Как сиро все и устало!

Два конских ока огромных
и два зрачка моих малых
ни в даль земную не смотрят,
ни в те края, где на челнах
уплывший сон поднимает
тринадцать вымпелов черных.
Мои бессонные слуги,
они все смотрят с тоскою
на север скал и металлов,
где призрак мой над рекою
колоду карт ледяную
тасует мертвой рукою...
🔸
Тугие волы речные
в осоке и остролистах
бодали мальчишек, плывших
на окнах рогов волнистых.
А молоточки пели
сомнамбулическом звоном,
что едет бессонный всадник
верхом на коне бессонном.
🔸
Двадцать шестого июня
судьи прислали бумагу.
Двадцать шестого июня
сказано было Амарго:
- Можешь срубить олеандры
за ворота́ми своими.
Крест начерти на пороге
и напиши своё имя.
Взойдёт над тобой цикута
и семя крапивы злое,
и в ноги сырая известь
вонзит иглу за иглою.
И будет то черной ночью
в магнитных горах высоких,
где только волны речные
пасутся в ночной осоке.
Учись же скрещивать руки,
готовь лампаду и ладан
и пей этот горный ветер,
холодный от скал и кладов.
Два месяца тебе сроку
до погребальных обрядов.
🔸
Мерцающий млечный меч
Сант-Яго из ножен вынул.
Прогнулась ночное небо,
глухой тишиною хлынув.
🔸
Двадцать шестого июня
глаза он открыл - и снова
закрыл их, уже навеки,
августа двадцать шестого...
Люди сходились на площадь,
где у стены на каменья
сбросил усталый Амарго
груз одинокого бденья.
И, как обрывок латыни,
прямоугольный и точный,
уравновешивал смерть
край простыни непрочной.