Потемкинские деревни: черный PR 18 века или как очернили князя Потемкина
Говоря Потемкинские деревни, мы подразумеваем показное благополучие, очковтирательство. Но на самом деле это яркий пример того, как работает черный PR. Чтобы очернить успехи Российской империи в освоении новых земель и лично князя Потемкина, его недоброжелатели из числа иностранцев и наших местных “либералов” придумали миф про бутафорные деревни, который и дошел до наших времен.
В 1783 году князь Г.А. Потемкин, фаворит и верный соратник Екатерины II Алексеевны, преподнес своей императрице роскошный подарок – полуостров Крым и новую губернию, Новороссию. Наконец, после почти века непрерывных войн у России появился оплот на Черном море.
Как и любой другой женщине, получившей подарок, Екатерине II хотелось его получше рассмотреть и «наиграться» им. Для того чтобы развлечь императрицу, порадовать ее, а также похвастаться достижениями и результатами трудов, Потемкиным в 1787 году был организован Таврический вояж. С этим беспрецедентным по масштабности, пышности и длительности путешествием российской императрицы связано возникновение легенды о «потемкинских деревнях» – бутафорских поселениях, «картонных» селах, построенных для того, чтобы дать повелительнице ложное представление о богатстве вновь присоединенного края.
Небольшое отступление. «У нее только женский ум, но и его у нее много», – так написал о другой русской правительнице, Елизавете Петровне, один французский посланник. Эта фраза подходит и к Екатерине II. Для нее присоединение Крыма и Новороссии стало лишь первой ступенью в реализации давно вынашиваемого плана о возрождении Византийской Империи с центром в Константинополе. Вторая ступень предусматривала поиск союзников для борьбы с Османской Портой. И Екатерина Алексеевна, собираясь в Крым, пригласила туда императора Священной Римской империи (Австрийской империей она стала после 1806 года) Иосифа II, который ещё в 1782 году в приватной переписке был оповещен о глобальном плане и готов был принять участие в его реализации. Выходит, императрица ехала в Крым не только развлекаться, но и работать.
Подготовка путешествия. Потёмкинский размах Потемкин развил бурную деятельность. План путешествия обсуждался еще в 1780 году, а подготовка к вояжу началась в 1784 г. У князя было много времени, амбициозные проекты и неограниченный доступ к имперской казне. Это позволило устроить фееричное политическое шоу.
Маршрут и свита Изначально нужды русской армии и Черноморского флота требовали быстрого освоения новых земель. В Новороссии и Крыму стали появляться новые дороги, крепости, города. Это благотворно повлияло на экономику региона и соответствовало планам князя. Новые армейские части, определенные на постоянное место дислокации на этих землях, должны были, по идеям князя:
обеспечить безопасность императрицы по маршруту путешествия; обеспечить сооружение необходимой инфраструктуры. Маршрут императорского кортежа разрабатывался другом и соратником Потемкина – И. Синельниковым, наместником Екатеринослава. Он включил в план поездки:
36 городов; 5211 версту по суши; 446 верст по воде. Императрица должна была посетить центральные губернии, Малороссию с обязательным заездом в Киев, новые города Новороссии и Крым.
Свиту императрицы планировали составить 3 тысячи человек: придворные, иностранные посланники, слуги. Разместить их Потемкин решил на 180 транспортных средствах. Императорскую карету делали на заказ. В ней с комфортом могло устроиться 12 человек.
Небольшое отступление. Потёмкин сознательно включил в список сопровождающих императрицу лиц иностранцев, таких как австрийский посланник принца де Линя, французский дипломат и историк Филиппа де Сегура, посол немецкого императора графа Кобенцеля и английский посол барона Фицгерберта. Они должны были засвидетельствовать перед всем миром мощь Российской Империи и успехи самого князя, а принц де Линь собирался подготовить почву для переговоров Иосифа и Екатерины. Однако все пошло немного не так, как планировал Потёмкин.
Детали Светлейшим была разработана программа и детальный план поездки:
дороги по маршруту должны были быть ровными и освещены в ночное время; императорский кортеж на границе губерний должны были встречать наместники или генерал-губернаторы; каждый город, посещаемый императрицей, должен был быть убран и украшен, местная аристократия должна была дать бал в честь монарха; духовенство должно было организовывать торжественные молебны (праздник Пасхи планировалось провести в Киеве, в Киево-Печерской Лавре).
Осмотр фрегатов в Крыму.
