«Кто-то должен был это сделать...

». Как Чернобыльские ликвидаторы рисковали своими жизнями, чтобы избежать еще больших последствий.
Всем известная Чернобыльская авария, случившаяся 26 апреля 1986 года, могла привести к еще более ужасным последствиям - возможно, самым большим за всю историю техногенных катастроф. Мало кто знает, что после первого взрыва на Чернобыльской АЭС могли произойти ещё как минимум два, более мощных, взрыва, от последствий которых могли погибнуть тысячи людей. И не только в СССР.
В 2009 году Школа российских и азиатских исследований привела оценку примерных последствий: «если бы плавящаяся сердцевина реактора достигла воды, последовавший за тем взрыв уничтожил бы большую территорию СССР и Европы, сделав их непригодными для жизни на протяжении не менее 500 лет». Однако благодаря мужеству и самопожертвованию ликвидаторов аварии последующих взрывов удалось избежать. Они совершили поистине героический подвиг во имя жизни нынешнего и будущего поколений.
Уже через несколько дней после взрыва мир потрясли фотографии дымящихся развалин четвертого энергоблока, которые, рискуя собственной жизнью, снимали фотокорреспонденты ТАСС. Вертолеты, с которых они делали снимки, зависали всего в 25 метрах над ядовитой бездной. «Больше всего, - вспоминает фотокорреспондент Валерий Демидецкий, - там поражали люди. Настоящие герои. Они хорошо понимали, на что идут, работая день и ночь. Поразила Припять. Красавец-город, где жили работники АЭС, напоминал зону «Сталкера» Тарковского. Второпях оставленные дома, разбросанные детские игрушки, тысячи брошенных жителями автомашин».
Первыми в ликвидации последствий аварии приняли участие сами сотрудники станции. Они занимались отключением оборудования, разбором завалов, устранением очагов возгораний. Одними из первых, кто принял участие в ликвидации аварии, были и работники пожарной охраны. Сигнал о пожаре на АЭС был принят 26 апреля 1986 года в 1 ч. 28 мин. И уже к утру в зоне аварии находилось 240 человек личного состава Киевского областного управления пожарной охраны. Этот день стал последним в жизни шестерых пожарных. Тем не менее хорошо отлаженные действия мужественных людей в пожарной форме сумели остановить огонь внутри машинного зала.
⠀
В первые дни после аварии со всех уголков страны к ЧАЭС стали съезжаться тысячи людей: специалисты-химики и физики, военные из войск радиационной, химической и биологической защиты, солдаты-срочники, строители, бульдозеристы, водители, крановщики, сварщики… тысячи и тысячи людей. Это были специалисты и простые работники, которые своими руками исправляли последствия этой чудовищной катастрофы, не давая разрастись ей до мирового масштаба. Именно они получали свои страшные дозы радиации, хронические болезни и проблемы на всю оставшуюся жизнь.
Первые пострадавшие от радиации появились уже в самом начале ликвидационных работ. «Я получила информацию – наверное, первая в стране, ночью, через час после аварии. Мне позвонили из Чернобыльской медсанчасти домой, телефон у меня всегда около постели: вот, мол, Ангелина Константиновна, странная история – на станции пожар, какие-то взрывы и больные с реакцией, очень похожей на облучение. Это сначала. Дальше пошли такие сведения: реакция типичная – рвота, краснота, слабость, у одного понос. Что делать? Пока еще первые больные прибывают. Я говорю: очень похоже на лучевую болезнь. Но, знаете, все техники говорят, что этого не может быть. Звонки продолжаются: у нас народу все больше. Вот уже 80 человек, вот 120, вот уже отправили первых людей в медсанчасть. Я говорю: ну ясно, что это все-таки никакая не химия – все однотипные по характеру реакции», - вспоминает доктор медицинских наук, профессор Ангелина Гуськова.
«Операция по очистке последствий аварии на АЭС была, возможно, самой большой в истории человечества и уж точно самой опасной. Но кто-то должен был это сделать …» — говорит один из ликвидаторов Александр Федотов.
