"СКВОЗЬ ЗЕРКАЛО и что там УВИДЕЛА АЛИСА, или АЛИСА в ЗАЗЕРКАЛЬЕ". Страница 18. Автор - Льюис Кэрролл. Издание «Приключения Алисы в стране чудес. Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в зазеркалье» . Литературные памятники /Главная редакция физико-математической литературы.М., «Наука», 1978 г. Сказка "СКВОЗЬ ЗЕРКАЛО и что там УВИДЕЛА АЛИСА, или АЛИСА в ЗАЗЕРКАЛЬЕ". Часть 11. Содержание: Глава XII. Так чей же это сон? Глава XIII. Шмель в парике.
Глава XII. ТАК ЧЕЙ ЖЕ ЭТО БЫЛ СОН?
— Ваше Чернейшее Величество зря так громко мурлычет, — сказала Алиса котенку почтительно, но строго и протерла глаза. — Ты меня разбудила, Китти, а мне снился такой чудесный сон! И ты там со мной была — в Зазеркальной стране. Помнишь?
У котят есть одна неприятная привычка (как заметила однажды Алиса); что им ни говори, они в ответ всегда мурлычут. — Вот если бы они мурлыкали вместо «да», а мяукали вместо «нет», тогда с ними можно было бы иметь дело! Но разве можно разговаривать с человеком, когда тебе отвечают всегда одно и то же?
Котенок опять замурлыкал, но что он хотел этим сказать — неизвестно.
А Алиса принялась перебирать шахматные фигурки, лежащие на столе. Наконец, она нашла Черную Королеву, села на коврик у камина и поставила ее перед котенком, чтобы они посмотрели друг на друга. — Признавайся, Китти! — закричала Алиса и с торжеством захлопала в ладоши. — Вот в кого ты превратилась!
(«Но Китти на Королеву и не взглянула, — рассказывала она потом сестре. — Отвернулась в сторону и притворилась, что даже ее и не видит! Правда, вид у нее при этом был несколько виноватый. По-моему, все же Черной Королевой была она!»)
— А ну-ка, выпрямись! — воскликнула с веселым смехом Алиса. — Пока думаешь, что… промурлыкать, делай реверанс! Это экономит время, помнишь? Она схватила Китти на руки и легонько поцеловала. — В честь того, что ты была Черной Королевой!
— Снежинка, милая! — сказала она, поглядывая на Снежинку, которая все так же послушно подвергалась умыванию. — Когда это Дина вас, наконец, отпустит, Ваше Белейшее Величество? Теперь понятно, почему я видела вас такой растрепанной в своем сне! Послушай, Дина! Тебе известно, что ты умываешь Белую Королеву? Ты должна обращаться с ней почтительно, а ты что делаешь?
— Интересно, а Дина в кого превратилась? — продолжала Алиса, устраиваясь поудобнее на коврике и задумчиво глядя на котят. — Признайся, Дина, ты была Шалтаем-Болтаем? По-моему, да… Только подожди, не рассказывай об этом своим друзьям… Я все еще сомневаюсь.
— Кстати, Китти, если ты и вправду была вместе со мной в моем сне, ты, верно, заметила одну вещь… очень приятную для тебя! Я столько слышала стихов, и все про рыб! Завтра утром я устрою тебе настоящий пир! Ты будешь завтракать, а я буду читать тебе про Моржа и Плотника, чтоб ты вообразила, что ешь устриц, милая!
— Послушай, Китти, давай-ка поразмыслим, чей же это был сон! Это вопрос серьезный, милая, так что перестань, пожалуйста, лизать лапу! Тебя ведь умыли сегодня! Понимаешь, Китти, сон этот приснился либо мне, либо Черному Королю. Конечно, он мне снился — но ведь и я ему снилась! Так чей это был сон? Неужели Черного Короля, Китти? Кому же это знать, как не тебе? Ты ведь была его женой, милочка! Ах, Китти, помоги мне решить! Оставь на минуту свою лапу! Но Китти, негодница, принялась за другую лапу, притворяясь, что не слышит Алису.
Как же, по-твоему, чей это был сон?
Ах, какой был яркий день!* (а*) Лодка, солнце, блеск и тень, И везде цвела сирень.
Сестры слушают рассказ, А река уносит нас. Плеск волны, сиянье глаз.
Летний день, увы, далек. Эхо смолкло. Свет поблек. Зимний ветер так жесток.
Но из глубины времен Светлый возникает сон, Легкий выплывает челн.
И опять я сердцем с ней Девочкой ушедших дней, Давней радостью моей.
Если мир подлунный сам Лишь во сне явился нам. Люди, как не верить снам?* (1*).
<стихотворение в пер. Д. Орловской>
* (а*). - /В этом заключительном стихотворении, одном из лучших поэтических произведений Кэрролла, он вспоминает лодочную прогулка с тремя девочками Лидделл, когда он впервые рассказал «Алису в Стране чудес». В нем далеким отзвуком звучат темы зимы и смерти из стихотворного вступления к «Зазеркалью». Это песня Белого Рыцаря, вспоминающего Алису до того, как она отвернулась и побежала вниз по холму, глядя вперед ясными глазами, чтобы перепрыгнуть через последний ручей и стать взрослой женщиной. Стихотворение написано в форме акростиха: из первых букв каждой строки складывается имя — Алиса Плэзнс Лидделл/.
/Из статьи Н. Демуровой «О переводе сказок Кэрролла» (М., «Наука», Главная редакция физико-математической литературы, 1991)В переводе Д. Орловской из первых букв стихотворных строк возникает имя, столь много значившее для Кэрролла. Поставив перед собой нелегкую задачу сохранить форму акростиха, Д. Орловская сознательно пошла на некоторую потерю «информации», вписывая в избранный Кэрроллом метр более, длинные, по сравнению с английскими, русские слова. И все же, несмотря на это, перевод Д. Орловской удивительно верно передает подлинник. Перечитайте его в конце настоящего издания — и перед вами зазвучит кэрролловский прощальный аккорд/.
* (1*). - /Из примечаний к интерактивной образовательной программе «Зазеркалье» (Изд-во «Комтех», 1998 г. - В заключительном стихотворении, написанном в форме акростиха (прочтите имя, составленное первыми буквами строк!) автор вспоминает лодочную прогулку с Алисой Лидделл и двумя ее сестрами, во время которой он впервые рассказал им «Алису в Стране Чудес»/.
