«Когда я жил с бабушкой и мамой, у нас в квартире завелись мыши, – рассказывал митрополит Сурожский Антоний. – Они полками бегали, и мы не знали, как от них отделаться. Мышеловки мы не хотели ставить, потому что нам было жалко мышей. Я вспомнил, что в требнике есть увещевание одного из святых диким зверям. Там начинается со львов, тигров и заканчивается клопами. И я решил попробовать. Сел на койку перед камином, надел епитрахиль, взял книгу и сказал этому святому: „Я ничуть не верю, что из этого что-то получится, но раз ты это написал, ты, значит, верил. Я твои слова скажу, может быть, мышь поверит, а ты молись о том, чтобы это получилось“. Я сел. Вышла мышь. Я её перекрестил: „Сиди и слушай!“ – и прочел молитву. Когда я кончил, перекрестил её снова: „Теперь иди и скажи другим“. И после этого ни одной мыши у нас не было!»
ПРАВОСЛАВНЫЙ ПРИХОД
Антоний Сурожский и мыши.
«Когда я жил с бабушкой и мамой, у нас в квартире завелись мыши, – рассказывал митрополит Сурожский Антоний. – Они полками бегали, и мы не знали, как от них отделаться. Мышеловки мы не хотели ставить, потому что нам было жалко мышей.Я вспомнил, что в требнике есть увещевание одного из святых диким зверям. Там начинается со львов, тигров и заканчивается клопами. И я решил попробовать. Сел на койку перед камином, надел епитрахиль, взял книгу и сказал этому святому: „Я ничуть не верю, что из этого что-то получится, но раз ты это написал, ты, значит, верил. Я твои слова скажу, может быть, мышь поверит, а ты молись о том, чтобы это получилось“.
Я сел. Вышла мышь. Я её перекрестил: „Сиди и слушай!“ – и прочел молитву. Когда я кончил, перекрестил её снова: „Теперь иди и скажи другим“. И после этого ни одной мыши у нас не было!»
Из воспоминаний митрополита Антония Сурожского