14 марта 1913 года владыка был избран пожизненным членом постоянной Комиссии по вопросу об алкоголизме при Русском обществе охранения народного здравия в городе Санкт-Петербурге Императорского Палестинского Общества[25], а 3 мая того же года – членом Управления и отдела общества Красного Креста в городе Минске[26].
Прибыв на новое место служения, епископ Митрофан сразу же приступил к ознакомлению с жизнью епархии. Отслужив литургию в соборе в городе Мозыре, владыка «произнес слово, посвященное изображению жизни и трудов святого благоверного и великого князя Александра Невского. Напомнив слушателям исторические заслуги великого князя для России, владыка в лице его указал высокий пример деятельного служения христианина своему Отечеству. “Такой пример не единичен, – сказал он. – Из всех званий и состояний русского общества на протяжении веков выходили великие граждане-патриоты. Много народолюбцев дали России и служители Церкви и алтаря Господня, как например святители Петр, Алексий и Иона и другие, как великий молитвенник земли русской преподобный Сергий Радонежский. Но то, в чем не сомневались старые русские люди, что для них было свято и непререкаемо, то в наши дни осуждается и похуляется как нечто устарелое и отжившее свой век. Любовь к Отечеству и родному народу, которая была источником героизма предков наших, считается теперь слабостью и предрассудком. На смену ее должно быть другое чувство и другое отношение к людям, определенно указываемое этим словом “космополитизм”. Любовь ко всему человечеству без различия, любовь, не знающая никаких религиозных и национальных ограничений, – вот что должно отличать современного просвещенного человека. Но сколько фальши и лицемерия слышится в этом учении! Можно ли обладать целым, не обладая частью? Можно ли любить человечество, не любя тех, кто нуждается во мне, кто смотрит на меня как на своего близкого, родного? Нет, кто, по слову Апостола, присных своих отвергся, тот хуже неверного [1 Тим. 5:8]. Как не любить христианину своего народа, когда он имеет высочайший пример этой любви в лице Господа, Который оплакивал гибель Своего народа и священного города Иерусалима?”»[27]. Памятуя, какое значение имели некогда братства в Западном крае, владыка по приезде в Минск попытался максимально активизировать их деятельность, и в октябре 1913 года состоялся съезд членов братств. Заседания были открыты словом епископа Митрофана о важности почитания местных святых и местных святынь Минской епархии. «Наш долг, – сказал владыка, – прославлять тех, которые отдали все свои силы на пользу нашего края. Мы имеем великое утешение считать Минскую кафедру одною из древнейших. Кафедра Туровская получила начало еще при Владимире святом, и мы имеем великих святителей, которые подвизались в этом городе и после своей смерти ходатайствуют за нас – святителей Кирилла и Лаврентия Туровских. Имена их должны быть хорошо нам известны. Несмотря на это, эти угодники Божии у нас особого прославления не получили. Каждый край имеет своих местных святых, и каждый край воздает им должное почитание: изображения их имеются в каждом доме, имена их с любовью даются новорожденным, в честь их воздвигаются храмы. В нашей же Минской епархии имена Кирилла и Лаврентия очень редки, нет их изображений, не говоря уже о храмах. В честь святителя Кирилла посвящен только один храм, а посвящен ли в честь святителя Лаврентия хоть один храм – не знаю. Нужно позаботиться о восстановлении памяти этих святителей во всем величии. Это, конечно, могло бы быть сделано посредством епископского циркуляра, но я отложил этот вопрос до нашего братского съезда, ибо циркуляр может достигнуть силы и цели лишь тогда, когда находит для себя отзвук в общем сознании... Кроме святителей Кирилла и Лаврентия, епископов Туровских, у нас есть мученик – Гавриил Слуцкий. Святых останков епископа Кирилла мы не имеем. Предание говорит, что мощи его сокрыты были от врагов, набегам которых подвергалось Туровское княжество; мощи же святителя Лаврентия почивают в