ТВОИ ПЯТЬ СРОКОВ ДОКАЗЫВАЮТ, ЧТО ТЫ НИЧЕГО НЕ УМЕЕШЬ КОНТРОЛИРОВАТЬ В СВОЕЙ ЖИЗНИ!

Привет, меня зовут Андрей, я алкоголик! Я познакомился с сообществом «Анонимные алкоголики» в реабилитационном центре. Но для начала я хочу рассказать, что этому предшествовало. Родился я в семье, где не было ни одного человека, кто бы не пил. Сначала умер мой отец - мне, семилетнему мальчику, тогда сказали, что он выпил дихлофосу. Помню, удивился, ведь это яд для тараканов. Потом умер дед - он, разве что, бензин не пил. Меня всегда веселило, когда он «заливал за воротник» (так говорила бабушка). Жили мы в деревне. Деду я помогал стащить одеколон из дому, или спрятать бутылку, а ещё ходил для него за спиртным в магазин. А бабушке - искать дедовы заначки. Работал на два фронта и получал от каждого из них бонусы.
В детстве у меня было много страхов, из-за этого врал по любому поводу, особенно дома. А ещё завидовал. Я хотел всего и сразу, а Бог мне не давал. Первый раз украл в пять лет. Мне так понравился вкус лёгких денег, что не хотелось ничего делать. Меня ловили и наказывали. Уже в 8 лет я получил опыт токсикомании - мальчик, с которым мы воровали велосипеды, предложил. Мне понравилось это состояние.
Потом меня забрали в интернат, это случилось когда дядя, бабушка и мать еще были живы. Там я продолжил воровать. Одну из удачных краж мы решили отметить по-взрослому, мне тогда было 13 лет. Купили бутылку водки, шоколадку и пошли в школу (так мы называли свой интернат). Кончилось все скверно - разбитое окно, блевотина. Но я уловил тогда, что во время опьянения земные тяготы ушли, голос совести стих, если не замолк вовсе. Стыд, вина, страх - всё улетучилось. Неуверенность превратилась в решимость - в одно мгновение мальчик стал мачо. Если раньше не знал, о чём говорить с девчонками, то в этом состоянии затруднений не возникало. Алкоголь стал для меня другом и Богом.
Уходить от реальности хотелось все чаще - дискотеки, веселье. Вскоре появилась первая судимость - условный срок за какую-то кражу. На какое-то время я решил остепениться. Но потом опять пошёл воровать, алкоголь вернулся в мою жизнь. Опять суд, срок. Пока я ждал приговора в изоляторе, молился «Отче наш» - её мне дала заботливая нянечка, когда я только попал в интернат. Но когда мне дали срок, я проклял всё, обозлился на Бога - зачем я столько времени молился? Я вернулся к старому образу жизни, где мне все было ясно и понятно. Я винил своих подельников за то, что они не могли убежать.
Освободившись с «малолетки», отправился в деревню с твёрдым намерением помочь деду и бабушке по хозяйству. Там наобещал им, что помогу с заготовкой дров на зиму. Но быстро оказался в городе, где меня встретил брат с друзьями. Я был на олимпе собственного «я», гордился тем, что отсидел, все хотели со мной познакомиться. Я пошел учиться в вечернюю школу, где были мои собутыльники. Примерно в это же время забеременела моя подруга - мне было 16 лет, ей - 14. Родители дали квартиру и помогли сделать ремонт. Появилась работа. Мне нравилась жизнь взрослого человека до тех пор, пока подругу не положили на сохранение. Я почувствовал свободу, начал приводить домой собутыльников. Подруга узнала об этом, устроила истерику. Вскоре я ушёл с работы и вернулся к алкоголю.
Чтобы продолжать веселье нужны были деньги, мы начали грабить людей. Так я получил второй срок. Потом были еще три срока в зонах. Сидел в помещениях ПКТ (помещение камерного типа), ШИЗО (штрафной изолятор), даже осудили на тюремный режим, дали «крытку». И всегда освобождался, говорил себе: «воровать не буду, грабить не буду, драться тоже». Но никак не думал, что надо завязать с алкоголем. Я не видел, что он зло.
Я пропивал абсолютно все деньги. Расчёт был только на авось. Мне стало жалко денег на дочь. Ей ещё было всего пять. Когда тёща говорила, что надо оплатить детский сад, покупать одежду, мне думалось: «А с чем же останусь я? Как мне жить, отдыхать?»
Я вновь оказался за решёткой. Из-за последствий употребления я оказался в тюремной больнице. Ко мне подошли психиатр и психолог реабилитационного центра и предложили пройти курс лечения. Мне не хотелось возвращаться в тюрьму, поэтому предложение показалось мне хорошей альтернативой. Но все оказалось не так просто: там были консультанты...
