потребоваться и самим террористам, если кто-то из них ранен. Как показала практика, преступники могут согласиться с тем, что врач войдет прямо в захваченный объект. Они могут даже отпустить заложника, у которого случились большие проблемы со здоровьем, например сердечный приступ. Поэтому поблизости от места происшествия должен быть создан медицинский пункт первой помощи, а при большом количестве заложников возможно даже развертывание временного госпиталя. Бригады скорой помощи должны быть на месте событий к началу штурма.
Для успешного проведения операции понадобится помощь различных компетентных советников, таких, например, как пожарные, специалисты по водоснабжению и канализации, электрики, инженеры, отвечающие за пожарную и охранную сигнализацию, а также любые другие люди, хорошо знакомые с местом, где преступники держат заложников и скрываются сами. Например, при подготовке штурма захваченного террористами театра на Дубровке привлекались диггеры — любители, чьим увлечением является исследование подземных сооружений и коммуникаций.
Ни в коем случае нельзя оставлять без внимания журналистов. Для работы с ними должны быть назначены специальные представители штаба. Информация должна быть достаточно подробной — в демократическом обществе люди имеют право знать, что происходит. Разумеется, эта информация должна быть тщательно отфильтрована, и не давать возможность террористам узнавать о каких-то действиях, о которых им знать не следует.
Во время уже упоминавшегося случая захвата заложников в театре на Дубровке произошел такой ляпсус. Примерно через три часа после захвата театра по центральному телевидению выступал один из продюсеров мюзикла Александр Цекало. Корреспондент телевидения, которого иначе, как идиотом, не назовешь, спросил Цекало: «Что вы могли бы посоветовать десантникам? Как им лучше проникнуть в театр?» И Цекало в прямом эфире (!) стал в подробностях рассказывать о планировке театра и о наиболее удобных местах проникновения! А между тем террористы в течение всех драматических событий слушали радио и внимательно следили за новостями на небольших экранах переносных телевизоров. Этот случай еще раз показывает, почему журналисты не должны контактировать с людьми, вовлеченными в операцию.
И еще одну задачу предстоит решить штабу операции: попытаться найти участок, здание, транспортное средство, которые в максимальной степени воспроизводил бы место происшествия, и где группа захвата смогла бы отрепетировать предстоящий штурм. Тренировочная площадка должна находиться поблизости от места действия, чтобы при необходимости группа могла быстро вмешаться в ситуацию. Например, если события разворачиваются в многоэтажном здании, возможно, потренироваться удастся на одном из этажей в офисных или жилых помещениях аналогичных тем, в которых находятся заложники.
Напомним, что в описанном выше случае захвата самолета в аэропорту Алжира французские спецназовцы вылетели к месту события на точно таком же Аэробусе А-300, какой был захвачен террористами.
Сбор разведданных и контрразведка
Без полной и точной информации антитеррористическая операция скорее всего закончится провалом. Именно отсутствие точной информации привело к трагедии в Маалоте. Мы уже писали о том, как палестинские террористы захватили школу в этом израильском городе. В заложниках оказались 89 человек, из них 85 детей. Из-за того, что бойцы спецназа «Сайерет Маткаль» не знали точного места нахождения террористов, погибли 22 школьника и трое взрослых, более 50 человек были ранены.
Итак, в штаб стекается разнообразная разведывательная информация.
Аналитики должны систематизировать эту информацию по категориям, что облегчит ее доведение до конкретных пользователей. Структура анализа может содержать следующие разделы:
• преступники;
• заложники;
• здание;
• оружие преступников и боеприпасы;
• требования преступников: а) существующие, б) смягченные, в) ужесточенные;
• планы этажей;
• коммуникации;
• медицинские проблемы.
По каждому разделу разведывательной информации может оформляться стенд или грифельная доска с постоянным обновлением данных и подготовкой оперативных сообщений для снайперов, группы захвата, руководителя операции, переговорщика.
Возможно, что сведения о преступниках удастся получить из полицейских досье или досье спецслужб на террористов. Ценные сведения можно получить от отпущенных заложников, от офицеров полиции, первыми прибывшими к месту происшествия и, разумеется, от переговорщиков. Необходимо выяснить численность преступников, кто является их лидером, есть ли среди террористов женщины. Далее выясняется, каким оружием обладают террористы, есть ли у них бронежилеты, взрывчатка, противогазы.
