,,НЕСКРОМНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ,, ИОСИФА БРОДСКОГО.
Потому что искусство поэзии требует слов,
я -- один из глухих, облысевших, угрюмых послов
второсортной державы, связавшейся с этой, --
не желая насиловать собственный мозг,
сам себе подавая одежду... ИОСИФ БРОДСКИЙ
Есть у Иосифа Бродского любопытное и не лишенное некоего проповеднического дерзновения эссе под название «Нескромное предложение». Суть предложения заключается в популяризации поэзии, а специфическая «нескромность» этого предложения рождена той атмосферой умственной деградации, в которой живет современное развитое общество.
Феномен Бродского заключается в том, что его можно считать поэтом-космополитом, ставящим общечеловеческие ценности выше интересов конкретной нации.
Он хотел сделать поэзию некоей высшей инстанцией, задающей общие этическо-эстетические ценности всему обществу. Для осуществления этой благородной иллюзии он предлагал распространять сборники поэзии среди населения законодательно оформленным способом.
ИОСИФ БРОДСКИЙ : «Сборники стихов должны лежать на прикроватных тумбочках в отелях, доставляться на дом вместе с молоком и продаваться в супермаркетах и аптеках рядом с хлебом и аспирином» — писал Бродский в «Нескромном предложении» .
Эта идея заимствована поэтом из античности. У греков, не имевших своей Библии, роль этического и эстетического регулятора выполняла именно поэзия.
Со своим фантастическим планом — поэзии, Бродский выступил в Библиотеке Конгресса в октябре 1991 года. Случилось это через полгода после вступления его в должность «Поэта-лауреата». Звание это было формой почетной синекуры, которой Америка, начиная с 1985-го года, награждала лучших своих поэтов. Как «поэт-лауреат» Бродский стал «Главным Библиотекарем Конгресса», что предполагало тридцать пять тысяч годовых и наличие офиса. К Вашингтону, в отличие от Нью Йорка, Бродский относился свысока, разглядев в нем черты «провинциального южного города, комичного своими претензиями, своими статуями, мраморными сооружениями, диким количеством мрамора, больше, чем в Риме, чем где угодно». Но ему нравился его лауреатский офис, так как у него был балкон - единственное место в Библиотеке Конгресса, где он мог курить в любое время дня и ночи. Балкон выходил на Капитолий. “Мечта Ли Харви Освальда”, — говорил Бродский.
Феномен Бродского заключается в том, что его можно считать поэтом-космополитом, ставящим общечеловеческие ценности выше интересов конкретной нации.
Он хотел сделать поэзию некоей высшей инстанцией, задающей общие этическо-эстетические ценности всему обществу. Для осуществления этой благородной иллюзии он предлагал распространять сборники поэзии среди населения законодательно оформленным способом.
ИОСИФ БРОДСКИЙ : «Сборники стихов должны лежать на прикроватных тумбочках в отелях, доставляться на дом вместе с молоком и продаваться в супермаркетах и аптеках рядом с хлебом и аспирином» — писал Бродский в «Нескромном предложении» .
Эта идея заимствована поэтом из античности. У греков, не имевших своей Библии, роль этического и эстетического регулятора выполняла именно поэзия.
Со своим фантастическим планом — поэзии, Бродский выступил в Библиотеке Конгресса в октябре 1991 года. Случилось это через полгода после вступления его в должность «Поэта-лауреата». Звание это было формой почетной синекуры, которой Америка, начиная с 1985-го года, награждала лучших своих поэтов. Как «поэт-лауреат» Бродский стал «Главным Библиотекарем Конгресса», что предполагало тридцать пять тысяч годовых и наличие офиса. К Вашингтону, в отличие от Нью Йорка, Бродский относился свысока, разглядев в нем черты «провинциального южного города, комичного своими претензиями, своими статуями, мраморными сооружениями, диким количеством мрамора, больше, чем в Риме, чем где угодно». Но ему нравился его лауреатский офис, так как у него был балкон - единственное место в Библиотеке Конгресса, где он мог курить в любое время дня и ночи. Балкон выходил на Капитолий. “Мечта Ли Харви Освальда”, — говорил Бродский.
