Сколько себя помню – каждое лето проводил в деревне, по мере сил помогая бабуле управляться с хозяйством.

Интернета в те далекие времена еще не придумали, поэтому свободное время проводил или на рыбалке, или в лесу, или в компании сверстников. Наша диверсионно – разведывательная группа занималась… Проще сказать, чем мы только не занимались, за что периодически отгребали свежей березовой каши.
Но даже наказания не могли затушить пионерские огни, полыхавшие в детских задницах. Классное было время. Веселое и беззаботное. В 1983 году, после окончания четвертого класса, когда я стоял на пороге одиннадцатилетия, друзья предложили немного подзаработать в совхозе на полевых работах. Называлось это «выходить на наряд». С утра бригадир (Виктор) занимался распределением фронта работ среди взрослых, а затем подходил к нам. Если что-то было, то в сопровождении старшего наша команда отправлялась выполнять посильные задания. Первые два дня прорывали горох, выдергивая кормовой, выделявшийся среди белого ковра пищевого фиолетовыми лепестками, затем заготавливали черенки для лопат и вил.
ВОДИТЕЛЬ КОБЫЛЫ
На пятый день, убедившись, что ваш покорный слуга к делу относится серьезно, бригадир торжественно объявил о повышении: мне было доверено перевозить мешки с комбикормом от склада до фермы. — Ты с конем умеешь обращаться? – уточнил Виктор.
— Конечно, — преданно глядя в глаза, соврал я. О том, что мой опыт ограничивался детской лошадью-каталкой, решил особо не распространяться. Да ладно, все будет хорошо, справлюсь. С этими мыслями я и дотопал до фермы. Там уже томилась в ожидании задумчивая рыжая кобыла Фрося, которая со вселенским пофигизмом наблюдала за парой мух, совокуплявшихся на оглобле в позе растерянного астронавта.
— Она спокойная, не бойся, — подбодрил зоотехник (Сергей), — только не гони. Спасибо за напутствие, а я-то думал сразу с места в карьер, чтобы пролететь до склада с гиканьем и свистом. Наверное, об этом очень красноречиво свидетельствовали мои выпученные от страха глаза и трясущиеся руки. — Понятно, — вздохнул Сергей, — ладно, малой, смотри. Следующие двадцать минут были посвящены основам: как управлять лошадью, как надеть узду и замечаниям по поводу того, что «если облажаешься, расскажу бригадиру».
— А теперь езжай, — добродушно кивнул зоотехник и закурил.
— Но, — пискнул я. Вот это да, кобыла оторвалась от медитации и неторопливо двинулась в сторону склада! Чтобы понять обуревавшие меня в тот момент чувства, надо быть пацаненком, который впервые в жизни управлял настоящей живой лошадью. Километр до склада и обратно мы осилили примерно за полчаса.
— Да не бойся, — подбодрил Сергей, — ускорь ее немного, а то бабы уже плешь проели, где комбикорм. — Если чуть побыстрее, не устанешь? – обратился я к кобыле.
— Пофигу, — задумчиво фыркнула Фрося, глядя, как те же мухи спариваются уже в позе богомола – затейника.
— Тогда но. Кобыла флегматично перешла на некоторое подобие медленной рыси. — Но, — уже весело крикнул я после пятого рейса
— Но так но, — Фрося согласно припустила еще быстрее.
— Молодец, — через четыре часа улыбался зоотехник, — на обед домой пойдешь? — Ага, — кивнул я.
— Пока доберешься, возвращаться придется, езжай, напоить только не забудь, — и, подмигнув, Сергей ушел по своим делам. Вот это да! Проехать через всю деревню! Для все-таки городского пацана это был не просто повод для гордости, это был миг наивысшего блаженства. Мне разрешили! Еще не веря своему счастью, я быстро прикинул маршрут следования. Их было два. Первый – по так называемой Старой улице, второй – по Новой, появившейся уже в послевоенные годы. Она была хороша тем, что заканчивалась горкой метров шестьдесят высотой. Также вдоль нее располагались сельсовет, школа, место выдачи нарядов на работы, баня и магазин. То есть число зрителей будет максимальным. Решено, едем по Новой.
Маршрут был таким – километра два по улице, доезжаем до горки, далее, приняв левее, спускаемся, проезжаем перекресток деревенских улиц. Затем, через двести метров, выехав на довольно оживленную дорогу Барановичи – Молчадь, поворачиваем направо, и мы дома.
— Но пошла, — зычно крикнув, я шлепнул вожжами. Тот день запомнился на всю жизнь. Меня просто распирало от гордости, еще бы! Сам! Один! Казалось, что каждый встречный, думал:
— Вот этот да, молодец, такой маленький, а уже управляет лошадью.
— Кстати, Фрося, не быстро едем?
— Пофигу, — фыркнула кобыла, не прекращая медитации.
— Интересно, — подумалось мне, — ее вообще что-нибудь может вывести из этого состояния? Бойтесь мыслей своих, ибо они материальны! Не помню, кто из древних это ляпнул, да и времени на воспоминания не было, потому что лошадь неожиданно собралась взлетать. Как? Просто. Метров за тридцать до горки нас с громким треском обогнал мотоцикл. И случилось чудо: Фрося вздрогнув, задрала хвост...
