Прости - повторяет, - я так без тебя устал... Смотри - говорит, - я старик, измождён и сед , Три года из жизни оборваны, как с куста. А я - говорит, - не дышу без тебя, не сплю, Ночами холодными вою до хрипоты... Дурак, я не знал, как смертельно тебя люблю, Не думал, что воздух и кровь моя - это ты. Я долго себя убеждал, что со мной нельзя, Что счастье земное мне вовсе не суждено, Но понял однажды, по лентам дорог скользя, Где рай. И теперь мне решительно все равно... А я - говорит, - столько бед тебе приносил, Я так виноват, я чудовище, я подлец... Но зверем подбитым приполз из последних сил. Спасай меня, девочка, мне без тебя конец..." Он курит одну за одной, выпускает дым, Берёт ее за руку: "Славная, как ты там?" Она, улыбаясь: "Живу... завела кота, Сменила прическу, танцую по выходным... Ты хочешь узнать, как я выжила, как смогла, Как сердце сшивала из тысячи лоскутков, Как жгла меня память, горячая, как смола...? А впрочем, не важно, как было... Теперь легко." Она отрешённо считает до десяти, И что-то в груди разрывается, как тротил. "Прости - говорит, - я бы рада тебя спасти, Но ты же, родной, года три, как меня убил..."
А он появляется: "Зай - говорит, - привет!
Прости - повторяет, - я так без тебя устал...
Смотри - говорит, - я старик, измождён и сед ,
Три года из жизни оборваны, как с куста.
А я - говорит, - не дышу без тебя, не сплю,
Ночами холодными вою до хрипоты...
Дурак, я не знал, как смертельно тебя люблю,
Не думал, что воздух и кровь моя - это ты.
Я долго себя убеждал, что со мной нельзя,
Что счастье земное мне вовсе не суждено,
Но понял однажды, по лентам дорог скользя,
Где рай. И теперь мне решительно все равно...
А я - говорит, - столько бед тебе приносил,
Я так виноват, я чудовище, я подлец...
Но зверем подбитым приполз из последних сил.
Спасай меня, девочка, мне без тебя конец..."
Он курит одну за одной, выпускает дым,
Берёт ее за руку: "Славная, как ты там?"
Она, улыбаясь: "Живу... завела кота,
Сменила прическу, танцую по выходным...
Ты хочешь узнать, как я выжила, как смогла,
Как сердце сшивала из тысячи лоскутков,
Как жгла меня память, горячая, как смола...?
А впрочем, не важно, как было... Теперь легко."
Она отрешённо считает до десяти,
И что-то в груди разрывается, как тротил.
"Прости - говорит, - я бы рада тебя спасти,
Но ты же, родной, года три, как меня убил..."