На Руси бережно хранят легенду о гордой морской царевне Волхове, которая полюбила прекрасного и отважного юношу Садко.
Однако он был влюблен в царицу лесов Любаву и не мог ответить ей взаимностью. И тогда Царевна Волхова вышла на берег и стала сильно плакать. И там, где падали её слезинки, появлялись скромные белые цветы – ландыши, которые стали с тех пор символом чистоты, невинности, грусти и любви.
gif
Терем лазоревый, кумачный, (его прекрасней, спору нет), Из темной темени, прозрачный, вдруг видим мы, льёт яркий свет он тут везде и отовсюду, А вот, посредь, ракитов куст, и троны две, морские чуды здесь охраняют водный спуск.
А на престолах (дань традиций) - Владыка местный Царь морской, сидит с царицей Водяницей, и своей царственной рукой, махнув трезубцем на ракушку он гостя усадил тотчас. А гостем был не побирушка - Садко - гусляр, кудряв и влас.
Близёхо, до чего пригожа, царевна ВОлхова сама, сидела, пряла…Пряжа, всё же, была лишь поводом…она с Садко глазёнок не сводила, еле дышала, как могла, и сердце девушки томилось, что молвить лишь смогла она…
Просить царя Садко исполнить ту песню, что в мечтах из грёз, он «величальною» наполнить, зал тронный пеньем смог всерьёз.
Запел Садко, и что мы слышим: в той песне моря глубина, и в речках нет, ни дна, ни крыши, и царский терем…Речь буйна… и льётся, песня речкой шумной, где перекаты, где прибой, И вот уж царь наш хитроумный запел с царевной молодой…
САДКО: «Играйте, гусельки, играйте! Играйте, струны звОнчаты! Хозяев славьте, не скучайте, узорчаты, фестОнчаты*. Лёли-лёли, лебёдушки, Лёли-лёли, красавицы, пляшите вы молодушки, пляшите, чтоб понравиться! А краше всех есть девица, а лучше всех лебёдушка, Венок плетёт, надеется, на мил - дружка молодушка!»
Царевна ВОЛХОВА: Как любо слушать мне тебя, Твой наигрыш таинственный, Ты сердце полонил звеня, Желанный мой, единственный!
САДКО: Кровь будоражит, теребя, течёт в груди уютная… Век буду я любить тебя, Девица, моя чудная!
Закончив пение сзывает Царь грозный подданных своих. И трубы бирючей играют: «Всех хвостовых, всех коренных…» Вперёд других идут старшИе - Прекрасны дочери царя: Там речки светлые такие, На загляденье, как заря! А дальше внучки и внучата, Малы, шумливы – ручейки, Ребята юркие, девчата Легки, как дедушка, бойки. Стройны прекрасные русалки, Их пенье, хоровод - пригож! А взгляды девушек так жарки, Что взглянешь, и бросает в дрожь! Вкруг рыбы, ну тебе, закаты, Нигде не встретишь нипочём: Сияют серебром и златом, Что в чешуе, горят огнём! Там чудища на дне кичатся, Пугая видом всех своим, И рыба-Кит, на страже наций У входа в терема стоит. Здесь все по вотчинам, отчинам, По рангам, званьям и чинам, Здесь всё подвержено ранжирам Счетам, юнцам и старичкам…
САДКО: О, моя радость, моё счастье! Поверь, я только человек, Чтоб жить с тобой в подводном царстве Готов я бросить всё навек!
Садко с царевною морскою рука об руку встали в ряд, где куст ракиты под водою позволит совершить обряд. И грозный царь с своей царицей их трижды вместе обвели вокруг куста и Водяница пропела: «Рыбка-жар, плыви!»
Дух свадьбы царской разыгрался, всё громче музыки разлив, а наверху шторм разгулялся - там в бури тонут корабли…
И вдруг негаданно, нежданно Садко видение ощутил… Старчище каликом незваным пришел со светом золотым. Могуч собой, он славный воин такой, что во поле ЕДИН, и палицей своей свинцовой он гусли выбил словно клин.
И пляска вмиг остановилась, Старчище молвит такове: «Не в пору, свадебка, не в пору! Садко, опомнись, человек! Чем громче пляшете - тем свЕрней, Но, чтоб исправить эпизод, Там на земле тебя, поверь мне, с отрадой точно чудо ждёт!
