23 окт 2019
Н.
ЗАБОЛОЦКИЙ "ИЗБРАННОЕ".
"ЗАВЕЩАНИЕ".
- "Когда на склоне лет иссякнет жизнь моя
И, погасив свечу, опять отправлюсь я
В необозримый мир туманных превращений,
Когда мильоны новых поколений
Наполнят этот мир сверканием чудес
И довершат строение природы,—
Пускай мой бедный прах покроют эти воды,
Пусть приютит меня зеленый этот лес.
Я не умру, мой друг. Дыханием цветов
Себя я в этом мире обнаружу.
Многовековый дуб мою живую душу
Корнями обовьет, печален и суров.
В его больших листах я дам приют уму,
Я с помощью ветвей свои взлелею мысли,
Чтоб над тобой они из тьмы лесов повисли
И ты причастен был к сознанью моему.
Над головой твоей, далекий правнук мой,
Я в небо пролечу, как медленная птица,
Я вспыхну над тобой, как бледная зарница,
Как летний дождь прольюсь, сверкая над травой.
Нет в мире ничего прекрасней бытия.
Безмолвный мрак могил — томление пустое.
Я жизнь мою прожил, я не видал покоя:
Покоя в мире нет. Повсюду жизнь и я.
Не я родился в мир, когда из колыбели
Глаза мои впервые в мир глядели,—
Я на земле моей впервые мыслить стал,
Когда почуял жизнь безжизненный кристалл,
Когда впервые капля дождевая
Упала на него, в лучах изнемогая.
О, я недаром в этом мире жил!
И сладко мне стремиться из потемок,
Чтоб, взяв меня в ладонь, ты, дальний мой потомок,
Доделал то, что я не довершил".
/Н.Заболоцкий, 1947 год/.
Анализ стихотворения «Завещание» Заболоцкого:
Николай Алексеевич Заболоцкий поэтически изложил свое мировозрение в стихотворении «Завещание». На тот момент поэту было 44 года, 8 из которых он провел в ссылке по надуманному обвинению в антисоветской деятельности.
Стихотворение написано в 1947 году. Автору 44 года, он прошел тюрьму и ссылку, напечатанным сборник собственных стихов он видел 8 лет назад. Он отец двоих детей, переводчик, и в письменном столе его лежит рукопись новой книги.
По жанру — философская лирика, по размеру — шестистопный ямб со смежной и перекрестной рифмой, 6 строф. Лирический герой — сам поэт. Композиция одночастная. Лексика возвышенная, стихотворение напоминает торжественный слог поэзии начала XIX века. По этой причине оно кажется академичным, однако форма обманчива. Содержание его возвращает в пору молодости Н. Заболоцкого, когда он впервые узнал натурфилософию, проникся идеями пантеизма (одушевления всего существующего), вел переписку с К. Циолковским.
Поэт думает, что человек рождается не во времени, а существует всегда, что много лет назад частица поэта жила в первобытном кристалле, капле росы. Верит он и в то, что после смерти продолжит жить — в цветах, чувствах, делах, творчестве других людей. Такой своеобразный круговорот жизни, превращения одного в другое, единства всего во всем. Поэт обращается не к современникам, даже не к подрастающему поколению — он глядит вперед на сотни лет.
Эпитеты: необозримый мир туманных превращений, бедный прах, далекий правнук, безжизненный кристалл, дальний потомок. Метафоры: иссякнет жизнь, приютит лес, погасив свечу, склоне лет, сверкание чудес. Олицетворения: почуял жизнь, дыханием цветов. Сравнения: как птица, как зарница, как дождь. Поэт представляет себя, возможно, куском мрамора, который в будущем попадет в руки талантливому скульптору: взяв меня в ладонь, доделав. Основные мотивы стихотворения: я не умру, я недаром жил. В последней строфе восклицание: о, я недаром в этом мире жил! Чтобы подчеркнуть бесчисленное множество грядущих поколений людей, на которое Н. Заболоцкий смотрит с оптимизмом, он употребляет слово «мильоны». Его завещание — в утверждении вечного торжества жизни и созидательного труда всего человечества.
Стихотворение «Завещание» — пример самобытной лирики Н. Заболоцкого, выдающегося поэта, переводчика XX века. В молодости авангардист, здесь поэт пишет произведение в традициях классической русской литературы.
