Сегодня, 27 июля, День памяти Михаила Юрьевича Лермонтова.
Лермонтов не был писаным красавцем — это доказывают воспоминания и портреты. Они же доказывают, что на разных собеседников Лермонтов производил очень разное впечатление — как даже не два разных человека, а десяток. Речь не только о поведении — хотя способность быть то злым насмешником, то застенчивым молчуном озадачивала многих, — но и о внешности: современники отмечали то очень высокий, то пусть широкий, но невысокий лоб, глаза то «большие неподвижно-темные», то «красные, но умные, выразительные», то «небольшие калмыцкие, но живые», а то и просто «длинные щели, полные злости и ума» — либо «мрачного огня», «пламенной грусти» и «душевной теплоты». Феномен отчасти разъяснил друг детства художник Моисей Меликов: «Приземистый, маленький ростом, с большой головой и бледным лицом, он обладал большими карими глазами, сила обаяния которых до сих пор остается для меня загадкой. Глаза эти, с очень умными, черными ресницами, делавшими их еще глубже, производили чарующее впечатление на того, кто бывал симпатичен Лермонтову. Во время вспышек гнева они бывали ужасны.» При этом Меликов признавался: «Я никогда не в состоянии был написать портрета Лермонтова при виде неправильностей в очертании его лица и, по моему мнению, один только К. П. Брюллов совладал бы с такой задачей, так как он писал не портреты, а взгляды (по его выражению, вставить огонь в глаза)». Брюллов не стал писать портрет Лермонтова — наоборот, в бумагах поэта после смерти обнаружился набросок, атрибутированный исследователями как нарисованный «очень четко и метко характерный профиль Брюллова». До нас дошли пятнадцать прижизненных портретов Лермонтова — и это почти чудо. Чудо, что опального юнца и боевого офицера, трудно жившего и рано погибшего, успели встретить и увековечить несколько художников, в том числе четверо весьма квалифицированных, ставших позднее академиками живописи. И чудо, что их работы, разбросанные по свету, оказались найденными и узнанными — иногда через десятки лет. Задача «вставить огонь в глаза» осталась нерешенной — ее, очевидно, никто перед собой и не ставил. Зато до нас — совсем чудесным образом — дошел автопортрет поэта, написанный в кавказской ссылке. 23-летний Лермонтов писал его для безнадежно любимой Варвары Лопухиной-Бахметевой, вышедшей замуж двумя годами раньше. Ей и подарил акварель во время последней встречи перед отъездом Бахметевых в Германию. Полвека спустя была опубликована акварельная копия, выполненная Ольгой Кочетовой и сразу признанная самым точным портретом Лермонтова. Оригинал следующие восемьдесят лет считался утерянным — пока профессор Мартин Винклер, купивший акварель на аукционе, не вышел на связь с советскими искусствоведами. В 1962 году автопортрет вернулся в Москву. И теперь мы знаем, каким видел себя сам Лермонтов — и каким он хотел оставаться в глазах и в памяти любимой женщины. Автопортрет Лермонтова хранится в у нас в ГМИРЛИ, а отрывок из «путеводителя по музею» https://litexpress.goslitmuz.ru/classic/m_yu_lermontov/#guide написал Шамиль Идиатуллин — писатель, публицист, лауреат премии «Большая книга» за романы «Город Брежнев» и «Бывшая Ленина».
Музей истории российской литературы имени В.И.Даля
Сегодня, 27 июля, День памяти Михаила Юрьевича Лермонтова.
Лермонтов не был писаным красавцем — это доказывают воспоминания и портреты. Они же доказывают, что на разных собеседников Лермонтов производил очень разное впечатление — как даже не два разных человека, а десяток.
Речь не только о поведении — хотя способность быть то злым насмешником, то застенчивым молчуном озадачивала многих, — но и о внешности: современники отмечали то очень высокий, то пусть широкий, но невысокий лоб, глаза то «большие неподвижно-темные», то «красные, но умные, выразительные», то «небольшие калмыцкие, но живые», а то и просто «длинные щели, полные злости и ума» — либо «мрачного огня», «пламенной грусти» и «душевной теплоты».
Феномен отчасти разъяснил друг детства художник Моисей Меликов: «Приземистый, маленький ростом, с большой головой и бледным лицом, он обладал большими карими глазами, сила обаяния которых до сих пор остается для меня загадкой. Глаза эти, с очень умными, черными ресницами, делавшими их еще глубже, производили чарующее впечатление на того, кто бывал симпатичен Лермонтову. Во время вспышек гнева они бывали ужасны.» При этом Меликов признавался: «Я никогда не в состоянии был написать портрета Лермонтова при виде неправильностей в очертании его лица и, по моему мнению, один только К. П. Брюллов совладал бы с такой задачей, так как он писал не портреты, а взгляды (по его выражению, вставить огонь в глаза)».
Брюллов не стал писать портрет Лермонтова — наоборот, в бумагах поэта после смерти обнаружился набросок, атрибутированный исследователями как нарисованный «очень четко и метко характерный профиль Брюллова».
До нас дошли пятнадцать прижизненных портретов Лермонтова — и это почти чудо. Чудо, что опального юнца и боевого офицера, трудно жившего и рано погибшего, успели встретить и увековечить несколько художников, в том числе четверо весьма квалифицированных, ставших позднее академиками живописи. И чудо, что их работы, разбросанные по свету, оказались найденными и узнанными — иногда через десятки лет.
Задача «вставить огонь в глаза» осталась нерешенной — ее, очевидно, никто перед собой и не ставил. Зато до нас — совсем чудесным образом — дошел автопортрет поэта, написанный в кавказской ссылке. 23-летний Лермонтов писал его для безнадежно любимой Варвары Лопухиной-Бахметевой, вышедшей замуж двумя годами раньше. Ей и подарил акварель во время последней встречи перед отъездом Бахметевых в Германию. Полвека спустя была опубликована акварельная копия, выполненная Ольгой Кочетовой и сразу признанная самым точным портретом Лермонтова. Оригинал следующие восемьдесят лет считался утерянным — пока профессор Мартин Винклер, купивший акварель на аукционе, не вышел на связь с советскими искусствоведами. В 1962 году автопортрет вернулся в Москву. И теперь мы знаем, каким видел себя сам Лермонтов — и каким он хотел оставаться в глазах и в памяти любимой женщины.
Автопортрет Лермонтова хранится в у нас в ГМИРЛИ, а отрывок из «путеводителя по музею» https://litexpress.goslitmuz.ru/classic/m_yu_lermontov/#guide написал Шамиль Идиатуллин — писатель, публицист, лауреат премии «Большая книга» за романы «Город Брежнев» и «Бывшая Ленина».