Сам же Потёмкин подготовил следующие мероприятия:
посещение Кременчуга – столицы Новороссии; посещение Екатеринослава и закладку нового собора, который, по планам князя, должен был быть больше собора Св. Петра в Риме; визит в Херсон и церемония спуска на воду новых военных кораблей; путешествие по вновь построенной Екатерининской дороге до Перекопа; встреча с вновь сформированной женской амазонской ротой в Балаклаве; посещение имения в Байдарской долине; встреча с татарской, кабардинской и нагайской аристократией в Карасубазаре; осмотр фрегатов Черноморского флота в бухте Севастополя. Понятно, что все вышеперечисленное должно было произвести (и произвело) на императрицу огромное впечатление. Так зачем же при таком размахе и количестве мероприятий князю понадобилось строить бутафорские деревни, откуда вообще появилась информация о них и является ли она достоверной?
Женская амазонская рота встречает императрицу.
Правда или вымысел Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо уточнить некоторые детали, касающиеся личности Потёмкина, его положения при дворе, и объяснить, кто и почему писал о «потемкинских деревнях».
Сплетни аристократов и вердикт императрицы Фаворита правительницы аристократы, мягко говоря, не любили, считая выскочкой, недостойным внимания. Его широкие полномочия, богатства и военные успехи вызывали зависть. Полководец Румянцев-Задунайский, канцлер Империи Безбородко, граф М. Щербатов – это лишь короткий список его недоброжелателей и соперников. Современные историки считают, что они стали авторами мифа о «потемкинских деревнях». Причем распускать слухи о плачевном положении дел в Новороссии и Крыму придворные начали задолго до поездки императрицы. Упоминания о том, что князь не готов к ее визиту, есть даже в дневниках личного секретаря монарха А. Храповицкого.
Петр Румянцев, фельдмаршал, граф и по совместительству недруг Потемкина. Екатерина Алексеевна была женщиной неглупой и понимала, хорошо зная фаворита, что слухи могут быть правдивыми. Так что поездку она иначе, как инспекцией, и не называла. Вердикт она вынесла однозначный: все ложь. В ее письмах, отправленных в Петербург, можно найти следующие тезисы:
сплетни, распространяющиеся по Петербургу, ничем не обоснованы; Кременчуг – прекрасный город, и она могла бы легко сюда переехать на постоянное место жительства; войска «в совершеннейшем порядке»; города и дороги строятся активно; недоимок и воровства нет. Небольшое отступление. Малороссия, где губернаторствовал князь П. Румянцев, таких похвал со стороны императрицы не удостоилась. Киев она нашла грязным и провинциальным, критиковала миллионные долги региона и неустроенность быта местных жителей.
Если мнение российской императрицы можно считать предвзятым, то воспоминания сопровождающего ее правителя иностранной державы говорят сами за себя. Император Австрии Иосиф II, недолюбливавший Потёмкина и критиковавший его за излишний размах, остался в совершеннейшем восторге от Екатеринослава и Кременчуга (хотя и он «грешит» мыслями о театральном представлении и подлоге со стороны Потемкина), а херсонское Адмиралтейство и верфи Севастополя вообще произвели на него неизгладимое впечатление.
Тиражирование слухов и их опровержение
Император Австрии Иосиф II Несмотря на вердикт императрицы и сопровождавших ее лиц, слухи о тяжелой ситуации в Новороссии и Крыму продолжали распространяться в последующие годы. Этому поспособствовали труды французского путешественника Форсия де Пилес, саксонского дипломата Г. Фон Гельбига и воспоминания шведа И-А Эренстрема.
Именно эти авторы впервые написали о:
бутафорских поселениях, «деревнях, нарисованных на щитах»; крестьянах, привезённых на один день за 40-50 вёрст, дабы показать правительнице счастливое «местное население»; неработающих купеческих лавках, со слишком дорогими и однотипными товарами; стадах скота, перегоняемых с места на место по пути следования императорского кортежа.
Приезд Екатерины II в Феодосию. Последующие биографы Потемкина и Екатерины брали труды этих авторов за основу, не подвергая суждения, представленные ими, критике и сомнению. А между тем, многие из них были людьми «ненадежными»: тот же Эренстрем был политическим авантюристом, служил то Швеции, то России, неоднократно бывал под судом и даже один раз едва не был казнен.