Требования преступников следует уточнить. Кроме того, исходя из психологического портрета террористов, нужно оценить возможность смягчения требований, либо их ужесточения, которое может произойти от неверных действий штаба, переговорщиков либо оцепления.
Относительно заложников прежде всего нужно узнать их количество, сколько среди них женщин и мужчин, есть ли дети. Нужно уточнить возраст заложников, во что они одеты и как содержатся. Эти данные будут особенно важны в случае продолжительной осады.
Понятно, что особое значение имеет информация о захваченном объекте: будет ли это здание или транспортное средство. Прежде всего необходим план объекта, количество входов (двери, окна), материал из которого сделаны стены и крыши, коммуникации, подходящие к зданию. Важна каждая казалось бы мелочь: типы запоров на дверях и окнах, в какую сторону открываются внутренние двери, как открываются окна и т.д. Чрезвычайно важно определить место, где находятся террористы и их заложники.
Отметим, что во время подготовки к штурму бойцами SAS иранского посольства в Лондоне была создана крупномасштабная модель 50-комнатного здания посольства, со всеми деталями внутреннего расположения.
Специалисты по электронной разведке, установив приборы наблюдения и подслушивающие микрофоны на стенах зданий, примыкающих к посольству, смогли определить достаточно точное местонахождение всех, кто был внутри. А затем место каждого террориста и каждого заложника было отмечено на модели. Всего на разведку и подготовку плана операции ушло пять дней.
Руководитель группы захвата, осматривая место происшествия, отмечает возможные укрытия: изгороди, кусты, углы зданий. Этими укрытиями могут воспользоваться как бойцы штурмовой группы, так и террористы в случае попытки бегства.
Четыре стороны строения часто обозначают цветами, этажи порядковыми номерами сверху вниз (дело в том, что у здания, стоящего на склоне, с разных сторон может быть разное количество этажей), окна также обозначаются цифрами слева направо. Тогда все участвующие в операции: группа захвата, снайперы, участники оцепления — будут однозначно понимать друг друга. Например, если преступник замечен в окне, сообщение об этом будет выглядеть следующим образом: «Террорист в третьем окне второго этажа белой стороны».
Примером успешного сбора разведданных может служить история освобождения заложников в японском посольстве, в перуанской столице. 17 декабря 1996 года в роскошном особняке японского посольства в Лиме дипломаты и высокопоставленные гости праздновали день рождения императора Японии. Приглашенных было несколько сотен. И без того тесные связи Перу с Японией стали еще теснее после того, как президентом страны стал Альберто Фухимори, японец по происхождению. Неожиданно звуки музыки сменили автоматная стрельба и взрывы.
Вскоре все информационные агентства мира разнесли новость: в Лиме боевики из «Революционного движения имени Тупак Амару» захватили здание японского посольства.
Посольство было превращено в настоящую крепость. Захватчики удерживали около 500 пленников и утверждали, что заминировали здание и готовы в любой момент взорвать его вместе с собой и с заложниками. Террористы требовали освободить из тюрем более 400 своих соратников, а также приостановить очередные либерально-рыночные реформы правительства.
Перуанские силовики требовали крови. Причем немедленно.
Возможно, перуанский президент пошел бы на штурм, если бы заложниками были рядовые граждане, но в захваченном посольстве оказались послы десятков государств, крупные бизнесмены и прочая влиятельная публика. Каждая жертва грозила обернуться скандалом. В Лиму со всего мира летели телеграммы — ради Бога, решите вопрос мирно! Фухимори выбрал золотую середину. Он не применял силу, но и не шел на принципиальные уступки. Он ждал. Переговоры не прекращались ни на один час А тем временем шла подготовка к штурму, важной частью которой был сбор разведывательных данных.
Среди заложников был адмирал Луис Джамперти, который, между прочим, был экспертом по разведке. Коллеги по заточению поглядывали на него с испугом — он подолгу беседовал с лампами, цветами в саду и даже с унитазом. «Бедняга, наверное, от шока тронулся умом».
