Бабушка топила баню, остервенело терла тряпками по ребристой доске, а потом полоскала все в ледяной речке.

При этом она рассказывала нам с Аленкой, что сейчас-то у нее сплошные удобства и безделье. А вот во времена ее молодости свекровь отправляла ее стирать зимой в прорубь, и от этого руки трескались до крови. Мы ахали и спрашивали бабушку, почему она не утопила в проруби свою свекровь. Бабушка в ответ только смеялась: «Погодите, придет ваша пора, узнаете».
Мы с Аленкой до сих пор ждем, когда эта пора придёт. Полоскание белья в речке было для бабушки забавой. И то правда: уплывет тряпка, которую не очень жалко, бабушка встанет руки в боки - «Етить твою разъетить, плыви-плыви!» Если же быстрое течение вырвет из рук хорошее платье, бабушка, как олимпийская чемпионка по прыжкам с трамплина, сиганет в речку и догонит ускакавшую тряпку профессиональным брассом.
Я до сих пор не понимаю, почему в наших олимпиадах не используют такие простые мотивации, как уплывшая одежда. Вот смотрю и не верю, что эта пловчиха старается что-то догнать. Куда эффективнее было бы пустить впереди предмет туалета, - все золото было бы наше. Бабушка возвращалась с трофеем, а мы прыгали на мостках и хлопали в ладоши, скандируя: «Бабушка! Бабушка!» Бабушка шла переодеваться, наказав нам стеречь ведро с бельем на случай, если река вздумает совершить злостное нападение. А мы тоже хотели, как бабушка. Поэтому брали по тряпке, швыряли в речку и кричали: «Етить твою разъетить!» А потом до темноты ходили с дедушкой вдоль берегов, в поисках зацепившихся за сучья и коряги остатков белья. Сучья и коряги и даже чьи-то мостки, принаряженные в юбки, кофты и предметы нижнего белья украшали речку не хуже венков на Ивана-Купала.
Бабушкины дочери не раз предлагали ей купить современную печку-прачку, но бабушка махала руками: «Да на что она мне, вот еще! что я, в реке не постираю, что ли, чай, не белоручка». Тетушки, видимо, были именно белоручками, так как в их огородах стояли колченогие ржавые современные агрегаты. Когда мы гостили у них, то могли наблюдать, как тети топили печку-прачку, чтобы кипятить белье, которое потом надо постирать руками в корыте и тащить полоскать на реку. При этом тетушки неустанно расхваливали чудеса современной техники и радовались, как им привольно живется: ничего делать не надо, только истопить, прокипятить, постирать и прополоскать. Мы кивали и ждали, когда колченогое чудо современной техники перестанет трещать и кипеть, чтобы поиграть с ним в паровоз.
У моей мамы в квартире не было речки, бани или печки-прачки. У нее была ванна и стиральная машина, самое современное чудо техники, которое громыхало и гудело, как самолет, идущий на посадку, а стирало только на этапе «я постираю, чтобы вы потом могли стирать дальше». В стиральные дни в ванной начинала деятельность мамина лаборатория. Гудела машина, внутри которой катались простыни, шланг от машины висел в ванной, выливая грязную воду, а из крана в машину наливалась вода чистая. Мама постоянно вынимала из машины белье, засовывала новое, а сама продолжала стирать руками в ванной, а постирав, полоскала. И этот цикл повторялся до вечера. При этом она не уставала восхвалять возможности современной техники, рассказывая, как раньше они с бабушкой мучились на речке, а сейчас за нее все делает машина и кран с водой.
У хозяек, стирающих белье в условиях крайнего севера, есть традиция, возможно, уходящая своими корнями в глубокую древность. Ничем иным, как архетипичностью образов сознания, это не объяснить. Настирав простынок и пододеяльников, хозяйки крайнего севера вывешивают их сушиться на балкон, где на морозе вода мгновенно прекращает стекать и застывает красивыми сосульками. А самая мягкая простынка становится жесткой, как лист железа, так что ею вполне можно крыть крыши или использовать в авиастроении. Листья железа висят на балконах неделю, в течение которой происходит множество событий. Первый звонок в дверь. Открываю - на пороге военный держит в руке твердый прямоугольный лист простыни: «На, больше не теряй». Мама бежит: «Минуточку, этот в цветочек, это не наш, у нас монохромный, а это с пятого этажа, туда несите». Перед озадаченным майором захлопывается дверь. Всю неделю раздается звонок в дверь и нам приносят чьи-то простыни и пододеяльники, раза три принесли наш, монохромный. В сочетании с морозом, северные ветра способствуют не только превращению белья в листовое железо, но и усиливают его летательные способности, так что, определенно, авиастроение. Иногда пододеяльник на кого-то падает, и тогда, услышав нецензурную лексику на весь двор, мы высовываемся в форточку и кричим: «Если не монохромный пододеяльник и не простынь в полосочку, то не нааааше». В ответ обычно идут проклятия в адрес полосочек, цветочков, горошков и других определений женского пола в целом. Каждый раз, читая Драгунского, как на кого-то выбросили кашу, и он так расстроился, что привел милицию, мы с мамой сардонически хохочем:
- Ну помилуйте, кашу! Это же не лист железа. Помылся - и пошел.
Папа шутил, что, если бы немцы дошли до севера, то мы просто бросили бы в них пододеяльником. В особо ветреную ночь все простынки, болтающиеся и громыхающие железом на балконах, утром оказываются на земле, машинах и деревьях. А дворник, придя на службу пораньше, спокойно собирает их и складывает аккуратной стопочкой посреди двора наподобие стройматериала. Следующими выбегают хозяйки и начинают делить прямоугольники и растаскивать по домам. То и дело слышится:
- Ой, это не мой, у меня цветочки в левую сторону смотрят.
- Позвольте, это не ваше, это мое, видите, совсем без рисунка.
Дальше листы висят дома еще неделю, оттаивая апрельской капелью и стекая весенними ручьями, радуя слух любого человека на севере в ожидании весны. Завершив цикл жизни сохнущего пододеяльника, белье возвращается в родные стены и ведет жизнь обывателя на кровати.
Когда у нас появилась машина-автомат, мама говорила, что теперь ей совсем делать нечего, а техника завоевывает планету и скоро за нас будут все делать роботы. А когда меня спросили: «У вас машина-автомат или полуавтомат?» Я подумала и ответила: «Наверное, полуавтомат. Нам же приходится самим белье развешивать».
Наталья Пряникова.