Садко спешит, с царевной вместе, запряг касаток, быстрый бег. И из пучин морских с невестой поднялся наверх прям на брег. Лужок зелёный, солнце светит, край Ильмень-озера притих. Садко с ВолхОвой на рассвете Прощаются в лучах слепых.
ВОЛХОВА: По бережку, да золотому сон уходил и нас хранил. Пусть не поможет он чужому, А только нам с тобой двоим! Чтоб ты меня ждал и запомнил я быстрой речкой обернусь ну, а сейчас туманом скромным, как легким пухом растекусь»
Рукой взмахнула и исчез Царевны гордой нежный стан растаял образ без забот. Как алый утренний туман растёкся вдаль по глади вод…
Глаза, встряхнув, как перемёт, Примяв прибрежную траву, Садко очнулся, в толк неймёт, во сне всё то, иль наяву? Он голос слышит…так родной жены Любавы, речь течёт… знакомый, очень дорогой, что душу нежно, чисто жжёт. И вмиг рассеялся туман, тот, что Садко сейчас стерёг. Садко познал души обман, И вспомнил ту, что так берёг…!
Ужо, и солнце высоко всем дарит свет свой и тепло. Послушать песенки Садко ВолхОва вышла в мир зело. Блуждала долго по лугам, лесам, болотистым местам, Но нет его, ни здесь, ни там, не слышно песен гусляра. Но вот у рощи средь берёз под нежный лунный жёлтый свет она увидела до слёз Знакомый гордый силуэт. Он не один, с Любавой был, И нежно-нежно обнимал… Душевный крик в груди застыл, И этот мир ненужным стал…
ВолхОва медленно пошла, лишь слёзы капали из глаз всё видел месяц, купола, но, он рогатый, не предаст. Они катились жемчугОм, ручьями в шёлкову траву, став белым ЛАНДЫШЕМ, тишком для всех влюблённых наяву!
С тех пор в лесу растут они в местах влюблённых, колдовских. Не рвите их не для Любви! Но, в счастье, помните о них! Сердец влюблённых визави, они цветут не круглый год. В них красота и боль Любви и нежность девичья живёт!
***МИР ВАШЕМУ ДОМ***
На Руси бережно хранят легенду о гордой морской царевне Волхове, которая полюбила прекрасного и отважного юношу Садко.
Однако он был влюблен в царицу лесов Любаву и не мог ответить ей взаимностью. И тогда Царевна Волхова вышла на берег и стала сильно плакать. И там, где падали её слезинки, появлялись скромные белые цветы – ландыши, которые стали с тех пор символом чистоты, невинности, грусти и любви.
(его прекрасней, спору нет),
Из темной темени, прозрачный,
вдруг видим мы, льёт яркий свет
он тут везде и отовсюду,
А вот, посредь, ракитов куст,
и троны две, морские чуды
здесь охраняют водный спуск.
А на престолах (дань традиций) -
Владыка местный Царь морской,
сидит с царицей Водяницей,
и своей царственной рукой,
махнув трезубцем на ракушку
он гостя усадил тотчас.
А гостем был не побирушка -
Садко - гусляр, кудряв и влас.
Близёхо, до чего пригожа,
царевна ВОлхова сама,
сидела, пряла…Пряжа, всё же,
была лишь поводом…она
с Садко глазёнок не сводила,
еле дышала, как могла,
и сердце девушки томилось,
что молвить лишь смогла она…
Просить царя Садко исполнить
ту песню, что в мечтах из грёз,
он «величальною» наполнить,
зал тронный пеньем смог всерьёз.
Запел Садко, и что мы слышим:
в той песне моря глубина,
и в речках нет, ни дна, ни крыши,
и царский терем…Речь буйна…
и льётся, песня речкой шумной,
где перекаты, где прибой,
И вот уж царь наш хитроумный
запел с царевной молодой…
САДКО:
«Играйте, гусельки, играйте!
Играйте, струны звОнчаты!
Хозяев славьте, не скучайте,
узорчаты, фестОнчаты*.
Лёли-лёли, лебёдушки,
Лёли-лёли, красавицы,
пляшите вы молодушки,
пляшите, чтоб понравиться!
А краше всех есть девица,
а лучше всех лебёдушка,
Венок плетёт, надеется,
на мил - дружка молодушка!»
Царевна ВОЛХОВА:
Как любо слушать мне тебя,
Твой наигрыш таинственный,
Ты сердце полонил звеня,
Желанный мой, единственный!
САДКО:
Кровь будоражит, теребя,
течёт в груди уютная…
Век буду я любить тебя,
Девица, моя чудная!
