Однажды, чтобы знания стали полезными, их придётся преобразовать в компьютерные данные.
* * * Фигура интеллектуала (Вольтера, Золя, Сартра) сливается с упадком. * * * Эклектика — это нулевая степень современной общей культуры: человек слушает регги, смотрит вестерн, ест еду из Макдональдса на обед и местную кухню на ужин, носит парижские духи в Токио и одевается в «ретро» в Гонконге; знание — это вопрос телевизионных игр. Легко найти публику для эклектичных работ. * * * Девятнадцатый и двадцатый века дали нам столько ужаса, сколько мы можем вынести. Мы заплатили достаточно высокую цену за ностальгию по целому и единому, по примирению понятия и чувственного, прозрачного и сообщаемого опыта. Под общим требованием успокоения и умиротворения мы слышим бормотание желания возвращения ужаса, осуществления фантазии по захвату реальности. Ответ таков: давайте вести войну против тотальности; будем свидетелями непредставимого; давайте активируем различия. Жан Франсуа Лиотар (1924 — 1998)
Мин яраткан шигырьләр
Однажды, чтобы знания стали полезными, их придётся преобразовать в компьютерные данные.
* * *
Фигура интеллектуала (Вольтера, Золя, Сартра) сливается с упадком.
* * *
Эклектика — это нулевая степень современной общей культуры: человек слушает регги, смотрит вестерн, ест еду из Макдональдса на обед и местную кухню на ужин, носит парижские духи в Токио и одевается в «ретро» в Гонконге; знание — это вопрос телевизионных игр. Легко найти публику для эклектичных работ.
* * *
Девятнадцатый и двадцатый века дали нам столько ужаса, сколько мы можем вынести. Мы заплатили достаточно высокую цену за ностальгию по целому и единому, по примирению понятия и чувственного, прозрачного и сообщаемого опыта. Под общим требованием успокоения и умиротворения мы слышим бормотание желания возвращения ужаса, осуществления фантазии по захвату реальности. Ответ таков: давайте вести войну против тотальности; будем свидетелями непредставимого; давайте активируем различия.
Жан Франсуа Лиотар (1924 — 1998)