Но Джамперти прекрасно знал, что делает — наверняка где-то в посольстве установлены подслушивающие устройства и с их помощью можно выйти на связь с внешним миром. Его усилия не пропали даром, штаб операции по освобождению заложников получил сообщения адмирала. Теперь нужно было установить двустороннюю связь.
Террористы согласились на передачу в посольство рождественских подарков. Бывшему полковнику досталось массивное распятие: «Старайтесь почаще общаться с Богом», — вручая подарок, сказал представитель Красного Креста, на самом деле работавший на совсем другое ведомство.
Джамперти понял намек и в тот же вечер решил проверить чудодейственные свойства подарка. Для поднятия духа заложников за стенами посольства играли военные марши. «Господи, да святится имя Твое, — сказал Джамперти, поднеся крест к губам, — сделай так, чтобы эти звуки исчезли, пусть заиграет танго». Через несколько минут «музыкальный заказ» был выполнен. Адмирал понял, что у него в руках миниатюрный приемопередатчик, выполненный в форме креста. Вскоре с помощью этого устройства были получены первые инструкции от штаба операции. Таким образом, секретная связь между заложниками и спецслужбами была установлена.
Кроме приемо-передатчика в посольство были доставлены миниатюрные микрофоны и видеокамеры, спрятанные в книгах, в бутылках с водой, в настольных играх. На Джамперти и на других офицеров, находившихся среди заложников, была возложена задача — разместить эти устройства по всему зданию. Спецслужбы знали все, что происходит в посольстве. Они выучили каждый его закоулок, отработали каждое движение на макете, специально спроектированном вдали от Лимы. Известен был и точный распорядок дня террористов.
Например, что после обеда они играют в футбол в спортзале, оставляя на охране 2—3 человека. Именно на это время в последствие был назначен штурм.
При планировании разведывательных мероприятий, связанных с предотвращением теракта, нередко игнорируются вопросы контр разведывательного обеспечения. Считается, что они более актуальны при организации войсковых операций. Последствия такого подхода могут быть самыми тяжелыми. Пресса, а также сообщники преступников, проявляют самый живой интерес к любым деталям предстоящей операции. Очевидно, что располагая информацией о планах спецслужб, террористы смогут опережать их действия. Соответственно штаб по проведению операции и командный пункт должны со всей серьезностью подходить к вопросам безопасности.
Структурно контрразведывательное обеспечение содержит следующие базовые элементы:
• Анализ подготовительных действий и идентификация информации, которая может оказаться полезной противной стороне.
• Выяснение того, кто выиграет от получения такой информации и идентификация возможных угроз.
Оценка уязвимости операции и выявлением возможных источников критически важной информации. К таковым могут относиться вспомогательные службы, пресса, люди, наблюдающие за тренировкой группы захвата, звуки, долетающие до ушей злоумышленников в процессе их общения с переговорщиком и т.д.
• Оценка рисков и их нейтрализация (например, самое простое — размещение переговорщика в отдельном помещении).
Планирование операции
Руководство операции начинает разрабатывать план штурма объекта и освобождения заложников с первых минут своего появления на командном пункте. Поступающая информация позволяет детализировать план и вносить в него необходимые коррективы. План штурма часто строится по принципу войсковой операции и содержит пять разделов.
Первый раздел — описание ситуации. Излагается информация о произошедшем теракте, о террористах, их заложниках, и других деталях, имеющих отношение к делу.
Второй раздел — постановка задачи. Четко должна быть определена главная цель — например, освобождение заложников, предотвращение взрыва атомной станции. Причем бойцы штурмовой группы должны твердо помнить: во-первых, жизнь заложников, во-вторых, жизнь гражданских лиц, принимающих участие в операции (например, врачей), в-третьих, жизнь полицейских и бойцов спецназа, и только, в-четвертых, жизнь террористов. Это стандартная шкала приоритетов. Однако исключения возможны, если, скажем, объектом штурма является захваченная террористами атомная электростанция или химический завод. В таком случае приоритетом становится предотвращение взрыва, который может нанести огромный вред десяткам тысяч невинных людей.
Третий раздел — выполнение задачи, который содержит детальное изложение порядка действий штурмовых групп. Предусматриваются также действия на случай непредвиденных обстоятельств.
