"В горнице моей светло...

" Вспоминая Николая Рубцова
60 лет назад, в феврале 1965 года, впервые было опубликовано стихотворение 29-летнего поэта Николая Рубцова «В горнице».
Текст: Дмитрий Шеваров
Всего четыре строфы и самые простые слова: матушка, вода, лодка, ведро… Слова простые, но окутанные печальным и таинственным светом.
В горнице моей светло.
Это от ночной звезды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды...
После публикации стихотворения нашлись те, кто возмущался: вот она, нынешняя молодежь, – взял бы сам ведро, да притащил матери воды. Они не знали судьбы поэта. Мать его, Александра Михайловна, умерла задолго до написания стихотворения – 26 июня 1942 года. Коле Рубцову было тогда шесть лет.
Фотографий Александры Михайловны не сохранилось. О том, какой она была, можно судить лишь по немногим воспоминаниям. «Тётя Шура, мать Коли – полная, медлительная, тихая женщина… Круглое, полное лицо, светлые волосы. Часто болела, говорила, сердце болит. Запомнились её отёки на лице и ногах. Носила зимой плюшевую жакетку, пуховый платок. Шаль была, платье широкое, тёмное, в мелкий горошек или с цветочками. Дети – Алик и Боря – похожи на мать. Коля и Галя – в отца. Утром и вечером тётя Шура ходила в церковь. Она пела на клиросе…»
Сиротство – чувство, не утихающее с годами. И, быть может, острее всего Николай переживал его в 1964-65 годах, когда был изгнан с дневного отделения Литинститута, оказался на заочном, потеряв право на проживание в общежитии. Начались его новые скитания.
Вот он и кончился, покой!
Взметая снег, завыла вьюга.
Завыли волки за рекой
Во мраке луга.
Сижу среди своих стихов,
Бумаг и хлама.
А где-то есть во мгле снегов
Могила мамы…
Немного осталось на свете людей, которые знали Николая Рубцова. Один из них – писатель Виктор Федорович Потанин. Я попросил его рассказать о поэте и вот какое письмо я получил от него из Кургана.
«Помню, в ранней юности я впервые увидел море. Оно было бесконечное, синее и все полно каких-то таинственных звуков. Стояло утро, всходило солнце, и скоро эти звуки слились в чудесную, неземную музыку, от которой душа моя застонала как от боли, какой-то внезапной и непонятной боли, но это было только начало… Да, начало, потому что дальше все мое существо свернулось в какой-то легкий, бесплотный клубочек, поднялось вверх и полетело, полетело… Ты словно только что родился на свет и мечтаешь только об одном, – чтобы никогда не кончался этот полет.
Вот что-то подобное испытал я, когда впервые окунулся в поэзию Николая Рубцова. Она напомнила мне море, мое первое море…
Встрече со стихами предшествовала встреча с самим поэтом. Это случилось в Москве, в Литературном институте, где мы оба учились. В студенте Рубцове мне всегда виделись две судьбы, два человека. Первый был Коля Рубцов – свой в доску парень, совсем обычный. Позднее, когда он уже стал знаменитым, все наперебой стали вспоминать его видавший виды застиранный шарфик и стоптанные ботинки. Но мы, собратья Коли по институту, видели уже и нечто другое.
Мы нутром чувствовали, что этот человек несет в себе гармонию большого и прекрасного мира. И в этом мире есть великие потери и обретения, горечь утрат и бездна страданий, и вместе с тем таится и плещется через край пронзительная нежность и надежда.
Так и не сложилась счастливо его земная жизнь. Что поделаешь… Но зато после… После началась его другая, бессмертная жизнь. Сегодня с нами – сборники его стихов, песни и романсы. И еще строки, которые вошли в океан нашей живой речи. Такие, к примеру: «Я слышу печальные звуки, которых не слышит никто…» Или: «Родимая, что еще будет…» Или: «Все было веселым в начале, все стало печальным в конце…» Или вот еще: «Стукну по карману – не звенит, стукну по-другому – не слыхать…»
Я бы мог все эти «или» продолжать еще долго и долго, чтобы показать, как глубоко стихи Рубцова вошли в народную жизнь… Но и без того, каждый читающий человек понимает, что Рубцов стоит в том же ряду, что Блок, Есенин, Георгий Иванов. А самое главное – понимает и все остальное. Оно в том, что высокая звезда поэзии Николая Рубцова будет гореть вечно. Пока жив человек…»
Николай Рубцов. Стихи о маме
В горнице
В горнице моей светло.
Это от ночной звезды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды...
Красные цветы мои
В садике завяли все.
Лодка на речной мели
Скоро догниет совсем.
Дремлет на стене моей
Ивы кружевная тень,
Завтра у меня под ней
Будет хлопотливый день!
Буду поливать цветы,
Думать о своей судьбе,
Буду до ночной звезды
Лодку мастерить себе...
10 февраля 1965 года
(дата публикации в газете «Вологодский комсомолец»)
Памяти матери
Вот он и кончился,
покой!
Взрывая снег, завыла вьюга.
Завыли волки за рекой
Во мраке луга.
Сижу среди своих стихов,
Бумаг и хлама.
А где-то есть во мгле снегов
Могила мамы.
Там поле, небо и стога,
Хочу туда, о, километры!
Меня ведь свалят с ног снега,
Сведут с ума ночные ветры!
Но я смогу,
но я смогу
По доброй воле
Пробить дорогу сквозь пургу
В зверином поле!..
Кто там стучит?
Уйдите прочь!
Я завтра жду гостей заветных...
А может, мама?
Может, ночь –
Ночные ветры?
Детство
Мать умерла. Отец ушел на фронт.
Соседка злая не дает проходу.
Я смутно помню утро похорон
И за окошком скудную природу.
Откуда только — как из-под земли! —
Взялись в жилье и сумерки, и сырость.,
Но вот однажды все переменилось,
За мной пришли, куда-то повезли...
Я смутно помню позднюю реку.
Огни на ней, и скрип, и плеск парома,
И крик «Скорей!» Потом раскаты грома,
И дождь... Потом... Детдом на берегу.
Вот говорят, что скуден был паек,
Что были ночи с холодом, с тоскою,—
Я лучше помню ивы над рекою
И запоздалый в поле огонек.
До слез теперь любимые места!
И там, в тылу, под крышею детдома
Для нас звучало как-то незнакомо,
Нас оскорбляло слово «сирота».
Хотя старушки местных деревень
И впрямь на нас так жалобно глядели,
Как на сирот несчастных в самом деле,
Но время шло, и приближался день,
Когда раздался праведный салют,
Когда прошла военная морока,
И нам подъем объявлен был до срока,
И все кричали: — Гитлеру капут!
Еще прошло немного быстрых лет,
И стало грустно вновь: мы уезжали!
Тогда нас всей деревней провожали,
Туман покрыл разлуки нашей след...
В 1981 году на конкурсе «Песня-81» литовской исполнительницей Гинтаре Яутакайте впервые была исполнена песня на стихи Николая Рубцова «В горнице моей светло». Композитор — Александр Морозов.