Николай Алексеевич Заболоцкий поэтически изложил свое мировозрение в стихотворении «Завещание». На тот момент поэту было 44 года, 8 из которых он провел в ссылке по надуманному обвинению в антисоветской деятельности.
Стихотворение написано в 1947 году. Автору 44 года, он прошел тюрьму и ссылку, напечатанным сборник собственных стихов он видел 8 лет назад. Он отец двоих детей, переводчик, и в письменном столе его лежит рукопись новой книги.
По жанру — философская лирика, по размеру — шестистопный ямб со смежной и перекрестной рифмой, 6 строф. Лирический герой — сам поэт. Композиция одночастная. Лексика возвышенная, стихотворение напоминает торжественный слог поэзии начала XIX века. По этой причине оно кажется академичным, однако форма обманчива. Содержание его возвращает в пору молодости Н. Заболоцкого, когда он впервые узнал натурфилософию, проникся идеями пантеизма (одушевления всего существующего), вел переписку с К. Циолковским.
Поэт думает, что человек рождается не во времени, а существует всегда, что много лет назад частица поэта жила в первобытном кристалле, капле росы. Верит он и в то, что после смерти продолжит жить — в цветах, чувствах, делах, творчестве других людей. Такой своеобразный круговорот жизни, превращения одного в другое, единства всего во всем. Поэт обращается не к современникам, даже не к подрастающему поколению — он глядит вперед на сотни лет.
Эпитеты: необозримый мир туманных превращений, бедный прах, далекий правнук, безжизненный кристалл, дальний потомок. Метафоры: иссякнет жизнь, приютит лес, погасив свечу, склоне лет, сверкание чудес. Олицетворения: почуял жизнь, дыханием цветов. Сравнения: как птица, как зарница, как дождь. Поэт представляет себя, возможно, куском мрамора, который в будущем попадет в руки талантливому скульптору: взяв меня в ладонь, доделав. Основные мотивы стихотворения: я не умру, я недаром жил. В последней строфе восклицание: о, я недаром в этом мире жил! Чтобы подчеркнуть бесчисленное множество грядущих поколений людей, на которое Н. Заболоцкий смотрит с оптимизмом, он употребляет слово «мильоны». Его завещание — в утверждении вечного торжества жизни и созидательного труда всего человечества.
Стихотворение «Завещание» — пример самобытной лирики Н. Заболоцкого, выдающегося поэта, переводчика XX века. В молодости авангардист, здесь поэт пишет произведение в традициях классической русской литературы.
"ЛОДЕЙНИКОВ" (Черновик).
- "Как бомба в небе разрывается и сотрясает атмосферу —
так в человеке начинается тоска, нарушив жизни меру.
Вокруг Лодейникова расположены места глухой природы —
бегут животные, стреножены, благоухают огороды.
А сам Лодейников на возвышении сидит, поднявши руки говорит:
- «В душе моей сражение природы, зренья и науки.
Вокруг меня кричат собаки, цветет в саду огромный мак, —
я различаю только знаки домов, растений и собак.
Я тщетно вспоминаю детство, которое судило мне в наследство
не мир живой, на тысячу ладов поющий, прыгающий, думающий, ясный, — но мир, испорченный сознанием отцов, искусственный, немой и безобразный,
и продолжающий день ото дня стареть...
О, если бы хоть раз на землю посмотреть и разорвать глаза и вырвать жилы!»
Так говорил Лодейников, и старожилы глухих лесов — жуки —
сошлись по одному и, пальцы щекоча, ласкалися к нему.
Лодейников, закрыв лицо руками, тихонько плакал.
Вечер наступал. Внизу, постукивая тонкими звонками, шел скот домой
и тихо лопотал невнятные свои воспоминанья.
Травы холодное дыханье струилось вдоль дороги. Жук летел.
Лодейников открыл лицо и поглядел в траву.
Трава пред ним предстала стеной сосудов.
И любой сосуд светился жилками и плотью.
Трепетала вся эта плоть и вверх росла, и гуд шел по земле.
Прищелкивая по суставам, пришлепывая, странно шевелясь,
огромный лес травы вытягивался вправо —
туда, где солнце падало, светясь.
И то был бой травы, растений молчаливый бой.