городе Киеве. Глубокий старец, постриженик Киевской Лавры, епископ Лаврентий тяготел к Киеву... Мощи... младенеца Гавриила, умученного от иудеев, пребывают у нас в Слуцком монастыре, но, кажется, особого почитания не получают, хотя русский народ вообще любит ходить на поклонение святыням. Но как почтить нам своих святых? – Нужно, по крайней мере, иметь их изображения. И вот я решил собрать всех наших местных святых в общую икону: изобразить на ней святителей Кирилла и Лаврентия и младенеца Гавриила, а вверху, над ними, поместить изображение нашей местной Минской иконы Божией Матери. Такая икона должна бы получить самое широкое распространение в местном крае»[28]. Съезд решил выделить особо день празднования памяти младенца Гавриила – 20 апреля и к этому дню устроить паломничество в город Слуцк – к мощам мученика. Члены съезда обсудили и приняли решение по множеству насущных вопросов, таких как вопрос о смешанных браках и мерах по укреплению православно-русского сознания, о народном просвещении, о крещении погружением, об обществах трезвости. Последним обсуждаемым вопросом был вопрос о таком новоявленном зле, как широко распространившееся тогда хулиганство. «Это – бунт против всего нравственного, чистого и хорошего и стоит в тесной связи с революцией, – заявил владыка. – Какие мы можем принять меры? Мне кажется, что мы своими средствами бороться не можем. В нашем распоряжении имеется доброе слово убеждения; но хулиганы церквей и школ не посещают, в собраниях наших не бывают. Где же мы им будем говорить и усовещевать? Мы должны возложить борьбу с этим злом на правительство, но не будем браться за дело, нам непосильное»[29]. Проблемой была тогда и малая осведомленность православных об истории Западно-Русского края, и епископ Митрофан «12 января 1914 года в зале Дворянского депутатского собрания прочел лекцию о положении русских в Галицкой и Угорской Руси в связи с историей этого края»[30]. Коснувшись положения православных русских в начале ХХ века в правление венгров, владыка рассказал, как сестра православного миссионера иеромонаха Алексия (Кабалюка)[a] «собрала около себя группу девственниц-христианок и устроила нечто вроде первобытного монастыря в горах, вдали от населенных мест. Об этом узнала полиция, нагрянули жандармы. Девушек загнали, избивая нагайками, в реку, на которой уже застывал лед, и продержали там несколько часов. Большая часть их не выдержала этой пытки и погибла. Мужчин, подозреваемых в распространении православия, подвергают настоящим пыткам: подвешивают к дереву за руки и за ноги и оставляют в таком положении на долгое время. Через час-полтора у таких мучеников струями льется кровь из ушей, рта, носа; некоторые выдерживают такую пытку, но большинство умирает. У галицких крестьян есть даже специальное название “мучилищное древо”...»[31]. Во время начавшейся в 1914 году Первой мировой войны владыка принял активное участие в организации госпиталей и собирании пожертвований для солдат. Видя, что ужас мировой войны не доходит до многих очерствелых сердец, даже женщин, он обратился с увещанием, направленным против употребления роскоши в одежде. «Дорогие соотечественницы! – писал он. – Мы... чувствуем на себе, как под влиянием суровых условий войны изменяются... нормы нашей жизни, приостанавливаются законы и суды, возникают новые запросы и интересы. Так неужели же мы не в состоянии будем, хотя временно, препобедить одних только законов моды и если не разрушить их, то хотя приостановить их действие, чтобы своей расточительностью не отягощать и без того тяжелого положения страны, чтобы снять с себя справедливые упреки в отсутствии серьезности и правильного понимания своего долга, чтобы, наконец, не потерять уважения окружающих, а главное, своих дорогих защитников и героев? Разорвем же хотя на время те путы, которыми давно связано наше общество. Возвратимся к простоте в одеждах и сосредоточим все внимание на внутренних переживаниях. “Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом” (1Пет.3:3-4)»[32].
