Литва, октябрь 44-ого. Дедушка, ему 34 года. Позади Россия и Белоруссия, пройденные пешком, тяжёлые, грязные и страшные дороги войны. Минирование, разминирование, разведка, наведение мостов. Впереди- жестокие, кровавые бои за Мемель, красный от солдатской крови Куршский залив. "Эх, дороги!..." Дедушка мог пропеть только первые строки этой песни, потом слёзы застревали в горле. Его товарищи навеки упокоились в братской могиле в чужом немецком городе Мемель. Этот город от щедрот советского правительства стал литовской Клайпедой. И "благодарные" литовцы несколько лет назад снесли памятник над могилой русских солдат, однополчан моего дедушки.Никогда им этого не прощу. Литва. Плунге. 10 октября 1944 года. Мой дедушка Аксёнов Дмитрий Иванович, сапёр- разведчик мотоинженерной отдельной разведроты, первый справа. Все ещё живы. Впереди январь 1945, смертельный для многих из них штурм Мемеля.
Отчий дом. Кремлево. Вязовёнка. Павелец.
Где же вы теперь, друзья-однополчане?
Литва, октябрь 44-ого. Дедушка, ему 34 года. Позади Россия и Белоруссия, пройденные пешком, тяжёлые, грязные и страшные дороги войны. Минирование, разминирование, разведка, наведение мостов. Впереди- жестокие, кровавые бои за Мемель, красный от солдатской крови Куршский залив. "Эх, дороги!..." Дедушка мог пропеть только первые строки этой песни, потом слёзы застревали в горле. Его товарищи навеки упокоились в братской могиле в чужом немецком городе Мемель. Этот город от щедрот советского правительства стал литовской Клайпедой. И "благодарные" литовцы несколько лет назад снесли памятник над могилой русских солдат, однополчан моего дедушки.Никогда им этого не прощу.
Литва. Плунге. 10 октября 1944 года. Мой дедушка Аксёнов Дмитрий Иванович, сапёр- разведчик мотоинженерной отдельной разведроты, первый справа. Все ещё живы. Впереди январь 1945, смертельный для многих из них штурм Мемеля.