Одни, вытягиваясь жирною трубой и распустив листы, других собою мяли,
и напряженные их сочлененья выделяли густую слизь.
Другие лезли в щель между чужих листов.
А третьи как в постель ложились на соседа и тянули
его назад, чтоб выбился из сил...
И в этот миг жук в дудку задудил. Лодейников очнулся.
Над селеньем всходил туманный рог луны,
и постепенно превращалось в пенье шуршанье трав и тишины.
Природа пела. Лес, подняв лицо, пел вместе с лугом.
Речка чистым телом звенела вся как звонкое кольцо.
На луге белом трясли кузнечики сухими лапками,
жуки стояли черными охапками — их голоса казалися сучками.
Блестя прозрачными очками, по лугу шел прекрасный Соколов,
играя на задумчивой гитаре.
Цветы его касались сапогов и наклонялись. Маленькие твари
с размаху шлепались ему на грудь и, бешено подпрыгивая, падали,
но Соколов ступал по падали и равномерно продолжал свой путь.
Лодейников очнулся. Светляки вокруг него зажгли свои лампадки,
и он лежал в природе словно в кадке — совсем один, рассудку вопреки".
/Н.Заболоцкий, 1932 год/.
- "Как бомба в небе разрывается и сотрясает атмосферу —
так в человеке начинается тоска, нарушив жизни меру.
Вокруг Лодейникова расположены места глухой природы —
бегут животные, стреножены, благоухают огороды.
А сам Лодейников на возвышении сидит, поднявши руки говорит:
- «В душе моей сражение природы, зренья и науки.
Вокруг меня кричат собаки, цветет в саду огромный мак, —
я различаю только знаки домов, растений и собак.
Я тщетно вспоминаю детство, которое судило мне в наследство
не мир живой, на тысячу ладов поющий, прыгающий, думающий, ясный, — но мир, испорченный сознанием отцов, искусственный, немой и безобразный,
и продолжающий день ото дня стареть...
О, если бы хоть раз на землю посмотреть и разорвать глаза и вырвать жилы!»
Так говорил Лодейников, и старожилы глухих лесов — жуки —
сошлись по одному и, пальцы щекоча, ласкалися к нему.
Лодейников, закрыв лицо руками, тихонько плакал.
Вечер наступал. Внизу, постукивая тонкими звонками, шел скот домой
и тихо лопотал невнятные свои воспоминанья.
Травы холодное дыханье струилось вдоль дороги. Жук летел.
Лодейников открыл лицо и поглядел в траву.
Трава пред ним предстала стеной сосудов.
И любой сосуд светился жилками и плотью.
Трепетала вся эта плоть и вверх росла, и гуд шел по земле.
Прищелкивая по суставам, пришлепывая, странно шевелясь,
огромный лес травы вытягивался вправо —
туда, где солнце падало, светясь.
И то был бой травы, растений молчаливый бой.
Одни, вытягиваясь жирною трубой и распустив листы, других собою мяли,
и напряженные их сочлененья выделяли густую слизь.
Другие лезли в щель между чужих листов.
А третьи как в постель ложились на соседа и тянули
его назад, чтоб выбился из сил...
И в этот миг жук в дудку задудил. Лодейников очнулся.
Над селеньем всходил туманный рог луны,
и постепенно превращалось в пенье шуршанье трав и тишины.
Природа пела. Лес, подняв лицо, пел вместе с лугом.
Речка чистым телом звенела вся как звонкое кольцо.
На луге белом трясли кузнечики сухими лапками,
жуки стояли черными охапками — их голоса казалися сучками.
Блестя прозрачными очками, по лугу шел прекрасный Соколов,
играя на задумчивой гитаре.
Цветы его касались сапогов и наклонялись. Маленькие твари
с размаху шлепались ему на грудь и, бешено подпрыгивая, падали,
но Соколов ступал по падали и равномерно продолжал свой путь.
Лодейников очнулся. Светляки вокруг него зажгли свои лампадки,
и он лежал в природе словно в кадке — совсем один, рассудку вопреки".
/Н.Заболоцкий, 1932 год/.
1.
- "В краю чудес, в краю живых растений,
Несовершенной мудростью дыша,
Зачем ты просишь новых впечатлений
И новых бурь, пытливая душа?
