Дома у нас стоят близко, и, когда мы переехали в эту квартиру, мы стали наблюдать жизнь в квартире в доме напротив.

В квартире напротив жил муж, среднего сложения мужчина, и его жена, внушительных размеров женщина с головой, как котёл. Утром кто-то из них готовил завтрак, потом муж подавал к подъезду машину и вез жену на работу, а сам возвращался домой. После этого мы курили. Он у себя на балконе, я у себя, у окна.
Зимой эта женщина выходила к машине в огромной норковой шубе. Что-то было такое в ней, не в шубе, а в женщине, что говорило о том, что она на руководящей работе. Пару раз они принимали гостей. Гостями были женщины, они пили, курили, громко смеялись, потом танцевали под песню "Папа подари мне куклу". Мужчина готовил и подавал. Всё это вызывало наши насмешки и различные предположения по поводу того, кто они, эти люди.
У них был сын, высокий юноша тоже с головой, как котел. Потом, когда родителей не было, к нему стала приходить девушка. Потом они стали появляться в окне не совсем одетые. Потом у девушки появился живот. Потом, на улице, я увидела их втроем, с ребёнком. Но я ни разу не видела, чтобы они были в квартире все вместе, родители, юноша с девушкой и ребёнок. Из этого я заключила, что отношения там как-то не ладятся. В общем, молодые куда-то канули, а жизнь в квартире продолжилась и я продолжала её наблюдать. Мы курили, днём с этим мужчиной, вечером, когда жена приходила с работы, втроём.
Потом мы разошлись с мужем. Потом из нашей квартиры уехал сын. Менялись сезоны, шли годы. И только в квартире напротив я наблюдала всё ту же жизнь: они готовили, курили на балконе, вечером смотрели телевизор. Потом в квартире гас свет.
Моё отношение к этим людям изменилось. Пропала насмешка. Когда я подходила к окну, я смотрела, я будто бы проверяла, как они. Всё было по-прежнему, только гости перестали к ним приходить. Всё было по-прежнему, он отвозил её на работу, возвращался домой, курил, потом она приходила с работы. А дальше вы знаете. Я к ним привыкла, я к ним даже как будто бы привязалась. В этом размеренном ритме было постоянное что-то, что-то незыблемое. Что-то такое, что, как будто бы, меня успокаивало. И вызывало моё уважение.
И пару недель назад всё изменилось. Их не стало. В квартиру пришли другие люди, их было много.
Другие люди ходили по квартире, курили на балконе, они сидели на диванах и говорили о чем-то. Они раздёрнули всегда задёрнутые занавески. Потом пришли другие люди, потом опять другие. Вечером там кто-то смотрел телевизор. Потом гас свет.
Я потеряла покой. Я стала думать о том, что там происходит. Возможно, ремонт, возможно, первая входная в квартиру группа - это архитекторы. Но почему хозяев не было? Надо же всё обсудить. Или, может быть, эти, мои, квартиру продали? Но почему там всё так же, мебель, люстры и телевизор? А, может быть, они умерли или их убили? И эти, которые смотрят телевизор в квартире, уборщики, чистильщики. Но что-то они ничего не чистят. И главное чувство, которое я испытывала, - это было не чувство любопытства по поводу того, что случилось. А самая настоящая тревога по поводу того, где они и что с ними случилось.
Теперь маленькое отступление.
У меня тут масса психологов и скептически настроенных личностей. Они могут подумать: да этой Лене просто делать нечего. Как можно думать, о людях, которых не знаешь. Какое до них вообще дело. И я, поскольку я тоже психолог и скептически иногда настроенный человек, объясню, на примере: почти двадцать четыре года вы ежедневно, почти бок о бок видите одних и тех же людей. Солнце встаёт и садится, в мире происходит чёрт знает что. А у них всегда всё одно и то же, у них всё по-прежнему. А теперь скажите: может ли это не действовать успокаивающе.
Короче говоря, сегодня всё разрешилось. Ремонт у них. Всё в плёнке, а на полу куча мешков с цементом. И я успокоилась. Живы мои курилки. Вернутся обратно после ремонта.
Лена Кофман