Четвертый раздел — обеспечение. Здесь указываются необходимые силы и средства поддержки штурмовых групп.
И наконец, пятый раздел определяет систему подчиненности и сигналы. Указываются радиоканалы и порядок радиообмена.
Хотелось бы сделать одно замечание по поводу стандартной шкалы приоритетов.
Демократические правительства, которые находятся под прессом общественного мнения, основной акцент делают на спасении жизни заложников. Но чем более авторитарен режим, тем выше вероятность давления на группы захвата со стороны властей, стремящихся как можно быстрее разрешить ситуацию, чтобы не позволить усомниться в своей силе. Кроме того, такие государства, как Израиль и Великобритания, которые долгие годы вели борьбу с террористической угрозой на Ближнем Востоке и в Ольстере, гораздо меньше склонны к компромиссам с террористами, чем, например, Германия и Франция. Но о том, было ли когда-нибудь в качестве главной цели штурмовой группы определено уничтожение террористов, вместо освобождения заложников, мы можем только догадываться.
Хорошей иллюстрацией ко всему сказанному в данной главе будет случай с захватом заложников в октябре 2002 года, в Москве, во время представления мюзикла «Норд-Ост». Этот же случай послужит нам примером и в дальнейшем изложении материала.
Освобождение заложников в театральном центре на Дубровке
22 октября 2002 года в 21.15 в театральный центр на Дубровке (бывший Дворец культуры подшипникового завода) ворвались чеченские террористы. В это время начинался второй акт популярного в Москве мюзикла «Норд-Ост». Около 800 человек зрителей, артистов и обслуживающего персонала было взято в заложники. Вся группа боевиков насчитывала 40 человек. Половину из них составляли женщины. Мужчины-террористы были вооружены автоматами Калашникова, женщины — пистолетами. Кроме того, на каждой из женщин был надет, так называемый, «пояс шахида». Во главе террористов стояли: Мовсар Бараев (молодой неуравновешенный человек — номинальный руководитель группы) и Абу Бакар, который выглядел старше и опытнее.
Террористы разместили в зале два фугаса, основу которых составляли два 152-х миллиметровых артиллерийских снаряда. Снаряды помещались в баллоны от компрессора. Пространство между наружными стенками снаряда и стенками баллона было заполнено разными металлическими предметами — шариками подшипников, гвоздями без шляпок. Фугасы, а точнее, сама угроза их взрыва, должны были послужить гарантией против штурма спецподразделений и стать главным аргументом в переговорах с властями.
Кроме этих двух фугасов террористы заложили в зале противопехотные мины МОН-50. Вместе с «поясами шахидов» общий вес взрывчатки, находившейся в зале, составлял 100—120 килограммов.
Террористов было явно недостаточно для того, чтобы полностью контролировать огромное здание театрального центра. Поэтому они сосредоточились на охране зрительного зала и прилегающих помещений. На подходах к этому месту были установлены мины-ловушки. Несколько человек из обслуживающего персонала скрылись в дальних служебных помещениях.
Покинуть здание они не могли, так как террористы следили из окон за всем происходящим снаружи.
Террористы выдвинули единственное требование (абсолютно нереальное с любой точки зрения) — вывод российских войск из Чечни.
Блокирование места происшествия
Захваченные заложники начали звонить в милицию и МЧС, но сначала их звонки не принимали всерьез. Только в 21.30, когда прошло уже более часа после захвата заложников, в Москве была объявлена тревога для всех городских и специальных служб. К театру стали подъезжать наряды милиции и ГАИ, машины скорой помощи и пожарные. Появились отряды спасателей МЧС и ОМОН.
Поначалу неизвестно было, кто кому должен подчиняться, с каждой минутой нарастал хаос. Приказы отдавали все кому не лень. Кроме того, у милиции почти сразу родился замысел немедленного штурма, пока террористы не укрепились в театре. К счастью, этот план не был реализован. Оцепление было организовано кое-как: еще два часа после прибытия милиции к самому зданию театра могли подойти журналисты и зеваки. Около четырех часов утра в театр беспрепятственно вошла Ольга Романова, которая позже была убита террористами.