Не обольщайся призраком покоя:
Бывает жизнь обманчива на вид.
Настанет час, и утро роковое
Твои мечты, сверкая, ослепит.
2.
Лодейников, закрыв лицо руками,
Лежал в саду. Уж вечер наступал.
Внизу, постукивая тонкими звонками,
Шел скот домой тихо лопотал
Невнятные свои воспоминанья.
Травы холодное дыханье
Струилось вдоль дороги. Жук летел.
Лодейников открыл лицо и поглядел
В траву. Трава пред ним предстала
Стеной сосудов. И любой сосуд
Светился жилками и плотью. Трепетала
Вся эта плоть и вверх росла, и гуд
Шел по земле. Прищелкивая по суставам
Пришлепывая, странно шевелясь,
Огромный лес травы вытягивался вправо,
Туда, где солнце падало, светясь,
И то был бой травы, растений молчаливый бой.
Одни, вытягиваясь жирною трубой
И распустив листы, других собою мяли,
И напряженные их сочлененья выделяли
Густую слизь. Другие лезли в щель
Между чужих листов. А третьи, как в постель,
Ложились на соседа и тянули
Его назад, чтоб выбился из сил.
И в этот миг жук в дудку задудил,
Лодейников очнулся. Над селеньем
Всходил туманный рог луны,
И постепенно превращалось в пенье
Шуршанье трав и тишины.
Природа пела. Лес, подняв лицо,
Пел вместе с лугом. Речка чистым телом
Звенела вся, как звонкое кольцо.
В тумане белом
Трясли кузнечики сухими лапками,
Жуки стояли черными охапками,
Их голоса казалися сучками.
Блестя прозрачными очками,
По лугу шел красавец Соколов,
Играя на задумчивой гитаре.
Цветы его касались сапогов
И наклонялись. Маленькие твари
С размаху шлепались ему на грудь
И, бешено подпрыгивая, падали,
Но Соколов ступал по падали
И равномерно продолжал свой путь,
Лодейников заплакал. Светляки
Вокруг него зажгли свои лампадки,
Но мысль его, увы, играла в прятки
Сама с собой, рассудку вопреки.
3.
В своей избушке, сидя за столом,
Он размышлял, исполненный печали,
Уже сгустились сумерки. Кругом
Ночные птицы жалобно кричали.
Из окон хаты шел дрожащий свет,
И в полосе неверного сиянья
Стояли яблони, как будто изваянья,
Возникшие из мрака древних лет.
Дрожащий свет из окон проливался
И падал так, что каждый лепесток
Среди туманных листьев выделялся
Прозрачной чашечкой, открытой на восток.
И всё чудесное и милое растенье
Напоминало каждому из нас
Природы совершенное творенье,
Для совершенных вытканное глаз.
Лодейников склонился над листами,
И в этот миг привиделся ему
Огромный червь, железными зубами
Схвативший лист и прянувший во тьму.
Так вот она, гармония природы,
Так вот они, ночные голоса!
Так вот о чем шумят во мраке воды,
О чем, вздыхая, шепчутся леса!
Лодейников прислушался. Над садом
Шел смутный шорох тысячи смертей.
Природа, обернувшаяся адом,
Свои дела вершила без затей.
Жук ел траву, жука клевала птица,
Хорек пил мозг из птичьей головы,
И страхом перекошенные лица
Ночных существ смотрели из травы.
Приводы вековечная давильня
Соединяла смерть и бытие
В один клубок, но мысль была бессильна
Соединить два таинства ее.
А свет луны летел из-за карниза,
И, нарумянив серое лицо,
Наследница хозяйская Лариса
В суконной шляпке вышла на крыльцо.
Лодейников ей был неинтересен:
Хотелось ей веселья, счастья, песен,я
Он был угрюм и скучен. За рекой
Плясал девиц многообразный рой.
Там Соколов ходил с своей гитарой.
К нему, к нему! Он песни распевал,
Он издевался над любою парой
И, словно бог, красоток целовал.
4.
Суровой осени печален поздний вид.
Уныло спят безмолвные растенья.
Над крышами пустынного селенья
Заря небес болезненно горит.
Закрылись двери маленьких избушек,
Сад опустел, безжизненны поля,
Вокруг деревьев мерзлая земля
Покрыта ворохом блестящих завитушек,
И небо хмурится, и мчится ветер к нам,
Рубаху дерева сгибая пополам.