Оригинальное стихотворение написано в виде акростиха — первые буквы каждой строчки образуют полное имя — Alice Pleasance Liddell "ОРИГИНАЛ на английском, 1865 г. :
- "A boat beneath a sunny sky, Lingering onward dreamily In an evening of July—
Children three that nestle near, Eager eye and willing ear, Pleased a simple tale to hear—
Long has paled that sunny sky: Echoes fade and memories die. Autumn frosts have slain July.
Still she haunts me, phantomwise, Alice moving under skies Never seen by waking eyes.
Children yet, the tale to hear, Eager eye and willing ear, Lovingly shall nestle near.
In a Wonderland they lie, Dreaming as the days go by, Dreaming as the summers die:
Ever drifting down the stream— Lingering in the golden gleam— Life, what is it but a dream?"
Адаптированный перевод (без упрощения текста оригинала) из серии «Метод обучающего чтения Ильи Франка» («Английский с Льюисом Кэрроллом. Алиса в Зазеркалье» — М.: Школа иностранных языков Ильи Франка, Восточная книга, 2009 г. :
- "Лодка под солнечным небом, Медленно движется вперед, словно во сне Одним июльским вечером,
Трое детей, что прильнули рядом, Горящие глаза и ушки на макушке, Желали услышать простой рассказ.
Давно померкло солнечное небо, Эхо затихло и воспоминания умерли, Осенние морозы убили июль.
По-прежнему она преследует меня, подобно видению, Алиса, идущая под небесами, Никогда больше не увиденная недремлющими очами.
Пока еще дети, чтобы услышать рассказ С горящими глазами и ушками на макушке), Нежно устроятся рядом.
В Стране Чудес они находятся;, Грезя, пока дни проходят, Грезя, пока лето /за летом/, уходит.
Вечно плывя вниз no течению — Медленно двигаясь в золотистых лучах… Что такое жизнь — всего лишь сон?"
ШМЕЛЬ в ПАРИКЕ
…и она совсем уже собралась перепрыгнуть через ручеек, как вдруг услышала глубокий издох, — казалось, кто-то вздыхал в лесу у нее за спиной.
— Кому-то там очень грустно, — подумала Алиса, с тревогой вглядываясь в лес. На земле, облокотись о ствол, съежившись и дрожа, словно от холода, сидело какое-то существо, весьма похожее на дряхлого старичка (только лицом оно больше походило на шмеля).
— Я, по-моему, ему ничем помочь не могу, — решила Алиса и повернулась, чтобы перепрыгнуть через ручеек.
— И все же я спрошу у него, в чем дело, — прибавила она, останавливаясь на самом краю.
И она подошла к Шмелю — без особой, правда, охоты, ибо ей очень хотелось поскорее пройти в Королевы.
— Ох, болят мои старые косточки, болят, — бормотал Шмель.
— Должно быть, это ревматизм, — подумала Алиса, склоняясь над ним.
— Надеюсь, вам не очень больно? — спросила она мягко.
Шмель только пожал плечами и отвернулся. — Ах, господи! — прошептал он.
— Что я могу для вас сделать? — продолжала Алиса. — Вам здесь не холодно?
— И пристает, и болтает! — проговорил недовольно Шмель. — И одно ей, и другое! Господи, что за ребенок!
Алиса обиделась — ей очень хотелось повернуться и уйти, но она подумала: — Может, это он от боли такой сердитый?
И она решила попытаться еще раз. — Разрешите, я помогу вам сесть по другую сторону дерева. Там не так дует.
Шмель взял Алису под руку и, опираясь на нее, перешел на другую сторону; однако, усевшись, он снова сказал: — И пристает, и болтает! Неужели не можешь оставить меня в покое, а?
— Хотите, я вам немного почитаю? — предложила Алиса, подняв газету, лежавшую у ее ног.
— Можешь почитать, если хочешь, — сказал угрюмо Шмель. — Тебе вроде никто не мешает.
Алиса уселась с ним рядом и, развернув на коленях газету, начала: — «Последние новости. Поисковая партия отправилась снова в Кладовую и обнаружила там еще пять кусков сахара, довольно больших и в хорошей сохранности. На обратном пути…»
— А сахарного песку там не было? — прервал Алису Шмель.
Алиса быстро просмотрела страницу. — Нет, — отвечала она. — Насчет сахарного песку ничего не сказано.
— Сахарного песку не нашли! — проворчал Шмель. — Тоже мне поисковая партия!
— «Да обратном пути обнаружили озеро киселя. Берега озера были сине-белыми и походили на фаянс. Во время снятия пробы приключилось несчастье — два члена экспедиции были поглощены…»
— Были что? — спросил сердито Шмель.
— По-гло-ще-ны, — повторила Алиса по слогам.
— Такого слова в английском языке нет! — сказал Шмель.
— Но в газете есть, — возразила робко Алиса.
— Пусть оно там и остается, — сказал раздраженно Шмель и отвернулся. Алиса отложила газету.
— Боюсь, вы неважно себя чувствуете, — сказала она, пытаясь успокоить Шмеля. — Не могу ли я чем-то вам помочь?
— Это все из-за парика, — проговорил Шмель смягчаясь.
— Из-за парика? — переспросила Алиса, радуясь, что настроение у Шмеля улучшается.
— Ты бы тоже сердилась, если б у тебя был такой парик, — продолжал Шмель. — Все только и делают, что разные про него шутки шутят. И пристают. Ну, я и сержусь. А еще охлаждаюсь. И достаю желтый платок. И подвязываю щеку — вот так.
Алиса с жалостью взглянула на него. — Подвязывать щеку надо, если зубы болят, — сказала она. — Очень помогает от зубной боли.
— И от чванства тоже, — подхватил Шмель. Алиса не расслышала.
— Это тоже болезнь, вроде зубной боли? — переспросила она. Шмель на минуту задумался.
— Да н-нет, — сказал он. — Это когда голову держишь высоко… вот так… и шею согнуть не можешь.
— А-а, это когда прострел, — сказала Алиса. Шмель возразил:
— Это что-то новое. В наше время это называли чванством.
— Чванство это совсем не болезнь, — заметила Алиса.
— А вот и нет, — ответил Шмель. — Подожди, пока сама заболеешь — тогда узнаешь. А когда ты ее подхватишь, попробуй, повяжись желтым платком! Это тебя живо исцелит!
С этими словами Шмель развязал платок — и Алиса с удивлением увидала, что на голове у него надет парик. Парик был ярко-желтый, как и платок, и весь встрепанный и запутанный, словно груда водорослей.
— Вы могли бы привести свой парик в порядок, если б у вас был гребешок.
