23 авг 2023
Ещё в начале семидесятых годов яркий казахстанский литератор Бахытжан Канапьянов на поэтическом вечере провозгласил Алма-Ату мировой столицей поэзии.
И у него были на то основания.
Так однажды горные хребты Заилийского Алатау притянули юного Иосифа Бродского.
И молодому поэту явились стихи, песни, рассказы.
БЕШБАРМАК ПОД ЛУНОЙ.
23 июня 1960 года скорым поездом из Ленинграда в столицу Казахской ССР приехал 20-летний Иосиф Бродский.
Бродский был тогда еще почти никому не известным поэтом.
Слава пришла к нему немного позже. В Ленинграде о Бродском заговорили в начале 1960-х годов, а первая его книга "Стихотворения и поэмы" вышла за границей через пять лет после алматинской экспедиции, в 1965 году.
А пока Бродский – просто молодой поэт. Стихи, по его словам, он начал писать в восемнадцать лет (однако существует несколько стихотворений, датированных одним-двумя годами ранее).
Уезжай, уезжай, уезжай,
так немного себе остается,
в теплой чашке смертей помешай
эту горечь и голод, и солнце.
Что с ней станет, с любовью к тебе,
ничего, все дольешь, не устанешь,
ничего не оставишь судьбе,
слишком хочется пить в Казахстане,
– написал Бродский в 1961 году после своей экспедиции в Казахстан, которая вдохновила поэта на написание стихов, песен и рассказов.
Горы, горы мои. Навсегда белый свет, белый снег, белый свет,
до последнего часа в душе, в ходе мёртвых имён,
вечных белых вершин над долинами минувших лет,
словно тысячи рек на свиданьи у вечных времён.
Словно тысячи рек умолкают на миг, умолкают на миг, на мгновение вдруг,
я запомню себя, там, в горах, посреди ослепительных стен,
там, внизу, человек, это я говорю в моих письмах на Юг:
добрый день, моя смерть, добрый день, добрый день, добрый день.
Бродский был тогда еще почти никому не известным поэтом.
Слава пришла к нему немного позже. В Ленинграде о Бродском заговорили в начале 1960-х годов, а первая его книга "Стихотворения и поэмы" вышла за границей через пять лет после алматинской экспедиции, в 1965 году.
А пока Бродский – просто молодой поэт. Стихи, по его словам, он начал писать в восемнадцать лет (однако существует несколько стихотворений, датированных одним-двумя годами ранее).
Уезжай, уезжай, уезжай,
так немного себе остается,
в теплой чашке смертей помешай
эту горечь и голод, и солнце.
Что с ней станет, с любовью к тебе,
ничего, все дольешь, не устанешь,
ничего не оставишь судьбе,
слишком хочется пить в Казахстане,
– написал Бродский в 1961 году после своей экспедиции в Казахстан, которая вдохновила поэта на написание стихов, песен и рассказов.
Горы, горы мои. Навсегда белый свет, белый снег, белый свет,
до последнего часа в душе, в ходе мёртвых имён,
вечных белых вершин над долинами минувших лет,
словно тысячи рек на свиданьи у вечных времён.
Словно тысячи рек умолкают на миг, умолкают на миг, на мгновение вдруг,
я запомню себя, там, в горах, посреди ослепительных стен,
там, внизу, человек, это я говорю в моих письмах на Юг:
добрый день, моя смерть, добрый день, добрый день, добрый день.
Этими строчками заканчивается стихотворение Бродского "В письме на Юг" (1961), посвящённое спутнику по путешествию Гинзбургу-Воскову.
Георгий Исаакович Гинзбург-Восков, или Гаррик для своих – один из ближайших и самых малоизвестных друзей Бродского.
Летом 1960 года друзья отправились в поход на Тянь-Шань.
Они преодолели почти 5 000 километров: на поездах и автобусах, большую часть – пешком.
Георгий Исаакович Гинзбург-Восков, или Гаррик для своих – один из ближайших и самых малоизвестных друзей Бродского.
Летом 1960 года друзья отправились в поход на Тянь-Шань.
Они преодолели почти 5 000 километров: на поездах и автобусах, большую часть – пешком.
"Была холодная ночь и красивейшая долина!
Здесь Иосиф цветными карандашами нарисовал склон горы, покрытый тянь-шаньскими елями.
Наш путь пересекал горные ручьи и речки.
И Иосиф подтверждал этимологию своей фамилии, храбро переходя вброд бурные потоки, а также впоследствии бродя по миру и бродя идеями, как бродит сусло…
…Долина реки Чилик представляла собой вначале каменистое ущелье, потом расширилась. Вода журчала по камням. Иосиф шел сзади и что-то неизменно бормотал…
…Садимся отдыхать, привалившись к рюкзакам.
И тут Иосиф говорит: "Хочу мяса!"
Я не очень представлял, что мы будем есть. Но я знал, что лучше не говорить о еде, когда ее нет. Ну, да что взять с этого странного юноши, покорившего меня неодолимым притяжением наших душ…", – пишет Восков в воспоминаниях.
" …Казахская семья пригласила гостей отведать национальную кухню, – пишет В.Н.Проскурин. – ..памятная юрта, вечно занятая жена, два быстроногих мальчика.
В тот день Иосиф сделал два рисунка детей.