О, слушай, слушай хлопанье рубах!
Ведь в каждом дереве сидит могучий Бах,
И в каждом камне Ганнибал таится...
И вот Лодейникову по ночам не спится:
В оркестрах бурь он слышит пред собой
Напев лесов, тоскующий и страстный...
На станции однажды в день ненастный
Простился, он с Ларисой молодой.
Как изменилась бедная Лариса!
Всё, чем прекрасна молодость была,
Она по воле странного каприза
Случайному знакомцу отдала.
Еще в душе холодной Соколова
Не высох след ее последних слез,—
Осенний вихрь ворвался в мир былого,
Разбил его, развеял и унес.
Ах, Лара, Лара, глупенькая Лара,
Кто мог тебе, краса моя, помочь?
Сквозь жизнь твою прошла его гитара
И этот голос, медленный, как ночь.
Дубы в ту ночь так сладко шелестели,
Цвела сирень, черемуха цвела,
И так тебе певцы ночные пели,
Как будто впрямь невестой ты была.
Как будто впрямь серебряной фатою
Был этот сад сверкающий покрыт...
И только выпь кричала за рекою
Вплоть до зари и плакала навзрыд.
Из глубины безмолвного вагона,
Весь сгорбившись, как немощный старик,
В последний раз печально и влюбленно
Лодейников взглянул на милый лик.
И поезд тронулся. Но голоса растений
Неслись вослед, качаясь и дрожа,
И сквозь тяжелый мрак миротворенья
Рвалась вперед бессмертная душа
Растительного мира. Час за часом
Бежало время. И среди полей
Огромный город, возникая разом,
Зажегся вдруг миллионами огней.
Разрозненного мира элементы
Теперь слились в один согласный хор,
Как будто, пробуя лесные инструменты,
Вступал в природу новый дирижер.
Органам скал давал он вид забоев,
Оркестрам рек — железный бег турбин
И, хищника отвадив от разбоев,
Торжествовал, как мудрый исполин.
И в голоса нестройные природы
Уже вплетался первый стройный звук,
Как будто вдруг почувствовали воды,
Что не смертелен тяжкий их недуг.
Как будто вдруг почувствовали травы,
Что есть на свете солнце вечных дней,
Что не они во всей вселенной правы,
Но только он — великий чародей.
Суровой осени печален поздний вид,
Но посреди ночного небосвода
Она горит, твоя звезда, природа,
И вместе с ней душа моя горит".
/Н.Заболоцкий, 1932 год/.
- "В краю чудес, в краю живых растений,
Несовершенной мудростью дыша,
Зачем ты просишь новых впечатлений
И новых бурь, пытливая душа?
Не обольщайся призраком покоя:
Бывает жизнь обманчива на вид.
Настанет час, и утро роковое
Твои мечты, сверкая, ослепит.
2.
Лодейников, закрыв лицо руками,
Лежал в саду. Уж вечер наступал.
Внизу, постукивая тонкими звонками,
Шел скот домой тихо лопотал
Невнятные свои воспоминанья.
Травы холодное дыханье
Струилось вдоль дороги. Жук летел.
Лодейников открыл лицо и поглядел
В траву. Трава пред ним предстала
Стеной сосудов. И любой сосуд
Светился жилками и плотью. Трепетала
Вся эта плоть и вверх росла, и гуд
Шел по земле. Прищелкивая по суставам
Пришлепывая, странно шевелясь,
Огромный лес травы вытягивался вправо,
Туда, где солнце падало, светясь,
И то был бой травы, растений молчаливый бой.
Одни, вытягиваясь жирною трубой
И распустив листы, других собою мяли,
И напряженные их сочлененья выделяли
Густую слизь. Другие лезли в щель
Между чужих листов. А третьи, как в постель,
Ложились на соседа и тянули
Его назад, чтоб выбился из сил.
И в этот миг жук в дудку задудил,
Лодейников очнулся. Над селеньем
Всходил туманный рог луны,
И постепенно превращалось в пенье
Шуршанье трав и тишины.
Природа пела. Лес, подняв лицо,
Пел вместе с лугом. Речка чистым телом
Звенела вся, как звонкое кольцо.