Закончив пение сзывает
Царь грозный подданных своих.
И трубы бирючей играют:
«Всех хвостовых, всех коренных…»
Вперёд других идут старшИе -
Прекрасны дочери царя:
Там речки светлые такие,
На загляденье, как заря!
А дальше внучки и внучата,
Малы, шумливы – ручейки,
Ребята юркие, девчата
Легки, как дедушка, бойки.
Стройны прекрасные русалки,
Их пенье, хоровод - пригож!
А взгляды девушек так жарки,
Что взглянешь, и бросает в дрожь!
Вкруг рыбы, ну тебе, закаты,
Нигде не встретишь нипочём:
Сияют серебром и златом,
Что в чешуе, горят огнём!
Там чудища на дне кичатся,
Пугая видом всех своим,
И рыба-Кит, на страже наций
У входа в терема стоит.
Здесь все по вотчинам, отчинам,
По рангам, званьям и чинам,
Здесь всё подвержено ранжирам
Счетам, юнцам и старичкам…
САДКО:
О, моя радость, моё счастье!
Поверь, я только человек,
Чтоб жить с тобой в подводном царстве
Готов я бросить всё навек!
Садко с царевною морскою
рука об руку встали в ряд,
где куст ракиты под водою
позволит совершить обряд.
И грозный царь с своей царицей
их трижды вместе обвели
вокруг куста и Водяница
пропела: «Рыбка-жар, плыви!»
Дух свадьбы царской разыгрался,
всё громче музыки разлив,
а наверху шторм разгулялся -
там в бури тонут корабли…
И вдруг негаданно, нежданно
Садко видение ощутил…
Старчище каликом незваным
пришел со светом золотым.
Могуч собой, он славный воин
такой, что во поле ЕДИН,
и палицей своей свинцовой
он гусли выбил словно клин.
И пляска вмиг остановилась,
Старчище молвит такове:
«Не в пору, свадебка, не в пору!
Садко, опомнись, человек!
Чем громче пляшете - тем свЕрней,
Но, чтоб исправить эпизод,
Там на земле тебя, поверь мне,
с отрадой точно чудо ждёт!
Садко спешит, с царевной вместе,
запряг касаток, быстрый бег.
И из пучин морских с невестой
поднялся наверх прям на брег.
Лужок зелёный, солнце светит,
край Ильмень-озера притих.
Садко с ВолхОвой на рассвете
Прощаются в лучах слепых.
ВОЛХОВА:
По бережку, да золотому
сон уходил и нас хранил.
Пусть не поможет он чужому,
А только нам с тобой двоим!
Чтоб ты меня ждал и запомнил
я быстрой речкой обернусь
ну, а сейчас туманом скромным,
как легким пухом растекусь»
Рукой взмахнула и исчез
Царевны гордой нежный стан
растаял образ без забот.
Как алый утренний туман
растёкся вдаль по глади вод…
Глаза, встряхнув, как перемёт,
Примяв прибрежную траву,
Садко очнулся, в толк неймёт,
во сне всё то, иль наяву?
Он голос слышит…так родной
жены Любавы, речь течёт…
знакомый, очень дорогой,
что душу нежно, чисто жжёт.
И вмиг рассеялся туман,
тот, что Садко сейчас стерёг.
Садко познал души обман,
И вспомнил ту, что так берёг…!
Ужо, и солнце высоко
всем дарит свет свой и тепло.
Послушать песенки Садко
ВолхОва вышла в мир зело.
Блуждала долго по лугам,
лесам, болотистым местам,
Но нет его, ни здесь, ни там,
не слышно песен гусляра.
Но вот у рощи средь берёз
под нежный лунный жёлтый свет
она увидела до слёз
Знакомый гордый силуэт.
Он не один, с Любавой был,
И нежно-нежно обнимал…
Душевный крик в груди застыл,
И этот мир ненужным стал…
ВолхОва медленно пошла,
лишь слёзы капали из глаз
всё видел месяц, купола,
но, он рогатый, не предаст.
Они катились жемчугОм,
ручьями в шёлкову траву,
став белым ЛАНДЫШЕМ, тишком
для всех влюблённых наяву!
С тех пор в лесу растут они
в местах влюблённых, колдовских.
Не рвите их не для Любви!
Но, в счастье, помните о них!
Сердец влюблённых визави,
они цветут не круглый год.
В них красота и боль Любви
и нежность девичья живёт!