— А-а, так ты, значит, курица, да? — спросил Шмель, вглядываясь в нее с большим интересом. — Гребешок у тебя, говоришь, есть. А яйца ты несешь?
— Нет, это совсем другой гребешок, — поспешила объяснить Алиса. — Им волосы расчесывают — парик у вас, знаете ли, совсем растрепался,
— Я тебе расскажу, как он у меня появился, — сказал Шмель. — В молодости, знаешь, волосы у меня вились.
Тут Алисе пришла в голову забавная мысль. Многие из тех, кого она встречала в этой стране, читали ей стихи, и она решила испытать и Шмеля.
— Не могли бы вы рассказать об этом стихами? — попросила Алиса очень учтиво.
— Я этому не обучен, — отвечал Шмель, — ну, да ладно, попытаюсь… подожди-ка…
Он помолчал, а потом снова начал:
Когда легковерен и молод я был, Я кудри растил, и берег, и любил. Но все говорили: «О, сбрей же их, сбрей, И желтый парик заведи поскорей!»
И я их послушал и так поступил: И кудри обрил, и парик нацепил Но все закричали, взглянув на него: «Признаться, мы ждали совсем не того!»
«Да, — все говорили, — он плохо сидит. Он так не к лицу вам, он так вас простит!» Но, друг мой, как было мне дело спасти? Уж кудри мои не могли отрасти…
И нынче, когда я не молод и сед, И прежних волос на висках моих нет. Мне крикнули: «Полно, безумный старик!» И сдернули мой злополучный парик.
И все же, куда бы ни выглянул я. Кричат: «Грубиян! Простофиля! Свинья!» О, друг мой! К каким я обидам привык, Как я поплатился за желтый парик!
— Я вам очень сочувствую, — сказала Алиса от души. — По-моему, если бы ваш парик сидел лучше, вас бы так не дразнили.
— _Твой-то_ парик сидит прекрасно, — пробормотал Шмель, глядя на Алису с восхищением. — Это потому, что у тебя форма головы подходящая. Правда, челюсти у тебя не очень хороши. Небось, укусить как следует не сможешь?
Алиса расхохоталась, но тут же постаралась сделать вид, что ее одолел кашель. Наконец, ей удалось взять себя в руки, и она серьезно ответила: — Я могу откусить все, что хочу.
— С таким-то ротиком? — настаивал Шмель. — Вот, скажем, во время нападения, смогла бы ты ухватить врага зубами за шиворот?
— Боюсь, что нет, — отвечала Алиса.
— То-то, — сказал Шмель. — Это потому, что челюсти у тебя коротки. Зато макушка у тебя круглая и хорошей формы.
С этими словами он снял собственный парик и протянул лапку к Алисе, словно хотел сделать то же и с нею, — но Алиса отошла подальше, сделав вид, что не понимает намека. И Шмель продолжал свою критику.
— А твои глаза — слишком уж они сдвинуты вперед. Это точно. Одного бы хватило вполне — зачем же два, если они так близко посажены?
Алисе не понравилось, что Шмель ее так разбирает, и, видя, что он совсем оправился и разговорился, она решила, что может спокойно идти дальше.
— Пожалуй, мне нужно идти, — сказала она. — Прощайте.
— Прощай — и спасибо тебе, — отвечал Шмель.
И Алиса снова сбежала вниз по склону, довольная, что задержалась на несколько минут и успокоила бедного старичка.
/Из комментариев к изданию «Алисы» в серии «Литературные памятники», 1978 г. : редакционная коллегия серии «Литературные памятники» выражает сердечную благодарность г-ну Норману Армору-младшему, владельцу рукописи, г-ну Филипу Жаку и г-же Элизабет Кристи, хранителям литературного наследия Ч. Л. Доджсона, давшим нам разрешение на публикацию эпизода «Шмель в парике», а также доктору Эдварду Гилиано (Нью-Йоркский университет), любезно приславшему нам экземпляр текста, опубликованного Обществом Льюиса Кэрролла/.
/ПРИМЕЧАНИЯ Н. М. Демуровой:
- "Эпизод со Шмелем печатается по изд: Lewis Carroll. The Wasp in a Wig. A «Suppressed» Episode of Through the Looking-Glass. With a Preface, Introduction and Notes by M. Gardner. Carroll Studies No. 2. The Lewis Carroll Society of North America. NY, 1977. «The Wasp in a Wig» copyright (c) 1977 by Philip Jaques and Elisabeth Christie, Trustees of the Estate of the late C. L. Dodgson.
По первоначальной мысли Кэрролла, этот эпизод должен был предварить заключительную главу «Зазеркалья», где Алиса наконец становится Королевой; однако, по предложению Тенниела, Кэрролл исключил этот эпизод из окончательного текста (см. с. 143). В оригинале Wasp у Кэрролла — существо мужского рода; при переводе мы сочли нужным сохранить эту особенность персонажа и сделали его Шмелем"/.
Перевод Дмитрия Ермоловича (2017):
Шершень в парике
…и уже собралась его перепрыгнуть, как вдруг откуда-то сзади — скорее всего, из леса — до неё донёсся чей-то тяжкий вздох.
«Кому-то очень плохо», — подумала она и с тревогой оглянулась. На земле, прислонившись к дереву, сидел какой-то глубокий старик— вот только лицом он напоминал скорее шершня, чем человека. Он съёжился и дрожал, будто от лютого холода.
«Вряд ли ему будет от меня какой-то прок, — решила Алиса. Повернувшись обратно, она приблизилась к ручью, но на самом краешке берега передумала. — Нет, пойду хотя бы спрошу его, в чём дело. А то перепрыгну, и всё изменится, а я уже не смогу ему помочь».
И она пошла назад, хотя и с неохотой, потому что ей не терпелось поскорее стать Королевой.
— Ах, косточки мои, старые мои косточки! — запричитал Шершень, когда Алиса подошла ближе.
«Наверное, у него ревматизм», — подумала Алиса и, склонившись к нему, участливо спросила:
— Надеюсь, вам не очень больно?
Шершень только передёрнул плечами и отвернулся.
— Ах я несчастный! — сказал он себе под нос.
— Вам чем-нибудь помочь? — продолжала Алиса. — Не холодно ли вам тут?
— Ну, сколько можно! — раздражённо ответил Шершень.— Охи да ахи! В жизни не встречал подобного ребёнка!
Алису этот ответ обидел, и она уже готова была оставить его и пойти своей дорогой, но подумала: «Может, это он от боли так злится?» И попробовала ещё раз:
— Позвольте, я усажу вас с другой стороны? Там меньше дует.