Из Подмосковья были вызваны подразделения отдельной дивизии особого назначения (бывшей дивизии им. Дзержинского) и 21 бригады спецназа войск МВД, так называемой Софринской. Их задачей было создание кольца оцепления вокруг театра и обеспечение порядка вокруг места события.
Полностью ситуация была взята под контроль только к утру.
Оперативный штаб
Поздно вечером 23 октября был создан оперативный штаб, который возглавил первый заместитель директора ФСБ генерал Владимир Проничев. В недавнем прошлом он был командиром контртеррористической группы «Вымпел».
В состояние боевой готовности были приведены части особого назначения ФСБ, МВД и Министерства обороны.
Штаб разместился в госпитале ветеранов войны, который располагался как раз напротив театрального центра, на противоположной стороне улицы Мельникова. На третьем этаже госпиталя со стороны улицы находился балкон, с которого как на ладони было видно захваченное здание. Однако выходить туда считалось опасным из-за чеченских снайперов. Из соображений безопасности почти сразу же было принято решение об эвакуации пациентов госпиталя. Всего с улицы Мельникова в течение нескольких следующих часов было вывезено 524 старика.
Находясь в непосредственной близости от места событий, штаб операции совмещал в себе функции оперативно-тактического центра и командного пункта.
Одним из первых решений штаба было решение немедленно раскодировать мобильные телефоны. По предложению штаба Министерство связи — вероятно, еще до полуночи — разослало специальное письмо операторам сотовой связи с требованием немедленно прекратить шифровку сигналов, поступающих с сотовых телефонов. Даже зашифрованный сигнал можно раскодировать, но для этого необходимо время и сложная аппаратура.
Незакодированный сигнал тоже нелегко расшифровать, но значительно более простые приспособления позволяют сделать так, чтобы разговор по сотовому телефону мог прослушиваться.
С
У оперативного штаба было достаточно возможностей для получения информации о террористах, заложниках и о том, что происходило внутри здания.
Во-первых, о себе заявляли сами террористы. Катарский телеканал «Аль-Джазира» показывал обращение боевиков Мовсара Бараева, записанное за несколько дней до захвата заложников.
Во-вторых, информацию о числе заложников, о помещениях театра, оборудовании сцены мог рассказать продюсер Александр Цекало.
В-третьих, первое время заложники могли переговариваться с родными по мобильным телефонам.
В-четвертых, террористами были отпущены примерно два десятка заложников, взрослых и детей. Известно, что отпущенных детей сотрудники ФСБ допрашивали в течение нескольких часов. В-пятых, с террористами встречались парламентеры, журналисты и доктор Рошаль.
По официальной информации, спецназовцам удалось проникнуть в помещения, непосредственно примыкающие к зрительному залу, пробить стену и установить в отверстии видеокамеры и микрофоны, благодаря которым они могли контролировать действия террористов.
Переговорный процесс
Попытки вступить в контакт с террористами были предприняты в первые же часы после захвата театра. В штабе появился депутат Госдумы из Чечни, бывший генерал милиции Асланбек Аслаханов. Однако попытка Аслаханова не увенчалась успехом: чеченцы не захотели вступать с ним в контакт.
Профессиональные переговорщики также не могли связаться с террористами. По признанию пресс-секретаря ФСБ Александра Здановича, захватчики шли на контакт только в одностороннем порядке. Они звонили, когда им было что-нибудь нужно. Дело усложнялось еще и низким интеллектуальным уровнем командиров боевиков.
В середине следующего дня после захвата заложников чеченцы потребовали, чтобы в театр пришли врачи. Некоторое время спустя в штаб позвонил один из командиров боевиков и потребовал немедленного выполнения условий. Он сообщил, что в отряде 50 человек (поровну мужчин и женщин), что все они смертники и с радостью готовы умереть в любую минуту. Известно, что заложники сами предложили террористам встретиться с кем-нибудь из независимых политиков. Чеченцы согласились.
В качестве парламентеров выступили: лидер партии «Яблоко» Григорий Явлинский, один из лидеров Союза правых сил Ирина Хакамада, певец Иосиф Кобзон, журналистка Анна Политковская и другие. Однако встречи с парламентерами, продолжавшиеся два дня, не дали практически никаких результатов. Была освобождена лишь одна женщина с тремя детьми.