Священномученик Митрофан (Краснопольский)
14 марта 1913 года владыка был избран пожизненным членом постоянной Комиссии по вопросу об алкоголизме при Русском обществе охранения народного здравия в городе Санкт-Петербурге Императорского Палестинского Общества[25], а 3 мая того же года – членом Управления и отдела общества Красного Креста в городе Минске[26].
Прибыв на новое место служения, епископ Митрофан сразу же приступил к ознакомлению с жизнью епархии. Отслужив литургию в соборе в городе Мозыре, владыка «произнес слово, посвященное изображению жизни и трудов святого благоверного и великого князя Александра Невского. Напомнив слушателям исторические заслуги великого князя для России, владыка в лице его указал высокий пример деятельного служения христианина своему Отечеству. “Такой пример не единичен, – сказал он. – Из всех званий и состояний русского общества на протяжении веков выходили великие граждане-патриоты. Много народолюбцев дали России и служители Церкви и алтаря Господня, как например святители Петр, Алексий и Иона и другие, как великий молитвенник земли русской преподобный Сергий Радонежский. Но то, в чем не сомневались старые русские люди, что для них было свято и непререкаемо, то в наши дни осуждается и похуляется как нечто устарелое и отжившее свой век. Любовь к Отечеству и родному народу, которая была источником героизма предков наших, считается теперь слабостью и предрассудком. На смену ее должно быть другое чувство и другое отношение к людям, определенно указываемое этим словом “космополитизм”. Любовь ко всему человечеству без различия, любовь, не знающая никаких религиозных и национальных ограничений, – вот что должно отличать современного просвещенного человека. Но сколько фальши и лицемерия слышится в этом учении! Можно ли обладать целым, не обладая частью? Можно ли любить человечество, не любя тех, кто нуждается во мне, кто смотрит на меня как на своего близкого, родного? Нет, кто, по слову Апостола, присных своих отвергся, тот хуже неверного [1 Тим. 5:8]. Как не любить христианину своего народа, когда он имеет высочайший пример этой любви в лице Господа, Который оплакивал гибель Своего народа и священного города Иерусалима?”»[27].
Памятуя, какое значение имели некогда братства в Западном крае, владыка по приезде в Минск попытался максимально активизировать их деятельность, и в октябре 1913 года состоялся съезд членов братств. Заседания были открыты словом епископа Митрофана о важности почитания местных святых и местных святынь Минской епархии. «Наш долг, – сказал владыка, – прославлять тех, которые отдали все свои силы на пользу нашего края. Мы имеем великое утешение считать Минскую кафедру одною из древнейших. Кафедра Туровская получила начало еще при Владимире святом, и мы имеем великих святителей, которые подвизались в этом городе и после своей смерти ходатайствуют за нас – святителей Кирилла и Лаврентия Туровских. Имена их должны быть хорошо нам известны. Несмотря на это, эти угодники Божии у нас особого прославления не получили. Каждый край имеет своих местных святых, и каждый край воздает им должное почитание: изображения их имеются в каждом доме, имена их с любовью даются новорожденным, в честь их воздвигаются храмы. В нашей же Минской епархии имена Кирилла и Лаврентия очень редки, нет их изображений, не говоря уже о храмах. В честь святителя Кирилла посвящен только один храм, а посвящен ли в честь святителя Лаврентия хоть один храм – не знаю. Нужно позаботиться о восстановлении памяти этих святителей во всем величии. Это, конечно, могло бы быть сделано посредством епископского циркуляра, но я отложил этот вопрос до нашего братского съезда, ибо циркуляр может достигнуть силы и цели лишь тогда, когда находит для себя отзвук в общем сознании...
Кроме святителей Кирилла и Лаврентия, епископов Туровских, у нас есть мученик – Гавриил Слуцкий. Святых останков епископа Кирилла мы не имеем. Предание говорит, что мощи его сокрыты были от врагов, набегам которых подвергалось Туровское княжество; мощи же святителя Лаврентия почивают в городе Киеве. Глубокий старец, постриженик Киевской Лавры, епископ Лаврентий тяготел к Киеву... Мощи... младенеца Гавриила, умученного от иудеев, пребывают у нас в Слуцком монастыре, но, кажется, особого почитания не получают, хотя русский народ вообще любит ходить на поклонение святыням.
