В Слуцк мы попали в период весенней распутицы.

На станепролазная грязь , и, пока добрались до тачанки, жена не раз оставляла свои галоши в грязи. Сидя у меня на плечах, Эра спросила:
— Почему здесь нет тротуара, как у нас в Сокольниках?
Я ответил:
— Здесь, тоже будет тротуар и красивая площадь, но только позже...
Мне с семьёй пришлось временно приютиться в 8- метровой комнате у начальника химслужбы дивизии В. М. Дворцова, который был так любезен, что сам с семьёй остался в одной небольшой комнате, уступив нам эту комнатушку. Все мы понимали трудности с жильём, и никто не претендовал на лучшее, пока это "лучшее" мы сами не построим.
Через полчаса я был уже в штабе дивизии, который располагался тут же во дворе. Командира дивизии Г. П. Клеткина в штабе не было: он сообщил, что не9доров и принять меня не может. Я, конечно, понимал его душевное состояние и не настаивал на немедленной встрече.
С положением дел в дивизии меня подробно ознакомили заместитель командира по политической части Николай Альбертович Юнг и начальник штаба дивизии Александр Иванович Вертоградский.. Я был признателен им за то, что они сумели все быстро и обстоятельно изложить. Однако мне предстояло главное: самому досконально разобраться в обстановке непосредственно в частях и подразделениях, определить недостатки, найти их причины и вместе с командирами и политработниками наметить пути их ликвидации.
В этот же день я поехал в 19-й Манычский кавалерийский полк — головной, старейший полк дивизии, которым командовал Фёдор Яковлевич Костенко, один из первых конармейцев. Лично его я раньше не знал, но много слышал об этом добросовестном командире, большом энтузиасте кавалерийского дела, непременном участие всех конноспортивных состязаний , которые в тот период широко практиковались в коннице.