К концу вторых суток главарь террористов выгнал из театра очередных парламентеров и объявил, что скоро начнет расстреливать заложников. За двое суток дело не сдвинулось с места, и, похоже, террористы, наконец, поняли, что нет смысла вести переговоры с людьми, у которых нет никаких полномочий.
Руководство оперативного штаба сознавало, что угроза Бараева — это не просто слова, и тогда в театр позвонил Виктор Казанцев, полномочный представитель президента в Южном федеральном округе, включающем в себя Чечню.
Казанцев, который в этот момент находился на юге, договорился о встрече с террористами на следующий день. Он потребовал, чтобы до тех пор боевики не предпринимали никаких жестоких акций. Бараев пообещал.
Как утверждают заложники, после этого звонка Бараев впал в эйфорию. Он вел себя так, как будто уже победил. Однако этой, столь желанной для террористов встречи, не суждено было состояться. Через восемь часов начался штурм.
Подготовка штурмовых групп
Проникнуть в здание и освободить заложников должны были бойцы специальных подразделений ФСБ «Альфа» и «Вымпел». В Москве существовало еще два здания, построенных по тому же проекту, что и бывший Дом культуры Подшипникового завода. Это был Дом культуры автомобильного завода им. Ленинского комсомола, и Дом культуры «Меридиан». Первое здание перестраивалось, поэтому в качестве тренировочной площадки был выбран «Меридиан». Здесь в течение дух дней до потери сознания тренировались офицеры «Альфы». Сюда им привозили еду, здесь же они и спали, порой прямо на полу в коридорах.
Спецназовцы самым тщательным образом изучили все здание. Они не оставляли без внимания ни один закуток, запоминали каждый поворот коридора. Бойцы были разделены на звенья по три человека. Каждому звену выделялась определенная зона Дома культуры. В процессе тренировок звенья многократно «проигрывали» подход к своим зонам и их зачистку.
Из-за того, что террористы в любой момент могли привести в действие взрывные устройства, было решено применить усыпляющий газ. Газ предполагалось закачать с помощью вентиляционной системы здания непосредственно перед штурмом.
Проникновение в здание
Около полуночи штурмовые группы начали выдвигаться на исходные позиции. Так как террористы не контролировали все здание театрального центра, бойцам спецназа удалось без особых проблем проникнуть в подвальные помещения и приготовиться к броску в зрительный зал.
Пресса много писала о том, что спецназу помогли диггеры. Но это не соответствует действительности. Диггеры действительно появились у театра, но заявили, что по канализации в здание попасть невозможно. На самом деле большую помощь бойцам «Альфы» и «Вымпела» оказали рабочие театра, которые прятались в подвалах. По телефону они подсказали пути проникновения в здание, помогли включить вентиляцию и закачать газ.
Перед началом операции все ее участники: спецназовцы, спасатели и милиционеры — повязали на оба рукава мундиров широкие белые повязки. Это был знак, позволяющий отличать их от террористов, одетых, в общем, в такой же камуфляж. На вооружении у бойцов штурмовых групп были автоматы «Вал» калибра 9 мм с глушителями и светошумовые гранаты. Перед атакой все надели противогазы.
Примерно, в 5.20 утра начался пуск газа в помещения театра. Продолжался он около четверти часа. А еще несколько минут спустя в дело вступили штурмовые группы.
Зачистка
«Начал действовать газ, пошли в атаку штурмовики. Нас было примерно столько же, сколько террористов. У каждого из нас на рукаве широкая белая повязка. Мы шли через мины, ловушки, даже не глядя на них, — надо было как можно скорее ворваться в зал, отрезать террористов от заложников. Отрезали. В зале мы в один миг положили всех шахидок и несколько террористов. Вошли саперы, начали разминирование. Через минуту стало ясно, что взрыва не будет», — цитирует «Газета» бойца «Альфы».
Газ подействовал далеко не на всех террористов. Мужчины, которые находились в помещениях соседних со зрительным залом, встретили атакующих огнем. Бойцы штурмовых звеньев действовали стремительно и жестоко.