Цифры числа задействованных ликвидаторов сильно варьируются от нескольких сотен тысяч до почти миллиона человек. Непосредственно вовлеченных по меньшей мере было 300 000 — 350 000 человек. В докладе Агентства по ядерной энергии приводится цифра «до 800 000».
Некоторые ликвидаторы, получившие большую дозу облучения, умерли спустя две недели в больнице. «Я слышал, что радиация была настолько интенсивной, что глаза одного ликвидатора, Владимира Правика, превратились из коричневого в синий, - вспоминал Сергей Мирный в книге: «Дневник Ликвидатора». - Николай Титенок получил такие сильные внутренние радиационные ожоги, что у него на сердце появились волдыри.
Их тела были настолько радиоактивными, что хоронили ликвидаторов ЧАЭС в гробах из свинца с закрытыми крышками. ... В СССР тогда не было защитного обмундирования, которое могло бы обеспечить адекватную защиту, поэтому ликвидаторы, призванные в районы с высокой радиоактивностью, должны были защищаться как могли».
Всего в течение первых трёх месяцев после аварии от онкологических заболеваний, радиационных ожогов и острой лучевой болезни скончался 31 человек.
⠀
Правительственная комиссия почти сразу обратилась к войскам химической защиты с целью проведения оценки радиационной обстановки. Несмотря на то, что на аварийной площадке к этому времени работало несколько тысяч человек, понимания степени опасности не было никакого. Это потом выяснится: уровень проникающей радиации был запредельно смертельным — полторы тысячи рентген!
Пожар на крыше вокруг взорвавшегося реактора был погашен только 6 мая. В эти страшные дни и позже мобилизованные военные тушили и убирали с крыши IV энергоблока разбитые фрагменты трубок с ядерным топливом, графит и прочее... Специалисты утверждают, что каждый ликвидатор, соприкасаясь с этими обломками, за первые дни работы облучался в дозе 40 бэр и больше (хотя 25 бэр — предел допустимого облучения за год).
К тому же дозы облучения в динамике, по словам ликвидаторов, никто не отслеживал. А приборы, которые выдавались, зачастую не отражали реальную картину. В итоге 72 тысячи человек из тех, кто принял на себя радиационный удар, стали инвалидами.
⠀
Сразу после аварии работа станции была остановлена. Шахту взорвавшегося реактора с горящим графитом засыпали с вертолетов смесью карбида бора, свинца и доломита, а после завершения активной стадии аварии – латексом, каучуком и другими пылепоглощающими растворами. В это время самолетами в Москву отправляются первые пострадавшие при ликвидации аварии.
Правительственный комитет принимает решение в связи с радиоактивной обстановкой и угрозой нештатных ситуаций на горящем реакторе провести более широкую и масштабную эвакуацию людей. До этого уже было эвакуировано 47 тысяч жителей Припяти (в том числе 17 тыс. детей). И сделано это было в течение 4-5 часов! В современной истории неизвестны случаи, чтобы за столь короткое время было эвакуировано почти всё население города, пусть даже небольшого.
Теперь же началась эвакуация людей из пределов 30 км зоны, захватывающей территории Украины и Беларуси. Семьи из 179 населенных пунктов спешно покинули дома и хозяйство - в общем горе оказались более 115 тысяч человек.
«Слухи об эвакуации начали появляться на следующее утро. Хочется особо отметить, что разговоры о панике, которая была в городе – бред. Никто не паниковал, все было спокойно, и на мой взгляд по тем временам эвакуация была проведена блестяще. В 9 утра по радио объявили об эвакуации, а днем нас уже не было в городе. Сначала мы жили в окрестных селах, поскольку ходили разговоры что мы вернемся в город, но потом стало понятно что этого не будет – села тоже начали переселять» (из воспоминаний жителя Припяти, Сергея Нахаева).