Но как почтить нам своих святых? – Нужно, по крайней мере, иметь их изображения. И вот я решил собрать всех наших местных святых в общую икону: изобразить на ней святителей Кирилла и Лаврентия и младенеца Гавриила, а вверху, над ними, поместить изображение нашей местной Минской иконы Божией Матери. Такая икона должна бы получить самое широкое распространение в местном крае»[28].
Съезд решил выделить особо день празднования памяти младенца Гавриила – 20 апреля и к этому дню устроить паломничество в город Слуцк – к мощам мученика.
Члены съезда обсудили и приняли решение по множеству насущных вопросов, таких как вопрос о смешанных браках и мерах по укреплению православно-русского сознания, о народном просвещении, о крещении погружением, об обществах трезвости. Последним обсуждаемым вопросом был вопрос о таком новоявленном зле, как широко распространившееся тогда хулиганство. «Это – бунт против всего нравственного, чистого и хорошего и стоит в тесной связи с революцией, – заявил владыка. – Какие мы можем принять меры? Мне кажется, что мы своими средствами бороться не можем. В нашем распоряжении имеется доброе слово убеждения; но хулиганы церквей и школ не посещают, в собраниях наших не бывают. Где же мы им будем говорить и усовещевать? Мы должны возложить борьбу с этим злом на правительство, но не будем браться за дело, нам непосильное»[29].
Проблемой была тогда и малая осведомленность православных об истории Западно-Русского края, и епископ Митрофан «12 января 1914 года в зале Дворянского депутатского собрания прочел лекцию о положении русских в Галицкой и Угорской Руси в связи с историей этого края»[30]. Коснувшись положения православных русских в начале ХХ века в правление венгров, владыка рассказал, как сестра православного миссионера иеромонаха Алексия (Кабалюка)[a] «собрала около себя группу девственниц-христианок и устроила нечто вроде первобытного монастыря в горах, вдали от населенных мест. Об этом узнала полиция, нагрянули жандармы. Девушек загнали, избивая нагайками, в реку, на которой уже застывал лед, и продержали там несколько часов. Большая часть их не выдержала этой пытки и погибла. Мужчин, подозреваемых в распространении православия, подвергают настоящим пыткам: подвешивают к дереву за руки и за ноги и оставляют в таком положении на долгое время. Через час-полтора у таких мучеников струями льется кровь из ушей, рта, носа; некоторые выдерживают такую пытку, но большинство умирает. У галицких крестьян есть даже специальное название “мучилищное древо”...»[31].
Во время начавшейся в 1914 году Первой мировой войны владыка принял активное участие в организации госпиталей и собирании пожертвований для солдат. Видя, что ужас мировой войны не доходит до многих очерствелых сердец, даже женщин, он обратился с увещанием, направленным против употребления роскоши в одежде. «Дорогие соотечественницы! – писал он. – Мы... чувствуем на себе, как под влиянием суровых условий войны изменяются... нормы нашей жизни, приостанавливаются законы и суды, возникают новые запросы и интересы. Так неужели же мы не в состоянии будем, хотя временно, препобедить одних только законов моды и если не разрушить их, то хотя приостановить их действие, чтобы своей расточительностью не отягощать и без того тяжелого положения страны, чтобы снять с себя справедливые упреки в отсутствии серьезности и правильного понимания своего долга, чтобы, наконец, не потерять уважения окружающих, а главное, своих дорогих защитников и героев?
Разорвем же хотя на время те путы, которыми давно связано наше общество. Возвратимся к простоте в одеждах и сосредоточим все внимание на внутренних переживаниях. “Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом” (1Пет.3:3-4)»[32].