Шершень взял Алису под руку и с её помощью перешёл к другой стороне дерева, но, усевшись снова, заворчал, как и прежде:
— Охи да ахи! Неужели нельзя оставить меня в покое?
— Хотите, я вам почитаю? — спросила Алиса и взяла в руки газету, лежавшую у его ног.
— Читай, если угодно! — недовольно ответил Шершень.— Никто тебе, по-моему, не мешает.
Алиса села рядом с ним, развернула газету и, положив её на колени, начала:
— «Последние известия. Разведочная партия совершила очередную вылазку в буфетную комнату и обнаружила там ещё пять крупных кусков белого сахара в отличном состоянии. На обратном пути…»
— А жёлтого сахара не нашли? — перебил Шершень.
Алиса быстро пробежала заметку глазами и сказала:
— Нет, про жёлтый сахар ничего не сказано.
— Надо же, не нашли жёлтого! — заворчал Шершень. — Тоже мне, разведчики!
Алиса продолжила чтение:
— «На обратном пути партия обнаружила озеро патоки. У озера были бело-голубые берега, фарфоровые на вид. При опробовании патоки произошёл несчастный случай, а именноутонутие двух членов партии…»
— А именно что? — сурово переспросил Шершень.
— У-то-ну-ти-е, — по слогам повторила Алиса.
— Такого слова не существует!
— Но так в газете написано, — робко возразила Алиса.
— По-моему, вы плохо себя чувствуете, — сказала она примирительно. — Может, я могу вам чем-то помочь?
— Это всё из-за парика, — смягчился Шершень.
— Из-за парика? — переспросила Алиса, радуясь, что Шершень успокаивается.
— Ты б тоже злилась, если б носила такой парик, как я,— продолжал он. — Все надо мной насмехаются, пристают. И тогда я злюсь. И мёрзну. И сажусь под дерево. И достаю жёлтый платочек. И подвязываю щёку — вот как сейчас.
Алиса поглядела на него с жалостью:
— Щёку подвязывают при зубной боли.
— А ещё это хорошо помогает от спеси.
Алиса не расслышала последнее слово:
— Это какой-то вид зубной боли?
Шершень задумался.
— Да нет, — сказал он. — Это когда задираешь голову — вот так, — и шея при этом не гнётся.
— А, это вы про окостенелость?
— Не знаю, может, нынче это так называют. В моё время говорили: спесь.
— Но спесь — это вовсе не болезнь, — заметила Алиса.
— Именно что болезнь, — сказал Шершень. — Погоди, вот подхватишь её сама, так поймёшь. А если уж заболеешь, попробуй подвязать щёку жёлтым платком — как рукой снимет!
С этими словами он развязал платок, и Алиса с большим удивлением стала разглядывать его парик — такой же, как и платок, ярко-жёлтый. Он был так спутан и скомкан, что напоминал кучку водорослей.
— Был бы у вас гребешок, — сказала Алиса, — ваш парик можно было бы привести в какой-то порядок.
— А ты что, курочка, что ли? — спросил Шершень, глядя
на неё с любопытством. — Гребешок носишь? Но, небось, поменьше, чем у петуха?
— Нет-нет, я совсем про другой гребешок, — поспешила объяснить Алиса. — Про тот, которым волосы расчёсывают: у вас парик очень спутанный.
— Могу рассказать, как он у меня появился. Знаешь, в детстве я имел заросли кудрей…
Тут Алисе пришла в голову забавная мысль. Почти все, с кем она встречалась, читали ей стихи, и она решила проверить, сумеет ли и Шершень что-то продекламировать.
— А вы не против рассказать это стихами? — очень вежливо спросила она.
— Мне это как-то непривычно, — ответил Шершень, — нуда ладно, попробую; погоди минутку.
На несколько секунд он замолчал, а потом начал:
Имел я в детстве заросли кудрей, Что обрамляли мой точёный лик. Как вдруг мне повелели: «Кудри сбрей, И ярко-жёлтый надевай парик!»
Последовал я этому совету, За мной следили и вели учёт, Потом сказали: «Нет, эффекта нету — Такого, на который был расчёт».
Сказали мне, что дело не сложилось: Сидит парик, как на свинье седло. Но как же быть, скажите мне на милость? Не отрастают кудри, как назло.
И вот теперь я стар и лысоват, Те волосы, что были, поседели. С меня парик сдирают, говорят: «Как эту дрянь ты носишь, в самом деле?»
Везде меня третируют, ругая; «Свинья!» — летит вдогонку злобный крик. И всё из-за того лишь, дорогая, Что ярко-жёлтый я ношу парик.
— Очень вам сочувствую! — искренне сказала Алиса. — По-моему, если бы ваш парик сидел чуть лучше, вас бы так не дразнили.
— Твой-то парик сидит прекрасно, — пробормотал Шершень, с восхищением разглядывая Алису. — Это потому что у тебя голова удобной формы. А вот челюсти подкачали: ты, небось, и кусать-то как следует не можешь?
Алиса едва не рассмеялась, но, спохватившись, сделала вид, что закашлялась. Наконец она успокоилась и сказала с серьёзным видом:
— Я могу кусать всё что угодно.
— Но не таким же малюсеньким ротиком! — стоял на своём Шершень. — Вот если ты подерёшься, например, сможешь ухватить противника зубами за загривок?
— Вряд ли, — призналась Алиса.
— То-то и оно! Челюсти у тебя коротковаты! Зато макушка симпатичная, круглая.
С этими словами Шершень стянул с себя парик и протянул к Алисе лапку с коготком, словно хотел снять парик и с неё, но она отстранилась и сделала вид, что не понимает его намерения. Шершень продолжил критику:
— Теперь глаза. Они у тебя чересчур сдвинуты вперёд, это факт. Да и сидят так близко, что и в толк не взять, зачем их два: и одного хватило бы …
Алисе было неприятно выслушать столько замечаний о своей личности, и, поскольку Шершень уже воспрял духом и разболтался, она решила, что может спокойно его оставить.
— Пожалуй, мне пора, — сказала она. — Всего хорошего!
— Всего хорошего, и спасибо тебе, — сказал Шершень. Алиса вновь сбежала по склону холма, довольная, что не пожалела нескольких минут и задержалась, чтобы утешить несчастное создание.
СКАЗКИ для ДЕТЕЙ и ВЗРОСЛЫХ.
"ПРИКЛЮЧЕНИЯ АЛИСЫ в СТРАНЕ ЧУДЕС".