— Хана, — яркой молнией сверкнула мысль.
— Поехали! — громко отстрелив первую ступень, кобыла рванула в галоп. Оказавшись в облаке едкого газового выхлопа, я на несколько секунд ослабил вожжи, пытаясь вытереть слезившиеся глаза. Этого было достаточно, чтобы Фрося, закусив удила, понеслась навстречу светлому будущему, которое заканчивалось обрывом, если вовремя не повернуть.
— Тпруууууу!
— Их-ха. Пофигу. И как назло, вокруг ни человека! Обед же, куда все подевались? Свидетелями были только три собаки, смотревшие на меня с явным уважением. — Тпруууууу! Мы неслись так, что теплый воздух выдул некстати появившиеся сопли из носа . В другой ситуации мне было бы стыдно, но только не сейчас: до обрыва оставалось чуть больше двадцати метров.
— Тпруууууу! Поняв, что остановить, кобылу не удастся, я из всех сил потянул на себя левую вожжу:
— Поворачивай!
— Их-ха! Пофигу!
— Отстреливай вторую ступень, разобьемся!
— Есть. И третью заодно! Как я не задохнулся, не понимаю. Чем кормили Фросю, навсегда осталось тайной, но по силе и мощности выхлопа можно было предположить. … — Ой, мама! Знаете, что такое деревенское родео? Это когда газовавшая, как ракета-носитель, лошадь сделала резкий поворот. Телега в соответствии с законами физики стала заваливаться набок, я же изо всех сил держался за борта и ждал, когда е. . , простите, грохнусь уже чистым (спасибо галопу) носом об асфальт. Но пронесло. Еще как пронесло! Выстрелив с таким звуком, что на секунду заглушил даже громыхавшую телегу, я сумел, не отпуская вожжи, перекреститься ресницами. Кстати, описанную процедуру можно смело рекомендовать в качестве дополнительного стимулятора больным с ЖКТ. Гарантирую, продует насквозь!
— Повернули, чуть помедленнее, Фрося, чуть помедленнеее!
— Их-ха. Пофигу! С какой скоростью несся с горы наш экипаж в составе двух отчаянно газовавших субъектов, не берусь судить. И если честно, было не до того.
— Тпруууууу! Не знаю, что себе навоображала эта скотина, но она понеслась так, что в ушах засвистел ветер. Первого перекрестка мы даже не заметили. Зато удивили ехавшего на велике соседа. Его отвисшую челюсть я помню до сих пор.
— Тпруууууу! До следующего перекрестка оставалось метров сто. Если эта сволочь не остановится, быть нам сбитыми, как сливки. Семьдесят метров. Вожжи натянуты до предела, но Фросе, традиционно, пофигу.
— Тпруууууу! Пятьдесят метров.
— Тпруууууу! В критические моменты у человека просыпаются такие способности, о которых в обычной жизни он даже не догадывается. Вот и я никогда не думал, что смогу крикнуть:
— Тпруууууу, бл…. ! ! Да так, что где-то в деревне испуганно взлетела стая ворон, с окрестных яблонь посыпались груши, а у самого перекрестка остановились сразу два грузовика. Но самое главное: Фрося резко ударила по тормозам. Еще бы метров десять… Просипев:
— Падла, — я в изнеможении рухнул на спину.
— Пофигу, — невозмутимо фыркнула кобыла и с интересом стала рассматривать мух, которые на оглобле (опять! ) слились в позе скачущего давления. Руки, натертые вожжами, горели, в ушах звенело, в носу щекотало, а в животе, простите, громко бурлили многообещающие процессы.
— Малой, ты в порядке? – водители обеих машин уже были рядом. Один что-то поправлял в сбруе, другой встревожено смотрел мне в лицо: — Что случилось? — Понесла, — с трудом выдохнул я, — мотоцикл напугал. В общем, к дому я привел Фросю под уздцы и в сопровождении двух грузовиков.
— Смотри, малой, больше так не летай, — выйдя из кабин, водители осторожно пожали мою опухшую руку и, посигналив на прощание, быстро скрылись за перекрестком. Спасибо вам, мужики, за помощь. Навеселившейся и остывшей кобыле нужно было напиться, а мне — срочно уединиться в будке для медитаций. Поэтому следующие полчаса лошадь мелкими глотками утоляла жажду , а я познавал высший дзен и просветление. О скачках решил никому не рассказывать, зачем будоражить народ. Ведь все хорошо, что хорошо заканчивается, правда? Как оказалось, Фрося очень боялась машин и резких звуков. Но теперь, обладая бесценным опытом, я был спокоен. Главное – не пропустить подготовку к запуску. Поэтому стоило только задраться хвосту, как через секунду перед лошадиной мордой красовался кусок хлеба:
— Угощайся, спокойно, спокойно. О, смотри, опять мухи, в новой позе закаленного сверла. Так что и на второй день мы с Фросей неспешной рысью ехали на обед домой. Правда, уже по Старой улице, от греха подальше. А потом началась компания по заготовке сена, и стало не до совхоза. За эти шесть дней я заработал десять рублей сорок копеек. Моя первая зарплата, по тем временам – вообще неслыханное богатство для одиннадцатилетнего пацана. Жалею только об одном – не сохранил тот расчетный листок, малой был, глупый...