А ведь есть данные, прямо опровергающие эти написанные десятилетия спустя после событий сведения:
французский посланник Сегур писал в своих воспоминаниях, что, несмотря на излишнюю тягу Потёмкина к театральности, упрекнуть его в прямом подлоге нельзя: все города, крепости и поселения на пути следования были настоящими; принц де Линь, сопровождавший императрицу, утверждал, что, обвиняя князя в подлоге деревень, можно также с легкостью обвинить его в подлоге дорог, крепостей, фрегатов и пушек; Эренстрем, наряду с упоминанием бутафорских деревень, писал, что нельзя отрицать факт того, что Потёмкин сделал очень многое для развития этой некогда пустынной территории Дикого поля. Автор монументального труда о жизни и деятельности светлейшего князя С.Д. Себаг-Монтефьере, серьезно изучавший вопрос устройства Новороссии и Крыма, прямо говорил, что обвинения в адрес Потёмкина беспочвенны и исходят из того, что писатели-иностранцы не хотели признавать успехи Российской Империи вообще.
Небольшое отступление. А. Панченко хорошо отзывается о Потёмкине как о человеке. Он не был карьеристом, несколько раз отказывался от прямо предложенной королевской короны Речи Посполитой и титула Герцога Курляндского. Историк сомневается, что такой человек вообще мог опуститься до прямого подлога и обмана. Скорее, режиссируя и создавая свою южную сказку, Потемкин преследовал другие цели, которые не всеми его современниками, русским и тем более иностранцами были поняты (а может, поняты настолько, что появился страх и желание их извратить). Он хотел показать величие русской армии и флота, богатства и возможности государства, способного «цивилизовать» дикие народы и незаселенным земли, и это ему удалось.
Личность князя Потёмкина Таврического противоречива. Его не любили современники и осуждали потомки. Но нельзя отрицать тот факт, что он был истинным сыном своей эпохи: любил красивых женщин, породистых лошадей, деньги и, самое главное, власть. Однако более всего на свете князь дорожил мнением Екатерины Алексеевны и боялся «ударить в грязь лицом». Планируя поездку императрицы, он умышленно усиливал внешние эффекты, потратив на иллюминацию, цветы, фейерверки целое состояние. Но армия, флот, крепости и строящиеся города были настоящими, и в этом хорошо убедились турки, которым в войне 1787-1792 гг. быстро пришлось утвердиться в мысли, что миф о «потемкинских деревнях» – это всего лишь миф.
Императрица по достоинству оценила труды князя, а историки сейчас призывают пересмотреть смысл фразеологизма «потемкинские деревни». В современной трактовке это уже не прямой подлог, произведённый для того, чтобы скрыть истинное, плачевное положение дел, а лишь интерпретация, попытка приукрасить реальность.
Сила в ЗНАНИИ , брат
Потемкинские деревни: черный PR 18 века или как очернили князя Потемкина
Говоря Потемкинские деревни, мы подразумеваем показное благополучие, очковтирательство. Но на самом деле это яркий пример того, как работает черный PR. Чтобы очернить успехи Российской империи в освоении новых земель и лично князя Потемкина, его недоброжелатели из числа иностранцев и наших местных “либералов” придумали миф про бутафорные деревни, который и дошел до наших времен.
В 1783 году князь Г.А. Потемкин, фаворит и верный соратник Екатерины II Алексеевны, преподнес своей императрице роскошный подарок – полуостров Крым и новую губернию, Новороссию. Наконец, после почти века непрерывных войн у России появился оплот на Черном море.
Как и любой другой женщине, получившей подарок, Екатерине II хотелось его получше рассмотреть и «наиграться» им. Для того чтобы развлечь императрицу, порадовать ее, а также похвастаться достижениями и результатами трудов, Потемкиным в 1787 году был организован Таврический вояж. С этим беспрецедентным по масштабности, пышности и длительности путешествием российской императрицы связано возникновение легенды о «потемкинских деревнях» – бутафорских поселениях, «картонных» селах, построенных для того, чтобы дать повелительнице ложное представление о богатстве вновь присоединенного края.
Небольшое отступление. «У нее только женский ум, но и его у нее много», – так написал о другой русской правительнице, Елизавете Петровне, один французский посланник. Эта фраза подходит и к Екатерине II. Для нее присоединение Крыма и Новороссии стало лишь первой ступенью в реализации давно вынашиваемого плана о возрождении Византийской Империи с центром в Константинополе. Вторая ступень предусматривала поиск союзников для борьбы с Османской Портой. И Екатерина Алексеевна, собираясь в Крым, пригласила туда императора Священной Римской империи (Австрийской империей она стала после 1806 года) Иосифа II, который ещё в 1782 году в приватной переписке был оповещен о глобальном плане и готов был принять участие в его реализации. Выходит, императрица ехала в Крым не только развлекаться, но и работать.
Подготовка путешествия. Потёмкинский размах
Потемкин развил бурную деятельность. План путешествия обсуждался еще в 1780 году, а подготовка к вояжу началась в 1784 г. У князя было много времени, амбициозные проекты и неограниченный доступ к имперской казне. Это позволило устроить фееричное политическое шоу.