"СКВОЗЬ ЗЕРКАЛО и что там УВИДЕЛА АЛИСА,
или АЛИСА в ЗАЗЕРКАЛЬЕ". Страница 18.
Автор - Льюис Кэрролл.
Издание «Приключения Алисы в стране чудес.
Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в зазеркалье» .
Литературные памятники /Главная редакция физико-математической литературы.М., «Наука», 1978 г.
Сказка "СКВОЗЬ ЗЕРКАЛО и что там УВИДЕЛА АЛИСА,
или АЛИСА в ЗАЗЕРКАЛЬЕ". Часть 11.
Содержание:
Глава XII. Так чей же это сон?
Глава XIII. Шмель в парике.
— Ваше Чернейшее Величество зря так громко мурлычет, — сказала Алиса котенку почтительно, но строго и протерла глаза. — Ты меня разбудила, Китти, а мне снился такой чудесный сон! И ты там со мной была — в Зазеркальной стране. Помнишь?
У котят есть одна неприятная привычка (как заметила однажды Алиса); что им ни говори, они в ответ всегда мурлычут.
— Вот если бы они мурлыкали вместо «да», а мяукали вместо «нет», тогда с ними можно было бы иметь дело! Но разве можно разговаривать с человеком, когда тебе отвечают всегда одно и то же?
Котенок опять замурлыкал, но что он хотел этим сказать — неизвестно.
А Алиса принялась перебирать шахматные фигурки, лежащие на столе. Наконец, она нашла Черную Королеву, села на коврик у камина и поставила ее перед котенком, чтобы они посмотрели друг на друга.
— Признавайся, Китти! — закричала Алиса и с торжеством захлопала в ладоши. — Вот в кого ты превратилась!
(«Но Китти на Королеву и не взглянула, — рассказывала она потом сестре. — Отвернулась в сторону и притворилась, что даже ее и не видит! Правда, вид у нее при этом был несколько виноватый. По-моему, все же Черной Королевой была она!»)
— А ну-ка, выпрямись! — воскликнула с веселым смехом Алиса. — Пока думаешь, что… промурлыкать, делай реверанс! Это экономит время, помнишь?
Она схватила Китти на руки и легонько поцеловала.
— В честь того, что ты была Черной Королевой!
— Снежинка, милая! — сказала она, поглядывая на Снежинку, которая все так же послушно подвергалась умыванию. — Когда это Дина вас, наконец, отпустит, Ваше Белейшее Величество? Теперь понятно, почему я видела вас такой растрепанной в своем сне! Послушай, Дина! Тебе известно, что ты умываешь Белую Королеву? Ты должна обращаться с ней почтительно, а ты что делаешь?
— Интересно, а Дина в кого превратилась? — продолжала Алиса, устраиваясь поудобнее на коврике и задумчиво глядя на котят. — Признайся, Дина, ты была Шалтаем-Болтаем? По-моему, да… Только подожди, не рассказывай об этом своим друзьям… Я все еще сомневаюсь.
— Кстати, Китти, если ты и вправду была вместе со мной в моем сне, ты, верно, заметила одну вещь… очень приятную для тебя! Я столько слышала стихов, и все про рыб! Завтра утром я устрою тебе настоящий пир! Ты будешь завтракать, а я буду читать тебе про Моржа и Плотника, чтоб ты вообразила, что ешь устриц, милая!
— Послушай, Китти, давай-ка поразмыслим, чей же это был сон! Это вопрос серьезный, милая, так что перестань, пожалуйста, лизать лапу! Тебя ведь умыли сегодня! Понимаешь, Китти, сон этот приснился либо мне, либо Черному Королю. Конечно, он мне снился — но ведь и я ему снилась! Так чей это был сон? Неужели Черного Короля, Китти? Кому же это знать, как не тебе? Ты ведь была его женой, милочка! Ах, Китти, помоги мне решить! Оставь на минуту свою лапу!
Но Китти, негодница, принялась за другую лапу, притворяясь, что не слышит Алису.
Как же, по-твоему, чей это был сон?
Ах, какой был яркий день!* (а*)
Лодка, солнце, блеск и тень,
И везде цвела сирень.
Сестры слушают рассказ,
А река уносит нас.
Плеск волны, сиянье глаз.
Летний день, увы, далек.
Эхо смолкло. Свет поблек.
Зимний ветер так жесток.
Но из глубины времен
Светлый возникает сон,
Легкий выплывает челн.
И опять я сердцем с ней
Девочкой ушедших дней,
Давней радостью моей.
Если мир подлунный сам
Лишь во сне явился нам.
Люди, как не верить снам?* (1*).
<стихотворение в пер. Д. Орловской>
* (а*). - /В этом заключительном стихотворении, одном из лучших поэтических произведений Кэрролла, он вспоминает лодочную прогулка с тремя девочками Лидделл, когда он впервые рассказал «Алису в Стране чудес». В нем далеким отзвуком звучат темы зимы и смерти из стихотворного вступления к «Зазеркалью». Это песня Белого Рыцаря, вспоминающего Алису до того, как она отвернулась и побежала вниз по холму, глядя вперед ясными глазами, чтобы перепрыгнуть через последний ручей и стать взрослой женщиной. Стихотворение написано в форме акростиха: из первых букв каждой строки складывается имя — Алиса Плэзнс Лидделл/.
/Из статьи Н. Демуровой «О переводе сказок Кэрролла»
(М., «Наука», Главная редакция физико-математической литературы, 1991)В переводе Д. Орловской из первых букв стихотворных строк возникает имя, столь много значившее для Кэрролла. Поставив перед собой нелегкую задачу сохранить форму акростиха, Д. Орловская сознательно пошла на некоторую потерю «информации», вписывая в избранный Кэрроллом метр более, длинные, по сравнению с английскими, русские слова. И все же, несмотря на это, перевод Д. Орловской удивительно верно передает подлинник. Перечитайте его в конце настоящего издания — и перед вами зазвучит кэрролловский прощальный аккорд/.
* (1*). - /Из примечаний к интерактивной образовательной программе «Зазеркалье» (Изд-во «Комтех», 1998 г. - В заключительном стихотворении, написанном в форме акростиха (прочтите имя, составленное первыми буквами строк!) автор вспоминает лодочную прогулку с Алисой Лидделл и двумя ее сестрами, во время которой он впервые рассказал им «Алису в Стране Чудес»/.
