Анна Грачёва: Кто следит за нами, знают, что мы начали принимать химию.
Выпили мы её в 11 дня, я была на работе, Маша с мужем. Я вернулась в 15 00, самочувствие было хорошее, мы сходили погулять, поужинали и после 18 00 ей стало резко плохо: стала сильно болеть голова, поднялась температура... Мне стало очень страшно, ребёнок стонал и жаловался на боль и тошноту. Уснула она рано, в 21 где-то. Ночью пару раз проснулась с теми же жалобами. Утром мы вызвали врача педиатра и позвонили в онкологию на Гущина, где мы лежали летом. Онколог сказала: от головы дать парацетамол и, как только вас посмотрит педиатр, набрать ей и сообщить, что сказал педиатр, и предупредила, чтобы я отзвонилась ей до часу дня, и они вместе с педиатром решат, что с нами делать; я сказала: хорошо. В итоге пришёл педиатр, где-то в 10.50, посмотрел нас и сказал, что температура может быть от приёма химии, а также, что красное горло - надо лечить. Я говорю: хорошо, давайте позвоним онкологу, она ждёт нашего звонка, чтобы решить как дальше нас лечить. Я набираю, там не берут трубку, мы подождали несколько минут, так никто и не взял. Педиатр говорит: как дозвонитесь, скажите, что горло красное, пусть скажут, чем вас лечить и ушла, ничего не назначив. Кроме полоскания ромашкой. Затем я два часа, с 11-13 звонила в онкологию, чтобы проконсультироваться, как нам быть. Маше было очень плохо, голова страшно болела, и очень тошнило. В итоге никто не взял трубку. Вывод: насколько нашим врачам начхать, на больных, педиатр скинула ответственность на онколога, а онколог просто видимо решила пораньше уйти домой. Благо Маша вырвало пару раз, и она заснула в 12 и до 15 00 проспала, проснулась более-менее в нормальном самочувствии. Мы дозвонились до Кореи, они сказали отменить химию, пока не вылечим горло.
Сбор средств на лечение Машеньки Грачевой
Анна Грачёва: Кто следит за нами, знают, что мы начали принимать химию.
Выпили мы её в 11 дня, я была на работе, Маша с мужем. Я вернулась в 15 00, самочувствие было хорошее, мы сходили погулять, поужинали и после 18 00 ей стало резко плохо: стала сильно болеть голова, поднялась температура... Мне стало очень страшно, ребёнок стонал и жаловался на боль и тошноту. Уснула она рано, в 21 где-то. Ночью пару раз проснулась с теми же жалобами. Утром мы вызвали врача педиатра и позвонили в онкологию на Гущина, где мы лежали летом. Онколог сказала: от головы дать парацетамол и, как только вас посмотрит педиатр, набрать ей и сообщить, что сказал педиатр, и предупредила, чтобы я отзвонилась ей до часу дня, и они вместе с педиатром решат, что с нами делать; я сказала: хорошо. В итоге пришёл педиатр, где-то в 10.50, посмотрел нас и сказал, что температура может быть от приёма химии, а также, что красное горло - надо лечить. Я говорю: хорошо, давайте позвоним онкологу, она ждёт нашего звонка, чтобы решить как дальше нас лечить. Я набираю, там не берут трубку, мы подождали несколько минут, так никто и не взял. Педиатр говорит: как дозвонитесь, скажите, что горло красное, пусть скажут, чем вас лечить и ушла, ничего не назначив. Кроме полоскания ромашкой. Затем я два часа, с 11-13 звонила в онкологию, чтобы проконсультироваться, как нам быть. Маше было очень плохо, голова страшно болела, и очень тошнило. В итоге никто не взял трубку. Вывод: насколько нашим врачам начхать, на больных, педиатр скинула ответственность на онколога, а онколог просто видимо решила пораньше уйти домой. Благо Маша вырвало пару раз, и она заснула в 12 и до 15 00 проспала, проснулась более-менее в нормальном самочувствии. Мы дозвонились до Кореи, они сказали отменить химию, пока не вылечим горло.