НИЩИЕ В КОСТРОМЕ

Продолжаем публикацию воспоминаний Ивана Щетинкина (ф.3785.Оп.1.Д.1). В сегодняшнем отрывке он описывает, как и почему ходил с сумой.
«- Откуда ты так хорошо знаешь все улицы Костромы? - с удивлением спрашивает жена.
- Исхоженные в поисках милостыни места долго не забываются. Мы с Васей обходили весь город вдоль и поперек, жили по неписанному закону нищих, когда приходилось даже играть в карты на улицы, церкви и деревни.
- Как это?
- Нищих в Костроме было полно. И все они стремились туда, где больше подают. А если нищих много в одном месте, то размер подаяния уменьшается. И чтобы не ходить друг за другом, мы, играя в карты, заранее распределяли места подаяния. Соберемся, бывало, на берегу реки в поленницах и начнем кидать карты, приговаривая: «Хожу царем Константином и матерью Еленой». Второй отвечает: «Покрыл Елену Степаном Суровским, а деревню Коряково даю под тебя» и т. д. Проигравший теряет право на первенство сбора милостыни проигранного селения, улицы или же церкви.
Сегодняшняя детвора и не знает, сколь тяжелое было у нас детство. Приходилось переносить голод, холод, незаслуженные оскорбления, издевательства и побои.
В 1888 году, когда мне было всего три года, мой отец на фабрике купца Кашина получил увечье, от которого скончался в больнице. Кроме меня у матери было еще двое детей: Вася 7 лет и годовалая Аня. Получив известие о смерти мужа, моя мать обратилась к хозяину фабрики за помощью. Но Кашин сказал ей: «У меня здесь не церковь, а фабрика. Не я виновен в твоем несчастье, надо быть с машинами осторожнее». Но дал ей рубль серебром и распорядился сделать гроб покойнику.
Оставшись без кормильца, мать продолжала работать на фабрике. Чтобы сводить концы с концами она вынуждена была еще и подрабатывать на стирке белья у господ. Все это подорвало ее здоровье, она заболела тифом, и ее вместе с годовалой Аней положили в тифозные бараки.
Домовладелец Павлов, боясь заразы, выгнал нас из квартиры. По слезной просьбе матери, сосед Нечаев, имевший свой дом неподалеку в Кирпичном переулке, пустил нас с братом пожить в бане. За это мы должны были носить ему воду с водокачки и очищать двор от снега.
За нами приглядывал бывший сосед по квартире чеботарь (сапожник) дядя Григорий лет 60-ти. Его жена, тетка Марья, работала на фабрике, старший сын Илларион и дочь Авдотья тоже работали вместе с ней, а младший сын Андрей был учеником в щеточной мастерской Стригалева.
Мы с братом, оставшись одни, сами должны были думать о своем пропитании. С сумой на плече мы ходили с ним в поисках подаяний.
По вечерам нас навещал дядя Григорий. Зайдет в нашу лачугу и спросит: «Ну как, птенцы, не замерзли? Ну-ка посмотрю ваши животишки, есть ли что в них» - потискает нас, а у самого слезы на глазах.
- А ты как чувствуешь себя, латышь, Васютка тебя не обижает? - спрашивает меня.
- Блатик дал мне толко одну баланку, а болше не дает, говолит нету. А я исть хочу.
- Я тоже есть хочу, а у меня нету, где же мне взять, раз больше не подают. Пойдем завтра со мной, тогда больше насобираем, - сказал Вася и сам заплакал.
- Эх, ребята, ребята, — качая головой с грустью проговорил дядя Григорий, - что мне с вами делать и сам не знаю. К себе забрать хозяин не велит, тифу боится. Давайте хоть я сапожишки то вам подлатаю, а то ножонки из них потерять можно. Пальтишки починить Дуняшку пришлю. Да не плачьте вы, а то и так сердце кровью обливается на вас глядючи - утешает нас как может добрый старик. - Пойти посмотреть, не осталось ли у Марюхи похлебки, да хлеба хоть немного, - пришлю с Ларошкой. - и уходил, взяв нашу худую обувку…
Один раз, отворяя дверь в наше жилище, дядя Григорий спросил: «Как у вас с хлебом?»
-Мы сегодня высбирали три милостыни, две съели, а одну оставили на вечер, - с радостью отчитались мы.
- Вот и хорошо, что поели, а я вам азбуку принес, будем учиться читать, чтобы не одним хлебом питаться…
(Продолжение следует.)