В тумане белом
Трясли кузнечики сухими лапками,
Жуки стояли черными охапками,
Их голоса казалися сучками.
Блестя прозрачными очками,
По лугу шел красавец Соколов,
Играя на задумчивой гитаре.
Цветы его касались сапогов
И наклонялись. Маленькие твари
С размаху шлепались ему на грудь
И, бешено подпрыгивая, падали,
Но Соколов ступал по падали
И равномерно продолжал свой путь,
Лодейников заплакал. Светляки
Вокруг него зажгли свои лампадки,
Но мысль его, увы, играла в прятки
Сама с собой, рассудку вопреки.
3.
В своей избушке, сидя за столом,
Он размышлял, исполненный печали,
Уже сгустились сумерки. Кругом
Ночные птицы жалобно кричали.
Из окон хаты шел дрожащий свет,
И в полосе неверного сиянья
Стояли яблони, как будто изваянья,
Возникшие из мрака древних лет.
Дрожащий свет из окон проливался
И падал так, что каждый лепесток
Среди туманных листьев выделялся
Прозрачной чашечкой, открытой на восток.
И всё чудесное и милое растенье
Напоминало каждому из нас
Природы совершенное творенье,
Для совершенных вытканное глаз.
Лодейников склонился над листами,
И в этот миг привиделся ему
Огромный червь, железными зубами
Схвативший лист и прянувший во тьму.
Так вот она, гармония природы,
Так вот они, ночные голоса!
Так вот о чем шумят во мраке воды,
О чем, вздыхая, шепчутся леса!
Лодейников прислушался. Над садом
Шел смутный шорох тысячи смертей.
Природа, обернувшаяся адом,
Свои дела вершила без затей.
Жук ел траву, жука клевала птица,
Хорек пил мозг из птичьей головы,
И страхом перекошенные лица
Ночных существ смотрели из травы.
Приводы вековечная давильня
Соединяла смерть и бытие
В один клубок, но мысль была бессильна
Соединить два таинства ее.
А свет луны летел из-за карниза,
И, нарумянив серое лицо,
Наследница хозяйская Лариса
В суконной шляпке вышла на крыльцо.
Лодейников ей был неинтересен:
Хотелось ей веселья, счастья, песен,я
Он был угрюм и скучен. За рекой
Плясал девиц многообразный рой.
Там Соколов ходил с своей гитарой.
К нему, к нему! Он песни распевал,
Он издевался над любою парой
И, словно бог, красоток целовал.
4.
Суровой осени печален поздний вид.
Уныло спят безмолвные растенья.
Над крышами пустынного селенья
Заря небес болезненно горит.
Закрылись двери маленьких избушек,
Сад опустел, безжизненны поля,
Вокруг деревьев мерзлая земля
Покрыта ворохом блестящих завитушек,
И небо хмурится, и мчится ветер к нам,
Рубаху дерева сгибая пополам.
О, слушай, слушай хлопанье рубах!
Ведь в каждом дереве сидит могучий Бах,
И в каждом камне Ганнибал таится...
И вот Лодейникову по ночам не спится:
В оркестрах бурь он слышит пред собой
Напев лесов, тоскующий и страстный...
На станции однажды в день ненастный
Простился, он с Ларисой молодой.
Как изменилась бедная Лариса!
Всё, чем прекрасна молодость была,
Она по воле странного каприза
Случайному знакомцу отдала.
Еще в душе холодной Соколова
Не высох след ее последних слез,—
Осенний вихрь ворвался в мир былого,
Разбил его, развеял и унес.
Ах, Лара, Лара, глупенькая Лара,
Кто мог тебе, краса моя, помочь?
Сквозь жизнь твою прошла его гитара
И этот голос, медленный, как ночь.
Дубы в ту ночь так сладко шелестели,
Цвела сирень, черемуха цвела,
И так тебе певцы ночные пели,
Как будто впрямь невестой ты была.
Как будто впрямь серебряной фатою
Был этот сад сверкающий покрыт...
И только выпь кричала за рекою
Вплоть до зари и плакала навзрыд.
Из глубины безмолвного вагона,
Весь сгорбившись, как немощный старик,
В последний раз печально и влюбленно
Лодейников взглянул на милый лик.