Вот что, среди прочего, поведал он представителям художественно-интеллектуальной элиты Америки на той памятной встрече в Библиотеке Конгресса:
«Поэзия должна быть доступна публике в значительно более широких масштабах, нежели теперь. Она вездесуща как природа, нас окружающая, коей стихи обязаны столькими сравнениями; она могла бы быть вездесущей, как заправочные станции, если не как сами автомобили. Книжные магазины следовало бы разместить как в университетских кампусах, так и у заводских ворот. Дешевые издания того, что мы называем классикой, должны стоить гроши и стоять в супермаркетах. В конце концов, это страна массового производства, и я не понимаю, почему бы то, что сделано для автомобилей, не сделать для поэтических книг. ...На мой взгляд, книги следовало бы доставлять на дом, включив их в число коммунальных услуг, подобно электричеству или молоку в Англии, по соответственно минимальной стоимости. Помимо того, стихи могли бы продаваться в аптеках — не в последнюю очередь потому, что это снизит расходы на психиатра. И наконец, антология американской поэзии может быть обнаружена в тумбочке каждого номера каждой гостиницы, рядом с Библией, которая наверняка не воспротивится таковому соседству, коль скоро не возражает против соседства телефонной книги. ...Тревожит меня то, что неспособный адекватно выражать себя посредством слов человек прибегнет к действиям. А поскольку словарь действий ограничен собственным его телом, постольку он обречен действовать агрессивно, расширяя лексикон с помощью оружия — там, где можно было бы обойтись прилагательными....».
**************
Петр Вайль, переведший «Нескромное предложение» на русский, резюмирует, что в этом уникальном документе Бродский развивает одну из самых своих излюбленных идей, что стихи — их создание и чтение — есть явление антропологическое, поскольку поэзия является высшей формой членораздельной речи, то есть того, что выделяет человека из мира животных. Бродский считает поэзию наиболее экономичной формой мышления, когда хорошее стихотворение на предельно сжатом пространстве покрывает громадные интеллектуальные и эмоциональные расстояния, часто достигая откровения. Ни к одному другому языку, утверждает Бродский, все это не относится в большей степени, чем к английскому. Родиться в английском языке или влиться в него — он называет благом.
«Поэзия должна быть доступна публике в значительно более широких масштабах, нежели теперь. Она вездесуща как природа, нас окружающая, коей стихи обязаны столькими сравнениями; она могла бы быть вездесущей, как заправочные станции, если не как сами автомобили. Книжные магазины следовало бы разместить как в университетских кампусах, так и у заводских ворот. Дешевые издания того, что мы называем классикой, должны стоить гроши и стоять в супермаркетах. В конце концов, это страна массового производства, и я не понимаю, почему бы то, что сделано для автомобилей, не сделать для поэтических книг. ...На мой взгляд, книги следовало бы доставлять на дом, включив их в число коммунальных услуг, подобно электричеству или молоку в Англии, по соответственно минимальной стоимости. Помимо того, стихи могли бы продаваться в аптеках — не в последнюю очередь потому, что это снизит расходы на психиатра. И наконец, антология американской поэзии может быть обнаружена в тумбочке каждого номера каждой гостиницы, рядом с Библией, которая наверняка не воспротивится таковому соседству, коль скоро не возражает против соседства телефонной книги. ...Тревожит меня то, что неспособный адекватно выражать себя посредством слов человек прибегнет к действиям. А поскольку словарь действий ограничен собственным его телом, постольку он обречен действовать агрессивно, расширяя лексикон с помощью оружия — там, где можно было бы обойтись прилагательными....».
**************
Петр Вайль, переведший «Нескромное предложение» на русский, резюмирует, что в этом уникальном документе Бродский развивает одну из самых своих излюбленных идей, что стихи — их создание и чтение — есть явление антропологическое, поскольку поэзия является высшей формой членораздельной речи, то есть того, что выделяет человека из мира животных. Бродский считает поэзию наиболее экономичной формой мышления, когда хорошее стихотворение на предельно сжатом пространстве покрывает громадные интеллектуальные и эмоциональные расстояния, часто достигая откровения. Ни к одному другому языку, утверждает Бродский, все это не относится в большей степени, чем к английскому. Родиться в английском языке или влиться в него — он называет благом.
- Louis Armstrong - Fantastic, That's You
При этом Бродский не дает однозначных ответов (да это невозможно в принципе!) — но предоставляет нам инструментарий для самостоятельного поиска решений этих задач...нуждается в собеседнике. Во внимательном, ироничном, мрачном и бесконечно умном собеседнике, которым и является для своего читателя Бродский.