Оригинальное стихотворение написано в виде акростиха — первые буквы каждой строчки образуют полное имя — Alice Pleasance Liddell "ОРИГИНАЛ на английском, 1865 г. :
- "A boat beneath a sunny sky,
Lingering onward dreamily
In an evening of July—
Children three that nestle near,
Eager eye and willing ear,
Pleased a simple tale to hear—
Long has paled that sunny sky:
Echoes fade and memories die.
Autumn frosts have slain July.
Still she haunts me, phantomwise,
Alice moving under skies
Never seen by waking eyes.
Children yet, the tale to hear,
Eager eye and willing ear,
Lovingly shall nestle near.
In a Wonderland they lie,
Dreaming as the days go by,
Dreaming as the summers die:
Ever drifting down the stream—
Lingering in the golden gleam—
Life, what is it but a dream?"
Адаптированный перевод (без упрощения текста оригинала)
из серии «Метод обучающего чтения Ильи Франка»
(«Английский с Льюисом Кэрроллом. Алиса в Зазеркалье» —
М.: Школа иностранных языков Ильи Франка, Восточная книга, 2009 г. :
- "Лодка под солнечным небом,
Медленно движется вперед, словно во сне
Одним июльским вечером,
Трое детей, что прильнули рядом,
Горящие глаза и ушки на макушке,
Желали услышать простой рассказ.
Давно померкло солнечное небо,
Эхо затихло и воспоминания умерли,
Осенние морозы убили июль.
По-прежнему она преследует меня, подобно видению,
Алиса, идущая под небесами,
Никогда больше не увиденная недремлющими очами.
Пока еще дети, чтобы услышать рассказ
С горящими глазами и ушками на макушке),
Нежно устроятся рядом.
В Стране Чудес они находятся;,
Грезя, пока дни проходят,
Грезя, пока лето /за летом/, уходит.
Вечно плывя вниз no течению —
Медленно двигаясь в золотистых лучах…
Что такое жизнь — всего лишь сон?"
ШМЕЛЬ в ПАРИКЕ
…и она совсем уже собралась перепрыгнуть через ручеек, как вдруг услышала глубокий издох, — казалось, кто-то вздыхал в лесу у нее за спиной.
— Кому-то там очень грустно, — подумала Алиса, с тревогой вглядываясь в лес. На земле, облокотись о ствол, съежившись и дрожа, словно от холода, сидело какое-то существо, весьма похожее на дряхлого старичка (только лицом оно больше походило на шмеля).
— Я, по-моему, ему ничем помочь не могу, — решила Алиса и повернулась, чтобы перепрыгнуть через ручеек.
— И все же я спрошу у него, в чем дело, — прибавила она, останавливаясь на самом краю.
И она подошла к Шмелю — без особой, правда, охоты, ибо ей очень хотелось поскорее пройти в Королевы.
— Ох, болят мои старые косточки, болят, — бормотал Шмель.
— Должно быть, это ревматизм, — подумала Алиса, склоняясь над ним.
— Надеюсь, вам не очень больно? — спросила она мягко.
Шмель только пожал плечами и отвернулся.
— Ах, господи! — прошептал он.
— Что я могу для вас сделать? — продолжала Алиса. — Вам здесь не холодно?
— И пристает, и болтает! — проговорил недовольно Шмель. — И одно ей, и другое! Господи, что за ребенок!
Алиса обиделась — ей очень хотелось повернуться и уйти, но она подумала:
— Может, это он от боли такой сердитый?
И она решила попытаться еще раз.
— Разрешите, я помогу вам сесть по другую сторону дерева. Там не так дует.
Шмель взял Алису под руку и, опираясь на нее, перешел на другую сторону; однако, усевшись, он снова сказал:
— И пристает, и болтает! Неужели не можешь оставить меня в покое, а?
— Хотите, я вам немного почитаю? — предложила Алиса, подняв газету, лежавшую у ее ног.
— Можешь почитать, если хочешь, — сказал угрюмо Шмель. — Тебе вроде никто не мешает.
Алиса уселась с ним рядом и, развернув на коленях газету, начала:
— «Последние новости. Поисковая партия отправилась снова в Кладовую и обнаружила там еще пять кусков сахара, довольно больших и в хорошей сохранности. На обратном пути…»
— А сахарного песку там не было? — прервал Алису Шмель.
Алиса быстро просмотрела страницу.
— Нет, — отвечала она. — Насчет сахарного песку ничего не сказано.
— Сахарного песку не нашли! — проворчал Шмель. — Тоже мне поисковая партия!
— «Да обратном пути обнаружили озеро киселя. Берега озера были сине-белыми и походили на фаянс. Во время снятия пробы приключилось несчастье — два члена экспедиции были поглощены…»
— Были что? — спросил сердито Шмель.
— По-гло-ще-ны, — повторила Алиса по слогам.
— Такого слова в английском языке нет! — сказал Шмель.
— Но в газете есть, — возразила робко Алиса.
— Пусть оно там и остается, — сказал раздраженно Шмель и отвернулся. Алиса отложила газету.
— Боюсь, вы неважно себя чувствуете, — сказала она, пытаясь успокоить Шмеля. — Не могу ли я чем-то вам помочь?
— Это все из-за парика, — проговорил Шмель смягчаясь.
— Из-за парика? — переспросила Алиса, радуясь, что настроение у Шмеля улучшается.
— Ты бы тоже сердилась, если б у тебя был такой парик, — продолжал Шмель. — Все только и делают, что разные про него шутки шутят. И пристают. Ну, я и сержусь. А еще охлаждаюсь. И достаю желтый платок. И подвязываю щеку — вот так.
Алиса с жалостью взглянула на него.
— Подвязывать щеку надо, если зубы болят, — сказала она. — Очень помогает от зубной боли.
— И от чванства тоже, — подхватил Шмель. Алиса не расслышала.
— Это тоже болезнь, вроде зубной боли? — переспросила она. Шмель на минуту задумался.
— Да н-нет, — сказал он. — Это когда голову держишь высоко… вот так… и шею согнуть не можешь.
— А-а, это когда прострел, — сказала Алиса. Шмель возразил:
— Это что-то новое. В наше время это называли чванством.
— Чванство это совсем не болезнь, — заметила Алиса.
— А вот и нет, — ответил Шмель. — Подожди, пока сама заболеешь — тогда узнаешь. А когда ты ее подхватишь, попробуй, повяжись желтым платком! Это тебя живо исцелит!
С этими словами Шмель развязал платок — и Алиса с удивлением увидала, что на голове у него надет парик. Парик был ярко-желтый, как и платок, и весь встрепанный и запутанный, словно груда водорослей.
— Вы могли бы привести свой парик в порядок, если б у вас был гребешок.
