Жара открыла на лице все поры, Вокзал Лионский светится в толпе, Берём билеты на ближайший скорый, Идущий по протореной тропе. Везущий нас - в другую сторону, Летящей стрекозой на яркий свет, Где радости и горя было - поровну, И столько же провалов и побед. Где реки были вечностью наполнены, Стремясь проникнуть в огненный рассвет, И от жары мы все уже просолены- И на щеках румянца свежий след. "Дижон, Дижон", - звенит надрывно колокол, Там озеро и крыш цветных узор, И не Орёл или парящий сокол, Сидит сова и охраняет двор. Собор уходит головою к Богу, Заканчиваясь где-то в небесах, И сверху муж, Жакмар - румяный щеголь, Отсчитывает время на часах. Жакмар с Жаклин с сынишкою, и с дочкой, На кромке крыши много много лет, Чеканят по старинке молоточками, Выковывая небу парапет. Вращая наковальни белый цоколь, Все четверо на вахте у флажка. Стоит собор, прекрасен, словно Гоголь, С гаргулями у входа для броска.
Поэзия души.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Жара открыла на лице все поры,
Вокзал Лионский светится в толпе,
Берём билеты на ближайший скорый,
Идущий по протореной тропе.
Везущий нас - в другую сторону,
Летящей стрекозой на яркий свет,
Где радости и горя было - поровну,
И столько же провалов и побед.
Где реки были вечностью наполнены,
Стремясь проникнуть в огненный рассвет,
И от жары мы все уже просолены-
И на щеках румянца свежий след.
"Дижон, Дижон", - звенит надрывно колокол,
Там озеро и крыш цветных узор,
И не Орёл или парящий сокол,
Сидит сова и охраняет двор.
Собор уходит головою к Богу,
Заканчиваясь где-то в небесах,
И сверху муж, Жакмар - румяный щеголь,
Отсчитывает время на часах.
Жакмар с Жаклин с сынишкою, и с дочкой,
На кромке крыши много много лет,
Чеканят по старинке молоточками,
Выковывая небу парапет.
Вращая наковальни белый цоколь,
Все четверо на вахте у флажка.
Стоит собор, прекрасен, словно Гоголь,
С гаргулями у входа для броска.