«Эвакуация это что-то из фильмов про войну. Куда нас повезут? Насколько? Где мы будем жить? А как же работа? А как детей грудных везти? Домашних животных брать или нет? Что из вещей брать? Денег сколько? Документы? Еду какую?...Катастрофа на самом деле... Говорят, часть народа таки рванула на своих машинах через лес. И говорят, они получили самые большие дозы, поскольку проехались по самым грязным местам. Не знаю, но верю. Лес-то реально порыжел вокруг станции» (из воспоминаний Лидии Ивановой, жительницы Припяти).
⠀
История катастрофы восстановлена сегодня буквально по минутам, хотя многое в этой трагедии до сих пор остается засекреченным и неясным. За исключением двух событий, которые впоследствии были преданы огласке.
В первом случае речь идет о подвиге трех работников станции, которые ценой собственной жизни отважились спуститься в затопленный коридор четвертого реактора, чтобы предотвратить еще один взрыв. По оценкам специалистов сила его превышала бы первый взрыв в десятки раз: «по числу погибших первый чернобыльский взрыв выглядел бы незначительным происшествием».
Через пять дней после взрыва, 1 мая 1986 года, ликвидационная комиссия в Чернобыле констатировала факт: активная зона взорвавшегося реактора всё еще плавится. В ядре содержалось 185 тонн ядерного топлива, а ядерная реакция продолжалась с ужасающей скоростью.
Под этими 185 тоннами расплавленного ядерного материала находился резервуар с пятью миллионами галлонов воды. Вода использовалась на электростанции в качестве теплоносителя, и единственным, что отделяло ядро плавящегося реактора от воды, была толстая бетонная плита. Плавившаяся активная зона медленно прожигала эту плиту, спускаясь к воде в тлеющем потоке расплавленного радиоактивного металла.
Если бы это раскаленное добела, плавящееся ядро реактора коснулось воды, оно бы вызвало массивный, загрязненный радиацией паровой взрыв. Результатом могло бы стать радиоактивное заражение еще большой части СССР и Европы.
Чрезвычайная ситуация была такова, что требовалось провести неотложную операцию, в которой участвовало бы три человека. В их задачу входило добраться до запоров и открыть их вручную, чтобы бассейн оказался осушен. Сложность заключалась в том, что радиоактивная обстановка в коридоре, расположенном непосредственно под реактором, была неизвестна. Также неясны были степень разрушения коридора и водозапирающей арматуры после аварии.
Естественно, отсутствовало освещение. Всё это требовало участия в операции сотрудников, которые смогли бы в таких условиях быстро разобраться в многочисленных трубах и вентилях.
Добровольцы нашлись быстро. Это были Алексей Ананенко, инженер-механик реакторного цеха №2, Борис Баранов, начальнику смены, и старший инженер управления блоком турбинного цеха Валерий Беспалов. Их сразу предупредили, что есть большой риск получить высокую долю облучения, которая может оказаться смертельной.
«Мы были работниками станции. Мы знали ее устройство, и только мы могли сделать всё быстро и с наименьшими последствиями. Хотя риск, безусловно, был. Нам выдали маски, гидрокостюмы, дозиметры...», - рассказывает Алексей Ананенко.
Так как операцию предстояло проводить по пояс в воде, добровольцы облачились в гидрокостюмы. Отсюда и возникла легенда о «чернобыльских дайверах». Но никакого погружения под воду в заполненный бассейн не было. Да и кто бы позволил гражданским специалистам, не имеющим водолазной подготовки, погружаться в объект повышенной, с точки зрения водолазных работ, сложности. Тем не менее, подвига сотрудников станции это никак не умаляет. По сути то, что они предприняли, было практически равно самоубийству. Технические работники станции прекрасно понимали, что такое радиация. Работать под активной зоной реактора, по пояс в радиоактивной воде...
«Страшно не было, потому что раньше таких аварий не случалось, и мы просто не могли представить последствия. Люди работали в обычном режиме. Конечно, мы переживали, ведь мы уже знали о пострадавших и умерших...», - говорит Алексей Ананенко.