И поезд тронулся. Но голоса растений
Неслись вослед, качаясь и дрожа,
И сквозь тяжелый мрак миротворенья
Рвалась вперед бессмертная душа
Растительного мира. Час за часом
Бежало время. И среди полей
Огромный город, возникая разом,
Зажегся вдруг миллионами огней.
Разрозненного мира элементы
Теперь слились в один согласный хор,
Как будто, пробуя лесные инструменты,
Вступал в природу новый дирижер.
Органам скал давал он вид забоев,
Оркестрам рек — железный бег турбин
И, хищника отвадив от разбоев,
Торжествовал, как мудрый исполин.
И в голоса нестройные природы
Уже вплетался первый стройный звук,
Как будто вдруг почувствовали воды,
Что не смертелен тяжкий их недуг.
Как будто вдруг почувствовали травы,
Что есть на свете солнце вечных дней,
Что не они во всей вселенной правы,
Но только он — великий чародей.
Суровой осени печален поздний вид,
Но посреди ночного небосвода
Она горит, твоя звезда, природа,
И вместе с ней душа моя горит".
/Н.Заболоцкий, 1932 год/.
"ОСЕНЬ".
- "Когда минует день и освещение
Природа выбирает не сама,
Осенних рощ большие помещения
Стоят на воздухе, как чистые дома.
В них ястребы живут, вороны в них ночуют,
И облака вверху, как призраки, кочуют.
Осенних листьев ссохлось вещество
И землю всю устлало. В отдалении
На четырех ногах большое существо
Идет, мыча, в туманное селение.
Бык, бык! Ужели больше ты не царь?
Кленовый лист напоминает нам янтарь.
Дух Осени, дай силу мне владеть пером!
В строенье воздуха — присутствие алмаза.
Бык скрылся за углом,
И солнечная масса
Туманным шаром над землей висит,
И край земли, мерцая, кровенит.
Вращая круглым глазом из-под век,
Летит внизу большая птица.
В ее движенье чувствуется человек.
По крайней мере, он таится
В своем зародыше меж двух широких крыл.
Жук домик между листьев приоткрыл.
Архитектура Осени. Расположенье в ней
Воздушного пространства, рощи, речки,
Расположение животных и людей,
Когда летят по воздуху колечки
И завитушки листьев, и особый свет,-
Вот то, что выберем среди других примет.
Жук домик между листьев приоткрыл
И рожки выставив, выглядывает,
Жук разных корешков себе нарыл
И в кучку складывает,
Потом трубит в свой маленький рожок
И вновь скрывается, как маленький божок.
Но вот приходит вечер. Все, что было чистым,
Пространственным, светящимся, сухим,-
Все стало серым, неприятным, мглистым,
Неразличимым. Ветер гонит дым,
Вращает воздух, листья валит ворохом
И верх земли взрывает порохом.
И вся природа начинает леденеть.
Лист клена, словно медь,
Звенит, ударившись о маленький сучок.
И мы должны понять, что это есть значок,
Который посылает нам природа,
Вступившая в другое время года".
- "Когда минует день и освещение
Природа выбирает не сама,
Осенних рощ большие помещения
Стоят на воздухе, как чистые дома.
В них ястребы живут, вороны в них ночуют,
И облака вверху, как призраки, кочуют.
Осенних листьев ссохлось вещество
И землю всю устлало. В отдалении
На четырех ногах большое существо
Идет, мыча, в туманное селение.
Бык, бык! Ужели больше ты не царь?
Кленовый лист напоминает нам янтарь.
Дух Осени, дай силу мне владеть пером!
В строенье воздуха — присутствие алмаза.
Бык скрылся за углом,
И солнечная масса
Туманным шаром над землей висит,
И край земли, мерцая, кровенит.
Вращая круглым глазом из-под век,
Летит внизу большая птица.
В ее движенье чувствуется человек.
По крайней мере, он таится
В своем зародыше меж двух широких крыл.
Жук домик между листьев приоткрыл.
Архитектура Осени. Расположенье в ней
Воздушного пространства, рощи, речки,
Расположение животных и людей,
Когда летят по воздуху колечки
И завитушки листьев, и особый свет,-
Вот то, что выберем среди других примет.
Жук домик между листьев приоткрыл
И рожки выставив, выглядывает,
Жук разных корешков себе нарыл
И в кучку складывает,
Потом трубит в свой маленький рожок
И вновь скрывается, как маленький божок.