«Мы добивали всех, на ком была взрывчатка, — рассказывал один из спецназовцев. — Люди ведь могли прийти в себя или, наоборот, могли начаться конвульсии. Чтобы никто случайно не нажал кнопку, мы делали контрольные выстрелы».
А вот что рассказывали о штурме заложники:
«Террористы стали стрелять сразу же. как только появился газ. У “альфовцев” оружие было с глушителями, их выстрелов не было слышно. А террористы стреляли нервно. Это были не одиночные серии, а буквально шквал огня. Они стреляли и что-то кричали друг другу».
«Я увидела бегущих солдат в униформе, в круглых касках (у чеченцев таких не было), с белыми повязками на обоих рукавах, которые в пылу боя помогали отличить своих от чужих».
Еще одна заложница ничего не помнила о повязках, зато помнила страшную, отборную, ругань, которую только знает русский язык:
«И я подумала — наши! Десантники бежали по спинкам кресел, прыгали по подлокотникам. Разглядывая сверху спящих заложников, выискивали в толпе одетых в черное террористок. Подбегали, наклонялись над ними и стреляли в голову. Так же убили и тех, кто спал под стенами зала».
Все 40 террористов были убиты. Только один офицер «Альфы» получил ранение. Есть сведения, что во время штурма погибло несколько заложников. Даже если это правда, два решающих этапа операции (проникновение в здание и зачистка) следует признать исключительно успешными.
Итак, террористы были мертвы. Настало время оказать помощь заложникам.
Трагедия после штурма
Большинство заложников находились в бессознательном состоянии. Некоторых из них рвало. Спасатели МЧС выносили пострадавших из здания и клали прямо на мостовую. Спасатели, казалось бы, профессионалы своего дела, не знали простой вещи: людей без сознания нельзя транспортировать лицом вверх и класть навзничь. В таком положении у пострадавшего может произойти западание языка с перекрытием дыхательных путей, кроме того, он может захлебнуться рвотой.
Примерно через полтора часа после начала пуска газа к зданию стали подъезжать машины скорой помощи. Пострадавшим оказывали помощь прямо на месте. Однако никто не предупредил медиков, какая помощь понадобится. Они были ориентированы на помощь раненым, пострадавшим от взрыва и обрушения здания.
Подъезд «скорых» сильно затрудняли строительные машины, которые предназначались для разбора завалов и автобусы, прибывшие для того, чтобы забрать освобожденных заложников. В эти автобусы сажали или просто сваливали пострадавших и без сопровождения врачей развозили по больницам. Вот рассказ одного из врачей:
«В больницу привезли на автобусах 32 человека. Не было никаких карет скорой помощи, только два «Икаруса», а в них заложники, лежащие на полу. Никакого сопровождения, никаких санитаров, один водитель автобуса. Никто не следил, не умирают ли потерявшие сознание люди, что с ними происходит. Среди доставленных потерпевших было 28 живых и 4 мертвых. Этих четверых даже не пытались реанимировать, не было никаких шансов. Зафиксировали смерть, причиной которой было западение языка. Семнадцати выжившим необходимо было делать искусственное дыхание. С этим тоже были проблемы, поскольку из-за сильных спазмов гортани невозможно было делать им интубацию.
Врачи не знали, какой газ был использован, какие антидоты следует применять, как помогали заложникам еще у театра. Одному из пациентов для пробы ввели атропин. Результат был моментальный — появилась реакция в зрачках, улучшилось дыхание, ослаб спазм гортани. Поэтому атропин ввели всем пациентам.
Через несколько минут состояние почти всех заметно улучшилось, и только в нескольких случаях понадобилась поддержка аппаратуры искусственного дыхания. Никто из них не умер. Если бы антидот ввели сразу и первую помощь оказали еще у театра, можно было спасти всех».
Официально было объявлено о 129 погибших. Родственники пострадавших провели свое собственное расследование и выявили, что число жертв составляет не менее 174 человек.
Несколько слов в заключение
Мы не будем заниматься детальным анализом этой операции. Мы только отметим те ошибки, которые, что называется, лежат на поверхности.
(1) Блокирование места происшествия было произведено из рук вон плохо. Московские милиционеры оказались явно не готовыми к подобным ситуациям. Прошло уже несколько часов после захвата заложников, когда психически неуравновешенная женщина, узнавшая о случившемся из теленовостей, проникла в здание и поплатились за это жизнью.