— А-а, так ты, значит, курица, да? — спросил Шмель, вглядываясь в нее с большим интересом. — Гребешок у тебя, говоришь, есть. А яйца ты несешь?
— Нет, это совсем другой гребешок, — поспешила объяснить Алиса. — Им волосы расчесывают — парик у вас, знаете ли, совсем растрепался,
— Я тебе расскажу, как он у меня появился, — сказал Шмель. — В молодости, знаешь, волосы у меня вились.
Тут Алисе пришла в голову забавная мысль. Многие из тех, кого она встречала в этой стране, читали ей стихи, и она решила испытать и Шмеля.
— Не могли бы вы рассказать об этом стихами? — попросила Алиса очень учтиво.
— Я этому не обучен, — отвечал Шмель, — ну, да ладно, попытаюсь… подожди-ка…
Он помолчал, а потом снова начал:
Когда легковерен и молод я был,
Я кудри растил, и берег, и любил.
Но все говорили: «О, сбрей же их, сбрей,
И желтый парик заведи поскорей!»
И я их послушал и так поступил:
И кудри обрил, и парик нацепил
Но все закричали, взглянув на него:
«Признаться, мы ждали совсем не того!»
«Да, — все говорили, — он плохо сидит.
Он так не к лицу вам, он так вас простит!»
Но, друг мой, как было мне дело спасти?
Уж кудри мои не могли отрасти…
И нынче, когда я не молод и сед,
И прежних волос на висках моих нет.
Мне крикнули: «Полно, безумный старик!»
И сдернули мой злополучный парик.
И все же, куда бы ни выглянул я.
Кричат: «Грубиян! Простофиля! Свинья!»
О, друг мой! К каким я обидам привык,
Как я поплатился за желтый парик!
— Я вам очень сочувствую, — сказала Алиса от души. — По-моему, если бы ваш парик сидел лучше, вас бы так не дразнили.
— _Твой-то_ парик сидит прекрасно, — пробормотал Шмель, глядя на Алису с восхищением. — Это потому, что у тебя форма головы подходящая. Правда, челюсти у тебя не очень хороши. Небось, укусить как следует не сможешь?
Алиса расхохоталась, но тут же постаралась сделать вид, что ее одолел кашель. Наконец, ей удалось взять себя в руки, и она серьезно ответила:
— Я могу откусить все, что хочу.
— С таким-то ротиком? — настаивал Шмель. — Вот, скажем, во время нападения, смогла бы ты ухватить врага зубами за шиворот?
— Боюсь, что нет, — отвечала Алиса.
— То-то, — сказал Шмель. — Это потому, что челюсти у тебя коротки. Зато макушка у тебя круглая и хорошей формы.
С этими словами он снял собственный парик и протянул лапку к Алисе, словно хотел сделать то же и с нею, — но Алиса отошла подальше, сделав вид, что не понимает намека. И Шмель продолжал свою критику.
— А твои глаза — слишком уж они сдвинуты вперед. Это точно. Одного бы хватило вполне — зачем же два, если они так близко посажены?
Алисе не понравилось, что Шмель ее так разбирает, и, видя, что он совсем оправился и разговорился, она решила, что может спокойно идти дальше.
— Пожалуй, мне нужно идти, — сказала она. — Прощайте.
— Прощай — и спасибо тебе, — отвечал Шмель.
И Алиса снова сбежала вниз по склону, довольная, что задержалась на несколько минут и успокоила бедного старичка.
/Из комментариев к изданию «Алисы» в серии «Литературные памятники», 1978 г. : редакционная коллегия серии «Литературные памятники» выражает сердечную благодарность г-ну Норману Армору-младшему, владельцу рукописи, г-ну Филипу Жаку и г-же Элизабет Кристи, хранителям литературного наследия Ч. Л. Доджсона, давшим нам разрешение на публикацию эпизода «Шмель в парике», а также доктору Эдварду Гилиано (Нью-Йоркский университет), любезно приславшему нам экземпляр текста, опубликованного Обществом Льюиса Кэрролла/.
/ПРИМЕЧАНИЯ Н. М. Демуровой:
- "Эпизод со Шмелем печатается по изд: Lewis Carroll. The Wasp in a Wig. A «Suppressed» Episode of Through the Looking-Glass. With a Preface, Introduction and Notes by M. Gardner. Carroll Studies No. 2. The Lewis Carroll Society of North America. NY, 1977. «The Wasp in a Wig» copyright (c) 1977 by Philip Jaques and Elisabeth Christie, Trustees of the Estate of the late C. L. Dodgson.
По первоначальной мысли Кэрролла, этот эпизод должен был предварить заключительную главу «Зазеркалья», где Алиса наконец становится Королевой; однако, по предложению Тенниела, Кэрролл исключил этот эпизод из окончательного текста (см. с. 143). В оригинале Wasp у Кэрролла — существо мужского рода; при переводе мы сочли нужным сохранить эту особенность персонажа и сделали его Шмелем"/.
Перевод Дмитрия Ермоловича (2017):
Шершень в парике
…и уже собралась его перепрыгнуть, как вдруг откуда-то сзади — скорее всего, из леса — до неё донёсся чей-то тяжкий вздох.
«Кому-то очень плохо», — подумала она и с тревогой оглянулась. На земле, прислонившись к дереву, сидел какой-то глубокий старик— вот только лицом он напоминал скорее шершня, чем человека. Он съёжился и дрожал, будто от лютого холода.
«Вряд ли ему будет от меня какой-то прок, — решила Алиса. Повернувшись обратно, она приблизилась к ручью, но на самом краешке берега передумала. — Нет, пойду хотя бы спрошу его, в чём дело. А то перепрыгну, и всё изменится, а я уже не смогу ему помочь».
И она пошла назад, хотя и с неохотой, потому что ей не терпелось поскорее стать Королевой.
— Ах, косточки мои, старые мои косточки! — запричитал Шершень, когда Алиса подошла ближе.
«Наверное, у него ревматизм», — подумала Алиса и, склонившись к нему, участливо спросила:
— Надеюсь, вам не очень больно?
Шершень только передёрнул плечами и отвернулся.
— Ах я несчастный! — сказал он себе под нос.
— Вам чем-нибудь помочь? — продолжала Алиса. — Не холодно ли вам тут?
— Ну, сколько можно! — раздражённо ответил Шершень.— Охи да ахи! В жизни не встречал подобного ребёнка!