Для меня все они были зеки, первоходки. Мне говорили, что я алкаш, и это меня приводило в ярость. «Какой я алкаш? Алкаши вон, под забором спят, с «белочкой» на белом коне скачут. Я их видал - стоят за бухлом в очередях. А я не такой - у меня всё было. Да, совершал преступления как выпью, ну теперь-то я не буду, теперь-то я знаю, как нужно пить», - так я рассуждал. А они мне в ответ: «Твои пять сроков - доказательство, что ты не умеешь контролировать ничего в своей жизни. И тем более алкоголь».
Я понимал, что в их словах есть правда. Но что за жизнь вставала перед глазами: серая и унылая. Столько злости я ещё никогда не знал. Даже кошка, которая тогда жила в реабилитации, могла меня разозлить. Один раз, когда меня не стали ждать и включили фильм, я схватил эту кошку и начал душить. В моей голове все должны делать так, как мне хочется. Должны ждать меня, не заставлять нервничать понапрасну. Силу я боялся применить - сразу выписка, так что издевался над кошкой.
В первый день, когда меня только перевели в реабилитацию, я узнал о сообществе NA. Я чуть было не рассмеялся, когда они сказали, что рады меня приветствовать, аплодисменты вогнали в краску. А потом пошли высказывания. Я никогда прежде не сталкивался с подобными вещами: говорили о том, что их беспокоит, о своих страхах. Мне казалось, меня разыгрывают. Люди, которые отбывали наказание, поймут меня. Ни один зек так никогда не будет говорить о себе. Сразу кучу советов услышишь вроде: «пошли всех куда подальше» или «пойди по морде дай». А тут сидят, слушают. Очередь дошла до меня. Хотелось задвинуть что­то такое, чтоб все подумали «а он неплох». Но страх сковывал, выдавил только «рад что меня перевели сюда». А потом ненавидел себя за слово «рад». Мне казалось, если говорить всем, что у меня на душе, то меня забьют палками и никогда не примут. Очень долгое время я не мог поверить, что тут мне не желают зла. Я продолжал приходить на собрания и всё больше слушал, что говорят другие. После собрания я задавал вопросы. А о чём-то говорил. Всё чаще я слышал ответы на свои вопросы.
Я начал думать, вспоминать. Все мои преступления были в употреблении. Начал читать базовый текст АА. Но там меня пугало слово Бог. Везде один Бог. У меня страх перед ним, что он не примет меня со всеми моими мыслями, делами. Легче не верить, чем верить. Сама вера уже меня обязывала соблюдать правила, а я не хотел жить по правилам. Я сам правила привык придумывать. В реабилитации я стал искать справедливости, но забыл о том, справедлив ли я был к тем, кто от меня пострадал. Чувство вины стало давить. Мне всё чаще напоминали, кто я. На собраниях мне говорили, что выход есть. Надо просто начать с себя. Ходить на собрания. Служить. Помогать другим. Кроме NA к нам в реабилитацию стали приходить АА. Они рассказывали о своем опыте выздоровления. Мне показалось, что выздоравливать в АА легче.
Я решил вынести на собрании NA идею о том, что группа необходима группа АА. Меня поддержали, и раз в неделю я стал вести собрание для алкоголиков. Как-то раз мне на глаза попал номер телефона, написанный на обратной стороне Большой книги. Я позвонил, объяснил ситуацию, сказал где нахожусь. Нам в реабилитацию выслали всю необходимую литературу.
Я набрался смелости попробовать поработать с наставником из АА. Нашёлся человек, готовый помочь мне. Когда мне дали первое задание доказать, что я алкоголик, во мне сразу всё взбунтовалась. «Я ещё кому-то что-то должен доказывать, чтобы работать по АА?» Я долгое время не мог приступить к написанию. А когда писал, начал осознавать то, кто я есть, и во что моя жизнь превратилась.
Моя жизнь приходит в норму. Я ежедневно молюсь. Молюсь за тех, кто мне причиняет вред. Молюсь, когда иду на работу. Благодарю, уходя с работы. Я не знаю, как это работает, но у меня получается сохранять душевный покой. Не знаю, продолжу ли я этот путь после освобождения, но решил: «Пока отбываю наказание, я буду применять ежедневные шаги».
Я знаю, моя жизнь неуправляема, но есть заботливая Высшая Сила. Есть сообщество. Есть наставник. Живу только сегодня. Мне каждый раз охота всё бросить, но говорю себе: «Сделаю это завтра. А сегодня, сейчас допишу, сколько могу».
Архангельск. Освобождаюсь в 2027.