Когда на репетиции солдаты поют Цоя или Шатунова — это не случайность и не импровизация.

Это проявление того самого культурного кода, который вшит глубоко, без директив и указаний сверху.
В российской армии сильна коллективная память. И в ней спокойно уживаются «Группа крови», «Белые розы», «Небо славян», «Король и шут» и попса 90-х. Это не официальная музыка парадов, не гимны, не марши. Это то, что звучало из машин, с кухонных радиоприёмников, с кассет в 90-х, на тусовках в казарме, в гарнизонных клубах, в жизни до формы и вне устава. Задолго до появления стриминговых платформ.
Это музыка, под которую взрослели, дрались, влюблялись, теряли друзей, пили и возвращались домой. Потому что это — про своих. Про внутренний ритм, который остаётся с человеком, даже когда вокруг только плац и техника.
Солдаты поют не ради кадра. Они поют, потому что в этот момент становятся собой. Потому что русский солдат — это не только автомат и шаг в ногу, но и голос. А ещё память. И песня, которая звучит, чтобы не забыть, кто ты есть.