«Русская девочка — мигрантка?» или до чего довела страну провальная миграционная политика
Кто на самом деле управляет миграционными процессами в России?
История десятилетней Лизы из Петербурга — не просто случай бюрократического недоразумения. Это лакмусовая бумажка всей нынешней миграционной системы, которая умудряется унижать собственных граждан и одновременно создавать тепличные условия для приезжих.
Русская девочка, вернувшаяся с родителями из Кыргызстана, прошла тестирование по знанию языка и неожиданно столкнулась с отказом — «мест нет», «нужно подтверждение владения русским». При этом родной язык ребёнка — русский.
И тут возникает главный вопрос: почему система, созданная для защиты своих, срабатывает против них?
Ведь миграционные фильтры, призванные отделять действительно адаптированных иностранцев от случайных прохожих, превратились в механизм унижения тех, кто имеет полное право называться гражданином России.
Тем временем в информационное поле история Лизы попала через иноагентские ресурсы, которые моментально назвали девочку «мигранткой». Казалось бы, мелочь — одно слово. Но именно в этой подмене и кроется главный идеологический вирус: под видом борьбы за «равенство» нам навязывают мысль, что русский, возвращающийся на Родину, ничем не отличается от гастарбайтера, приехавшего сюда на заработки.
Такое впечатление, что сама система фильтрации и адаптации мигрантов работает не просто неэффективно — а сознательно против интересов страны. Когда безграмотные приезжие без проблем попадают в школы и получают социальные льготы, а русские дети вынуждены проходить языковые проверки, это не просто абсурд. Это — саботаж.
Типичный врач. Должен и обязан.
«Русская девочка — мигрантка?» или до чего довела страну провальная миграционная политика
Кто на самом деле управляет миграционными процессами в России?История десятилетней Лизы из Петербурга — не просто случай бюрократического недоразумения. Это лакмусовая бумажка всей нынешней миграционной системы, которая умудряется унижать собственных граждан и одновременно создавать тепличные условия для приезжих.
Русская девочка, вернувшаяся с родителями из Кыргызстана, прошла тестирование по знанию языка и неожиданно столкнулась с отказом — «мест нет», «нужно подтверждение владения русским». При этом родной язык ребёнка — русский.
И тут возникает главный вопрос: почему система, созданная для защиты своих, срабатывает против них?
Ведь миграционные фильтры, призванные отделять действительно адаптированных иностранцев от случайных прохожих, превратились в механизм унижения тех, кто имеет полное право называться гражданином России.
Тем временем в информационное поле история Лизы попала через иноагентские ресурсы, которые моментально назвали девочку «мигранткой». Казалось бы, мелочь — одно слово. Но именно в этой подмене и кроется главный идеологический вирус: под видом борьбы за «равенство» нам навязывают мысль, что русский, возвращающийся на Родину, ничем не отличается от гастарбайтера, приехавшего сюда на заработки.
Такое впечатление, что сама система фильтрации и адаптации мигрантов работает не просто неэффективно — а сознательно против интересов страны. Когда безграмотные приезжие без проблем попадают в школы и получают социальные льготы, а русские дети вынуждены проходить языковые проверки, это не просто абсурд. Это — саботаж.