Но вот приходит вечер. Все, что было чистым,
Пространственным, светящимся, сухим,-
Все стало серым, неприятным, мглистым,
Неразличимым. Ветер гонит дым,
Вращает воздух, листья валит ворохом
И верх земли взрывает порохом.
И вся природа начинает леденеть.
Лист клена, словно медь,
Звенит, ударившись о маленький сучок.
И мы должны понять, что это есть значок,
Который посылает нам природа,
Вступившая в другое время года".
"Я НЕ ИЩУ ГАРМОНИИ в ПРИРОДЕ".
- "Я не ищу гармонии в природе.
Разумной соразмерности начал
Ни в недрах скал, ни в ясном небосводе
Я до сих пор, увы, не различал.
Как своенравен мир ее дремучий!
В ожесточенном пении ветров
Не слышит сердце правильных созвучий,
Душа не чует стройных голосов.
Но в тихий час осеннего заката,
Когда умолкнет ветер вдалеке.
Когда, сияньем немощным объята,
Слепая ночь опустится к реке,
Когда, устав от буйного движенья,
От бесполезно тяжкого труда,
В тревожном полусне изнеможенья
Затихнет потемневшая вода,
Когда огромный мир противоречий
Насытится бесплодною игрой,—
Как бы прообраз боли человечьей
Из бездны вод встает передо мной.
И в этот час печальная природа
Лежит вокруг, вздыхая тяжело,
И не мила ей дикая свобода,
Где от добра неотделимо зло.
И снится ей блестящий вал турбины,
И мерный звук разумного труда,
И пенье труб, и зарево плотины,
И налитые током провода.
Так, засыпая на своей кровати,
Безумная, но любящая мать
Таит в себе высокий мир дитяти,
Чтоб вместе с сыном солнце увидать".
/Н.Заболоцкий, 1932 год/.
- "Я не ищу гармонии в природе.
Разумной соразмерности начал
Ни в недрах скал, ни в ясном небосводе
Я до сих пор, увы, не различал.
Как своенравен мир ее дремучий!
В ожесточенном пении ветров
Не слышит сердце правильных созвучий,
Душа не чует стройных голосов.
Но в тихий час осеннего заката,
Когда умолкнет ветер вдалеке.
Когда, сияньем немощным объята,
Слепая ночь опустится к реке,
Когда, устав от буйного движенья,
От бесполезно тяжкого труда,
В тревожном полусне изнеможенья
Затихнет потемневшая вода,
Когда огромный мир противоречий
Насытится бесплодною игрой,—
Как бы прообраз боли человечьей
Из бездны вод встает передо мной.
И в этот час печальная природа
Лежит вокруг, вздыхая тяжело,
И не мила ей дикая свобода,
Где от добра неотделимо зло.
И снится ей блестящий вал турбины,
И мерный звук разумного труда,
И пенье труб, и зарево плотины,
И налитые током провода.
Так, засыпая на своей кровати,
Безумная, но любящая мать
Таит в себе высокий мир дитяти,
Чтоб вместе с сыном солнце увидать".
/Н.Заболоцкий, 1932 год/.
- "Когда, измученный работой,
Огонь души моей иссяк,
Вчера я вышел с неохотой
В опустошенный березняк.
На гладкой шелковой площадке,
Чей тон был зелен и лилов,
Стояли в стройном беспорядке
Ряды серебряных стволов.
Сквозь небольшие расстоянья
Между стволами, сквозь листву,
Небес вечернее сиянье
Кидало тени на траву.
Был тот усталый час заката,
Час умирания, когда
Всего печальней нам утрата
Незавершенного труда.
Два мира есть у человека:
Один, который он творил,
Другой, который мы от века
Творим по мере наших сил.
Несоответствия огромны,
И, несмотря на интерес,
Лесок березовый Коломны
Не повторял моих чудес.
Душа в невидимом блуждала,
Своими сказками полна,
Незрячим взором провожала
Природу внешнюю она.
Так, вероятно, мысль нагая,
Когда-то брошена в глуши,
Сама в себе изнемогая,
Моей не чувствует души". /"На ЗАКАТЕ" из сборника "ИЗБРАННОЕ". Н.Заболоцкий, 1958 год/.