Маршрут и свита
Изначально нужды русской армии и Черноморского флота требовали быстрого освоения новых земель. В Новороссии и Крыму стали появляться новые дороги, крепости, города. Это благотворно повлияло на экономику региона и соответствовало планам князя. Новые армейские части, определенные на постоянное место дислокации на этих землях, должны были, по идеям князя:
обеспечить безопасность императрицы по маршруту путешествия;
обеспечить сооружение необходимой инфраструктуры.
Маршрут императорского кортежа разрабатывался другом и соратником Потемкина – И. Синельниковым, наместником Екатеринослава. Он включил в план поездки:
36 городов;
5211 версту по суши;
446 верст по воде.
Императрица должна была посетить центральные губернии, Малороссию с обязательным заездом в Киев, новые города Новороссии и Крым.
Свиту императрицы планировали составить 3 тысячи человек: придворные, иностранные посланники, слуги. Разместить их Потемкин решил на 180 транспортных средствах. Императорскую карету делали на заказ. В ней с комфортом могло устроиться 12 человек.
Небольшое отступление. Потёмкин сознательно включил в список сопровождающих императрицу лиц иностранцев, таких как австрийский посланник принца де Линя, французский дипломат и историк Филиппа де Сегура, посол немецкого императора графа Кобенцеля и английский посол барона Фицгерберта. Они должны были засвидетельствовать перед всем миром мощь Российской Империи и успехи самого князя, а принц де Линь собирался подготовить почву для переговоров Иосифа и Екатерины. Однако все пошло немного не так, как планировал Потёмкин.
Детали
Светлейшим была разработана программа и детальный план поездки:
дороги по маршруту должны были быть ровными и освещены в ночное время;
императорский кортеж на границе губерний должны были встречать наместники или генерал-губернаторы;
каждый город, посещаемый императрицей, должен был быть убран и украшен, местная аристократия должна была дать бал в честь монарха;
духовенство должно было организовывать торжественные молебны (праздник Пасхи планировалось провести в Киеве, в Киево-Печерской Лавре).
Осмотр фрегатов в Крыму.
посещение Кременчуга – столицы Новороссии;
посещение Екатеринослава и закладку нового собора, который, по планам князя, должен был быть больше собора Св. Петра в Риме;
визит в Херсон и церемония спуска на воду новых военных кораблей;
путешествие по вновь построенной Екатерининской дороге до Перекопа;
встреча с вновь сформированной женской амазонской ротой в Балаклаве;
посещение имения в Байдарской долине;
встреча с татарской, кабардинской и нагайской аристократией в Карасубазаре;
осмотр фрегатов Черноморского флота в бухте Севастополя.
Понятно, что все вышеперечисленное должно было произвести (и произвело) на императрицу огромное впечатление. Так зачем же при таком размахе и количестве мероприятий князю понадобилось строить бутафорские деревни, откуда вообще появилась информация о них и является ли она достоверной?
Женская амазонская рота встречает императрицу.
Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо уточнить некоторые детали, касающиеся личности Потёмкина, его положения при дворе, и объяснить, кто и почему писал о «потемкинских деревнях».
Сплетни аристократов и вердикт императрицы
Фаворита правительницы аристократы, мягко говоря, не любили, считая выскочкой, недостойным внимания. Его широкие полномочия, богатства и военные успехи вызывали зависть. Полководец Румянцев-Задунайский, канцлер Империи Безбородко, граф М. Щербатов – это лишь короткий список его недоброжелателей и соперников. Современные историки считают, что они стали авторами мифа о «потемкинских деревнях». Причем распускать слухи о плачевном положении дел в Новороссии и Крыму придворные начали задолго до поездки императрицы. Упоминания о том, что князь не готов к ее визиту, есть даже в дневниках личного секретаря монарха А. Храповицкого.
Петр Румянцев, фельдмаршал, граф и по совместительству недруг Потемкина.
Екатерина Алексеевна была женщиной неглупой и понимала, хорошо зная фаворита, что слухи могут быть правдивыми. Так что поездку она иначе, как инспекцией, и не называла. Вердикт она вынесла однозначный: все ложь. В ее письмах, отправленных в Петербург, можно найти следующие тезисы:
сплетни, распространяющиеся по Петербургу, ничем не обоснованы;
Кременчуг – прекрасный город, и она могла бы легко сюда переехать на постоянное место жительства;
войска «в совершеннейшем порядке»;
города и дороги строятся активно;
недоимок и воровства нет.