(2) Переговорный процесс не был доведен до конца. Террористы ждали Казанцева, однако оперативный штаб, видимо, решил, что спецназ готов к штурму, и нет смысла тянуть дальше время.
Между тем, смысл безусловно был: Казанцев мог бы поторговаться. Например, взамен на обещание начать вывод войск из какого-нибудь района Чечни, он предложил бы отпустить часть заложников. Т.е. начал бы «дробить» проблему, что является одной из заповедей переговорного процесса. Между прочим, террористы не зря выделили иностранцев, Похоже, что преступники были готовы поторговаться, а иностранные граждане в первую очередь должны были стать предметом торга.
(3) Разведка не смогла ответить на один из главных вопросов — об оружии преступников. Все время говорилось о том, что террористы могут подорвать здание. Что взрывчатки у них хватило бы, чтобы сравнять все с землей. Что один террорист, оставшийся в живых мог привести в действие все заряды. На самом деле все эти утверждения были очень далеки от истины. Два артиллерийских снаряда калибром 152-мм не могли разрушить огромное бетонное здание. Террористы приготовили два своих основных фугаса не для подрыва здания, а для поражения как можно большего числа людей — снаряды были в оболочке из шариков и гвоздей.
Далее, подрыв пояса «шахида» одной из террористок не мог привести к детонации и взрыву основного фугаса. Такой взрыв унес бы десятки жизней, как это случается, если смертник подрывает себя на многолюдном восточном базаре, но никак не мог бы привести к гибели всех заложников и тем более к обрушению здания. Все это подтвердила официальная экспертиза.
При постановке задачи спецназу эти ошибочные данные не имели большого значения. Любой взрыв внутри здания унес бы жизни большого количества людей. Поэтому жестокость спецназовцев, которые убивали заснувших женщин-террористок, можно считать оправданной. Другое дело, как эта ошибка повлияла на то, что произошло уже после штурма.
Конечно, мог быть разыгран и другой сценарий. У оперативного штаба были разведданные о том, что в зале находится не более 100 килограммов взрывчатки. Однако чеченцы блефовали, заявляя, что взрывчатки у них более тонны, и они готовы разнести здание театра. И тогда оперативный штаб подхватил этот блеф для того, чтобы оправдать возможные потери.
Например, если бы не удалось предотвратить взрыв одного или двух поясов «шахидов». Как бы там ни было, неверные разведданные, либо намеренное использование неверной информации привели к трагическим последствиям.
(4) Предположение о том, что театр может быть разрушен в результате взрыва, было использовано при составлении плана эвакуации заложников после их освобождения. Информация о применении усыпляющего газа была, по всей видимости, строго засекречена и не известна разработчикам плана эвакуации до последнего момента (по крайней мере, в это очень хотелось бы верить).
Что получилось в результате?
Строительные машины, предназначенные для разбора завалов, мешали каретам «скорой помощи».
Спасатели МЧС, которых ориентировали на вынос раненых, были не готовы должным образом эвакуировать пострадавших от газа.
Врачи «скорой помощи», получившие вызов на Дубровку, не знали, какая именно скорая помощь может потребоваться. Результат — 174 жертвы.
В заключение сошлемся на интервью одного из участников событий. Полковник ФСБ, герой России Сергей Шаврин в недавнем прошлом заместитель начальника оперативно-боевого отдела Управления «В» Центра специального назначения (знаменитого «Вымпела»). Во время штурма театрального центра на Дубровке командовал одной из штурмовых групп.
В интервью, данном в 2009 году газете «Комсомольская правда», он подтвердил, что план операции основывался на предположении о возможном разрушении здания в результате взрыва:
«Приказ на проведение штурма визировал генеральный прокурор и все руководство от МВД и ФСБ. Но, зная, что здание заминировано, что взрывчатки хватило бы, чтобы сравнять все с землей, а система минирования такова, что были дублирующие системы, один террорист из оставшихся в живых мог привести все это в действие. Поэтому не было смысла пытаться кого-то захватить — это могло привести к трагическим событиям. Кто-нибудь успел бы привести в действие взрывное устройство, и мы бы вообще никого не спасли».