Произведения творчества тут же поместили на войлочную стену. Хозяева разделали барана, сварили в большом казане и пригласили гостей к столу. Апашка предложила вилки, но Иосиф сказал:
"Не надо!" – засучил рукава и принялся есть с большим энтузиазмом…
Дружелюбным признанием таланта стал сухой сырный курт (по горсти каждому в карманы штормовки) и кусок ароматного мяса на дорогу.
Поблагодарив щедрого хозяина, питерцы оставили чабану фонарик и топорик".
Здесь Иосиф цветными карандашами нарисовал склон горы, покрытый тянь-шаньскими елями.
Наш путь пересекал горные ручьи и речки.
И Иосиф подтверждал этимологию своей фамилии, храбро переходя вброд бурные потоки, а также впоследствии бродя по миру и бродя идеями, как бродит сусло…
…Долина реки Чилик представляла собой вначале каменистое ущелье, потом расширилась. Вода журчала по камням. Иосиф шел сзади и что-то неизменно бормотал…
…Садимся отдыхать, привалившись к рюкзакам.
И тут Иосиф говорит: "Хочу мяса!"
Я не очень представлял, что мы будем есть. Но я знал, что лучше не говорить о еде, когда ее нет. Ну, да что взять с этого странного юноши, покорившего меня неодолимым притяжением наших душ…", – пишет Восков в воспоминаниях.
" …Казахская семья пригласила гостей отведать национальную кухню, – пишет В.Н.Проскурин. – ..памятная юрта, вечно занятая жена, два быстроногих мальчика.
В тот день Иосиф сделал два рисунка детей.
Произведения творчества тут же поместили на войлочную стену. Хозяева разделали барана, сварили в большом казане и пригласили гостей к столу. Апашка предложила вилки, но Иосиф сказал:
"Не надо!" – засучил рукава и принялся есть с большим энтузиазмом…
Дружелюбным признанием таланта стал сухой сырный курт (по горсти каждому в карманы штормовки) и кусок ароматного мяса на дорогу.
Поблагодарив щедрого хозяина, питерцы оставили чабану фонарик и топорик".
"Из города Джамбул поездом отправились в сторону Чимкента и Ташкента -- вспоминает Восков.
В Ташкенте мы провели ночь на станции в ожидании утреннего поезда. <...> Вскорости появился Иосиф, взъерошенный.
Оказалось, что он забрался на стройку, влез на кран и заснул.
А поутру пришли рабочие-строители и согнали его, сонного, вниз…".
…Как завершилось памятное путешествие Бродского и Воскова по Казахстану и Средней Азии?
Оказалось, что он забрался на стройку, влез на кран и заснул.
А поутру пришли рабочие-строители и согнали его, сонного, вниз…".
…Как завершилось памятное путешествие Бродского и Воскова по Казахстану и Средней Азии?
Ленинградцы спустились через Таласский Алатау к городу Джамбулу (сегодня – Тараз), и дальше на поезде, через Шымкент, Ташкент, Самарканд, Красноводск (ныне Туркменбаши).
На последние деньги купили билет и отправились путешествовать баржей по Каспийскому морю…
Я стою один успокоясь,
я презрительно щурю глаз.
Мне Каспийское море по пояс,
нипочём… Уверяю вас.
Нас не так на земле качало,
нас мотало кругом во мгле,
Качка в море берёт начало,
а кончается на земле…
На последние деньги купили билет и отправились путешествовать баржей по Каспийскому морю…
Я стою один успокоясь,
я презрительно щурю глаз.
Мне Каспийское море по пояс,
нипочём… Уверяю вас.
Нас не так на земле качало,
нас мотало кругом во мгле,
Качка в море берёт начало,
а кончается на земле…
В. Н. Проскурин:
" Дорога по глубокому ущелью, с крутыми тропами сквозь скалы и осыпи, среди елового и арчёвого леса была с непривычки тяжёлой. Пульс зашкаливал, ноги проваливались по грудь то в бурлящую воду реки, то в прошлогодний снег.
"…Стал тяжелей на подъёмах рюкзак, лямками врезался в плечи жестоко. Это ты сделал ещё один шаг к цели далёкой…" – орали бодро друзья песни земляка Александра Городницкого у походного костра, под звёздным небом Алатау. Энтузиазм ленинградцев рос и множился.
____________
В пути питерцы обнаружили грузовичок, натруженно набитый барашками, и уговорили шофёра взять их в дорогу. Машина шла на просторные Кегенские пастбища. Бродский и его друзья стояли еле-еле, среди дерзко толкающих друг друга животных, в грязи и дерьме, с откровенным овечьим блеянием и запахом. Перед городом Пржевальск ребята облегчённо покинули гоп-компанию, устроили санитарный вечер среди джерганака. Привели себя в порядок и отмылись горько-солёной водой озера. Местные рыболовы угостили путников форелью, сазаном и чебаком. Рыбный пир с напитками и песнями продолжался до самого утра у жаркого и разговорчивого ".
________
Проект "Кыргызский фотоархив" сохранил фотографии Иосифа Бродского. Его сезонные работы в 1959–1960 годах в геологических партиях Тянь-Шаня. К сожалению, портреты невысокого качества, требующие реставрации. В походной жизни, среди круговерти странствий у Бродского были дальние дали памятные, светлые, броские…