Алису этот ответ обидел, и она уже готова была оставить его и пойти своей дорогой, но подумала: «Может, это он от боли так злится?» И попробовала ещё раз:
— Позвольте, я усажу вас с другой стороны? Там меньше дует.
Шершень взял Алису под руку и с её помощью перешёл к другой стороне дерева, но, усевшись снова, заворчал, как и прежде:
— Охи да ахи! Неужели нельзя оставить меня в покое?
— Хотите, я вам почитаю? — спросила Алиса и взяла в руки газету, лежавшую у его ног.
— Читай, если угодно! — недовольно ответил Шершень.— Никто тебе, по-моему, не мешает.
Алиса села рядом с ним, развернула газету и, положив её на колени, начала:
— «Последние известия. Разведочная партия совершила очередную вылазку в буфетную комнату и обнаружила там ещё пять крупных кусков белого сахара в отличном состоянии. На обратном пути…»
— А жёлтого сахара не нашли? — перебил Шершень.
Алиса быстро пробежала заметку глазами и сказала:
— Нет, про жёлтый сахар ничего не сказано.
— Надо же, не нашли жёлтого! — заворчал Шершень. — Тоже мне, разведчики!
Алиса продолжила чтение:
— «На обратном пути партия обнаружила озеро патоки. У озера были бело-голубые берега, фарфоровые на вид. При опробовании патоки произошёл несчастный случай, а именноутонутие двух членов партии…»
— А именно что? — сурово переспросил Шершень.
— У-то-ну-ти-е, — по слогам повторила Алиса.
— Такого слова не существует!
— Но так в газете написано, — робко возразила Алиса.
— Хватит! — отрезал Шершень и нервно отвернулся. Алиса отложила газету.
— По-моему, вы плохо себя чувствуете, — сказала она примирительно. — Может, я могу вам чем-то помочь?
— Это всё из-за парика, — смягчился Шершень.
— Из-за парика? — переспросила Алиса, радуясь, что Шершень успокаивается.
— Ты б тоже злилась, если б носила такой парик, как я,— продолжал он. — Все надо мной насмехаются, пристают. И тогда я злюсь. И мёрзну. И сажусь под дерево. И достаю жёлтый платочек. И подвязываю щёку — вот как сейчас.
Алиса поглядела на него с жалостью:
— Щёку подвязывают при зубной боли.
— А ещё это хорошо помогает от спеси.
Алиса не расслышала последнее слово:
— Это какой-то вид зубной боли?
Шершень задумался.
— Да нет, — сказал он. — Это когда задираешь голову — вот так, — и шея при этом не гнётся.
— А, это вы про окостенелость?
— Не знаю, может, нынче это так называют. В моё время говорили: спесь.
— Но спесь — это вовсе не болезнь, — заметила Алиса.
— Именно что болезнь, — сказал Шершень. — Погоди, вот подхватишь её сама, так поймёшь. А если уж заболеешь, попробуй подвязать щёку жёлтым платком — как рукой снимет!
С этими словами он развязал платок, и Алиса с большим удивлением стала разглядывать его парик — такой же, как и платок, ярко-жёлтый. Он был так спутан и скомкан, что напоминал кучку водорослей.
— Был бы у вас гребешок, — сказала Алиса, — ваш парик можно было бы привести в какой-то порядок.
— А ты что, курочка, что ли? — спросил Шершень, глядя
на неё с любопытством. — Гребешок носишь? Но, небось, поменьше, чем у петуха?
— Нет-нет, я совсем про другой гребешок, — поспешила объяснить Алиса. — Про тот, которым волосы расчёсывают: у вас парик очень спутанный.
— Могу рассказать, как он у меня появился. Знаешь, в детстве я имел заросли кудрей…
Тут Алисе пришла в голову забавная мысль. Почти все, с кем она встречалась, читали ей стихи, и она решила проверить, сумеет ли и Шершень что-то продекламировать.
— А вы не против рассказать это стихами? — очень вежливо спросила она.
— Мне это как-то непривычно, — ответил Шершень, — нуда ладно, попробую; погоди минутку.
На несколько секунд он замолчал, а потом начал:
Имел я в детстве заросли кудрей,
Что обрамляли мой точёный лик.
Как вдруг мне повелели: «Кудри сбрей,
И ярко-жёлтый надевай парик!»
Последовал я этому совету,
За мной следили и вели учёт,
Потом сказали: «Нет, эффекта нету —
Такого, на который был расчёт».
Сказали мне, что дело не сложилось:
Сидит парик, как на свинье седло.
Но как же быть, скажите мне на милость?
Не отрастают кудри, как назло.
И вот теперь я стар и лысоват,
Те волосы, что были, поседели.
С меня парик сдирают, говорят:
«Как эту дрянь ты носишь, в самом деле?»
Везде меня третируют, ругая;
«Свинья!» — летит вдогонку злобный крик.
И всё из-за того лишь, дорогая,
Что ярко-жёлтый я ношу парик.
— Очень вам сочувствую! — искренне сказала Алиса. — По-моему, если бы ваш парик сидел чуть лучше, вас бы так не дразнили.
— Твой-то парик сидит прекрасно, — пробормотал Шершень, с восхищением разглядывая Алису. — Это потому что у тебя голова удобной формы. А вот челюсти подкачали: ты, небось, и кусать-то как следует не можешь?
Алиса едва не рассмеялась, но, спохватившись, сделала вид, что закашлялась. Наконец она успокоилась и сказала с серьёзным видом:
— Я могу кусать всё что угодно.
— Но не таким же малюсеньким ротиком! — стоял на своём Шершень. — Вот если ты подерёшься, например, сможешь ухватить противника зубами за загривок?
— Вряд ли, — призналась Алиса.
— То-то и оно! Челюсти у тебя коротковаты! Зато макушка симпатичная, круглая.
С этими словами Шершень стянул с себя парик и протянул к Алисе лапку с коготком, словно хотел снять парик и с неё, но она отстранилась и сделала вид, что не понимает его намерения. Шершень продолжил критику:
— Теперь глаза. Они у тебя чересчур сдвинуты вперёд, это факт. Да и сидят так близко, что и в толк не взять, зачем их два: и одного хватило бы …
Алисе было неприятно выслушать столько замечаний о своей личности, и, поскольку Шершень уже воспрял духом и разболтался, она решила, что может спокойно его оставить.
— Пожалуй, мне пора, — сказала она. — Всего хорошего!
— Всего хорошего, и спасибо тебе, — сказал Шершень. Алиса вновь сбежала по склону холма, довольная, что не пожалела нескольких минут и задержалась, чтобы утешить несчастное создание.