Сама операция прошла быстро и без осложнений. По полузатопленным помещениям все трое добрались до нужного коридора. Баранов остался на входе, Ананенко с Беспаловым вошли внутрь. Уровень воды в нем оказался по колено. Когда добрались до места расположения задвижек, быстро открыли их. По шуму уходящей с нижнего уровня воды поняли, что задача выполнена, и эвакуировались.
Когда сотрудники станции вернулись обратно, были проверены показания их дозиметров. Зафиксированный уровень радиации смертельной дозы не показывал.
И это можно назвать лишь чудом, так как помещение в котором они работали, было заражено неравномерно.
В интернете можно встретить историю о том, что вскоре после ликвидации второго взрыва все трое сотрудников, спускавшихся в коридор, умерли, получив смертельную дозу облучения. Однако все трое не просто выжили, но и продолжили работы по устранению последствий взрыва станции. Алексей Ананенко и Валерий Беспалов дожили до наших дней. Борис Баранов скончался в 2005 году. Все трое в 2018 году были награждены званием Герой Украины с вручением ордена «Золотая Звезда», а так же орденом «За мужество» III степени.
⠀
23 мая, спустя почти месяц после взрыва на ЧАЭС, на станции вновь возник пожар. На то, чтобы остановить возгорание и спасти от взрыва еще один энергоблок, ушло более 12 часов. Участник этих событий Александр Гудков рассказывал, как удалось избежать повторения катастрофы и почему долгие годы об этом было почти неизвестно.
«В то время я работал режимным инспектором Главного управления пожарной охраны МВД СССР, занимался как раз вопросами пожарной безопасности в ядерной энергетике. В мае меня вызвали в Чернобыль, потому что было очень много вопросов... До Киева я ехал на поезде — мне показалось, что я там был вообще один. Помню, вышел на перрон и не увидел больше людей. Затем я машиной добирался до станции. Была очень хорошая погода, майские дни на Украине, солнышко светит. И тут же везде вывешены бумаги — какой уровень радиации на этот час. Куда бы ты ни шёл, всё время натыкался на сообщения: здесь столько-то рентгенов, здесь столько-то.
Идёшь по гаражу, где стоят машины пожарной части, там же играет котёнок, идёшь обратно, а он уже мёртвый лежит. Брали только воду в бутылках, чтобы пить, чистить зубы. Если бутылка открыта, её уже не трогали. ... После аварии на определённом расстоянии вокруг станции все деревья стали розово-оранжевого цвета из-за радиации. Вот сейчас там снова горит Рыжий лес, и там очень серьёзное повышение уровня радиации, а ведь прошло больше 30 лет. Представьте, что было тогда. ... .Средств защиты толком не было, их тогда в принципе не существовало. Это потом уже появились специальные защитные ткани. По сравнению с тем, что было у нас, это, конечно, небо и земля. А мы просто тушили в брезенте, кедах, потому что других вариантов в принципе не было. ... Когда раздался звонок, что начался пожар на четвёртом блоке, все выехали по тревоге. Мы уже тогда хорошо представляли, насколько там опасно: 26 апреля, когда тушили первый пожар, шесть ребят скончались. Хорошо, что этот пожар удалось потушить без трагических последствий. Считается, что последствия от этого пожара могли быть гораздо серьёзнее, чем от первой аварии. Я не специалист, поэтому не берусь оценивать последствия с точки зрения радиационного заражения, но как пожарный скажу, что пожар мог быть очень серьёзным. Если бы мы не потушили, то горело бы всё, а учитывая, что в центре там полностью загруженный реактор, — считайте сами, что бы там было. ... Не буду врать, что мы думали о том, что спасаем мир от катастрофы и рвали на себе рубашки. Нет, мы просто делали свою работу. Я могу сказать, что тогда я просто восхищался нашими людьми. Это самые большие наши богатство и гордость. Все знали, что там люди умерли, но никто не отказался идти, не испугался...»
К сожалению, сегодня о ликвидаторах Чернобыльской аварии, героях нашего времени, вспоминают всё реже. И с каждым годом всё меньше остается в живых тех, кто спас мир от ядерной катастрофы, которая могла бы иметь гораздо большие последствия.