Небольшое отступление. Малороссия, где губернаторствовал князь П. Румянцев, таких похвал со стороны императрицы не удостоилась. Киев она нашла грязным и провинциальным, критиковала миллионные долги региона и неустроенность быта местных жителей.
Если мнение российской императрицы можно считать предвзятым, то воспоминания сопровождающего ее правителя иностранной державы говорят сами за себя. Император Австрии Иосиф II, недолюбливавший Потёмкина и критиковавший его за излишний размах, остался в совершеннейшем восторге от Екатеринослава и Кременчуга (хотя и он «грешит» мыслями о театральном представлении и подлоге со стороны Потемкина), а херсонское Адмиралтейство и верфи Севастополя вообще произвели на него неизгладимое впечатление.
Тиражирование слухов и их опровержение
Император Австрии Иосиф II
Несмотря на вердикт императрицы и сопровождавших ее лиц, слухи о тяжелой ситуации в Новороссии и Крыму продолжали распространяться в последующие годы. Этому поспособствовали труды французского путешественника Форсия де Пилес, саксонского дипломата Г. Фон Гельбига и воспоминания шведа И-А Эренстрема.
Именно эти авторы впервые написали о:
бутафорских поселениях, «деревнях, нарисованных на щитах»;
крестьянах, привезённых на один день за 40-50 вёрст, дабы показать правительнице счастливое «местное население»;
неработающих купеческих лавках, со слишком дорогими и однотипными товарами;
стадах скота, перегоняемых с места на место по пути следования императорского кортежа.
Приезд Екатерины II в Феодосию.
Последующие биографы Потемкина и Екатерины брали труды этих авторов за основу, не подвергая суждения, представленные ими, критике и сомнению. А между тем, многие из них были людьми «ненадежными»: тот же Эренстрем был политическим авантюристом, служил то Швеции, то России, неоднократно бывал под судом и даже один раз едва не был казнен.
А ведь есть данные, прямо опровергающие эти написанные десятилетия спустя после событий сведения:
французский посланник Сегур писал в своих воспоминаниях, что, несмотря на излишнюю тягу Потёмкина к театральности, упрекнуть его в прямом подлоге нельзя: все города, крепости и поселения на пути следования были настоящими;
принц де Линь, сопровождавший императрицу, утверждал, что, обвиняя князя в подлоге деревень, можно также с легкостью обвинить его в подлоге дорог, крепостей, фрегатов и пушек;
Эренстрем, наряду с упоминанием бутафорских деревень, писал, что нельзя отрицать факт того, что Потёмкин сделал очень многое для развития этой некогда пустынной территории Дикого поля.
Автор монументального труда о жизни и деятельности светлейшего князя С.Д. Себаг-Монтефьере, серьезно изучавший вопрос устройства Новороссии и Крыма, прямо говорил, что обвинения в адрес Потёмкина беспочвенны и исходят из того, что писатели-иностранцы не хотели признавать успехи Российской Империи вообще.
Небольшое отступление. А. Панченко хорошо отзывается о Потёмкине как о человеке. Он не был карьеристом, несколько раз отказывался от прямо предложенной королевской короны Речи Посполитой и титула Герцога Курляндского. Историк сомневается, что такой человек вообще мог опуститься до прямого подлога и обмана. Скорее, режиссируя и создавая свою южную сказку, Потемкин преследовал другие цели, которые не всеми его современниками, русским и тем более иностранцами были поняты (а может, поняты настолько, что появился страх и желание их извратить). Он хотел показать величие русской армии и флота, богатства и возможности государства, способного «цивилизовать» дикие народы и незаселенным земли, и это ему удалось.
Личность князя Потёмкина Таврического противоречива. Его не любили современники и осуждали потомки. Но нельзя отрицать тот факт, что он был истинным сыном своей эпохи: любил красивых женщин, породистых лошадей, деньги и, самое главное, власть. Однако более всего на свете князь дорожил мнением Екатерины Алексеевны и боялся «ударить в грязь лицом». Планируя поездку императрицы, он умышленно усиливал внешние эффекты, потратив на иллюминацию, цветы, фейерверки целое состояние. Но армия, флот, крепости и строящиеся города были настоящими, и в этом хорошо убедились турки, которым в войне 1787-1792 гг. быстро пришлось утвердиться в мысли, что миф о «потемкинских деревнях» – это всего лишь миф.
Императрица по достоинству оценила труды князя, а историки сейчас призывают пересмотреть смысл фразеологизма «потемкинские деревни». В современной трактовке это уже не прямой подлог, произведённый для того, чтобы скрыть истинное, плачевное положение дел, а лишь интерпретация, попытка приукрасить реальность.