Этой песни могли бы не услышать не только в мире, но и в СССР. Обстоятельства ее написания были будничными: в 1955 г. на студии документальных фильмов монтировали картину о спартакиаде. Чтобы привлечь внимание зрителей к легкой атлетике, в те времена не слишком популярной, решили сопроводить фильм песнями. Для этого к работе привлекли известных авторов: композитора В. Соловьева-Седова и поэта М. Матусовского. Они написали две ритмичные песни и одну лиричную – для эпизода отдыха спортсменов перед важным этапом соревнований. Для нее как раз пригодилась мелодия, уже давно написанная Соловьевым-Седым и заброшенная из-за того, что не нравилась автору. Чиновники чуть было не «зарубили» лирическую песню: ее содержание и «вяловатая» мелодия не соответствовало спортивному сюжету, но все же решили ее оставить. Исполнить ее предложили Марку Бернесу, но тот отказался: «Ну, и что это за песня, которая слышится и не слышится? А что это за речка – то движется, то не движется?». Соловьев-Седой отшутился: «Да нормальная гениальная песня». Как показало время, он был прав. Первым «Подмосковные вечера» исполнил солист Большого театра Евгений Кибкало. А в фильме о спартакиаде она звучит в исполнении певца и актера МХАТа В. Трошина. Ему долго пришлось упрашивать авторов дать ему возможность спеть ее. Когда Трошин впервые услышал эту мелодию, спросил у композитора, что это за песня. На что Соловьев-Седой ответил: «Дрянь песня. Не получилась она у меня. В корзину пойдет. Заунывная, грустная, тоскливая». И все же песня вошла в фильм, хотя тогда ее действительно никто не заметил. В те времена, если песня звучала в фильме, ее записывали в фонд радио. И однажды Трошину позвонили и пригласили на запись. Наутро, после премьеры песни на радио, ее наконец заметили и запомнили. А настоящий успех в СССР пришел после того, как «Подмосковные вечера» исполнили на международном конкурсе песен в рамках VI Всемирного фестиваля молодёжи и студентов. Соловьев-Седой тогда делал ставку на другую свою песню – «Если бы парни всей земли», но неожиданно для него золотую медаль получили «Подмосковные вечера». Так песня получила всесоюзную известность. Вскоре эту мелодию узнали и за рубежом. Год спустя в Брюсселе открылась Всемирная выставка, на которой в числе других советских коллективов выступал Краснознаменный Ансамбль песни и пляски Советской Армии имени А. В. Александрова. Главной песней в его репертуаре были «Подмосковные вечера», которыми открывались и закрывались концерты советского искусства в национальные дни Советского Союза. Широко звучала песня и на советской выставке в Нью-Йорке в 1959 году. Американцы встретили ее как доброго друга — еще раньше их познакомил с ней выдающийся пианист Ван Клиберн, победитель Первого Международного конкурса имени Чайковского в Москве, включивший в программу своих выступлений собственную фортепианную транскрипцию песни. После своего конкурсного триумфа, с 1960 года по 1972 год Ван Клиберн четырежды гастролировал в СССР: в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске, Тбилиси, Сочи и Новосибирске. Однажды в Москве он пришёл в Дом композиторов, он хотел немного отдохнуть в кругу коллег, послушать песни, поимпровизировать. Шутки ради, забавы для Соловьёв-Седой, сыграв с ним для разминки какой-то вальс, перешёл к «Подмосковным вечерам». И вот незадолго до своего отъезда Ван Клиберн давал в Москве заключительный концерт, который транслировался по телевидению. Публика горячо приветствовала пианиста и постоянно вызывала его на бис, фактически сформировав дополнительное отделение концерта. И тогда в наступившей тишине музыкант заиграл своё фортепианное изложение «Подмосковных вечеров», наполненное неожиданной гармонией, насыщенностью и сочностью. Аплодисменты переросли в громовые овации… Так песня «Подмосковные вечера» вышла уже на мировую арену, чему, по мнению Соловьёва-Седого, как раз активно поспособствовал Ван Клиберн. Ленинградский музыковед А. Сохор в своей книге о композиторе Соловьеве- Седом рассказывает, как некий предприимчивый английский музыкант — руководитель джаза, отдыхая в Италии, услышал по радио мелодию «Подмосковных вечеров». Она так ему понравилась, что он записал ее на коробке сигарет и тут же отправился в Англию, прервав свой отдых. Неизвестно, когда он успел сделать аранжировку,— наверное, в самолете, на котором летел в Лондон, но так или иначе песня звучала в концерте его джаза уже на следующий день. А в 1964 г. в Италии на международном конкурсе советский оперный певец Анатолий Соловьяненко занял второе место с этой песней, итальянская газета «Paese Sera» окрестила успех советского певца «невообразимым и из ряда вон выходящим». Это также дало мощный импульс к международному распространению песни. Вполне естественно, что столь популярная песня не могла не стать соискателем на право быть позывными вновь открываемой в 1964 году радиостанции «Маяк». Тут, правда, тоже всё получилось не столь гладко и задорно, поскольку и в этот раз один из членов художественного совета придрался к словам: «Да что же это за позывные, которые ассоциируются со словами „«не слышны в саду даже шорохи“. Шорохи даже не слышны, а вы их позывными!» Документальная история умалчивает, что в итоге произошло на самом деле, но в дело вмешался один из тогдашних руководителей информационной службы Юрий Летунов. Обладающий великолепной интуицией, имеющий широкий кругозор и будучи просто талантливым человеком, он всегда создавал вокруг себя творческую атмосферу и часто предлагал неординарные идеи. В итоге, на одном из первых совещаний редакции радиостанции, он произнёс многообещающую фразу: «„Маяк“ – радио неожиданностей», после чего именно «Подмосковные вечера» и стали позывными радио «Маяк». Уже шестьдесят восемь лет назад написаны «Подмосковные вечера». Они уже не только «подмосковные» — как-то само собой получилось, что там, где их поют, происходит маленькая редакция текста: исполнителям хочется считать эту песню своей, и они заменяют «подмосковные» на «астраханские», «наши псковские», «армавирские», «ленинградские» вечера. Вот что сказал Дмитрий Борисович Кабалевский о популярности «Подмосковных вечеров»: «Это песня строится на знакомых, привычных нам интонациях, и в этом — огромная удача композитора. Надо уметь слышать голос времени, песня должна опираться на знакомое уху человеческому... Дело таланта, чутья и мастерства композитора улавливать и использовать интонационный строй эпохи, писать такую музыку, чтобы она была понятна народу, близка ему, доставляла удовольствие, воспитывала вкус, пробуждала к жизни добрые и светлые чувства». Режиссер Эльдар Рязанов говорил: «Даже если бы Матусовский написал текст только одной песни «Подмосковные вечера», то ему еще при жизни можно было памятник ставить». Поэтесса М. Алигер вспоминала, что во время поездки в Венецию с группой советских литераторов они решили покататься на гондоле, Матусовский попросил гондольера исполнить какую-нибудь популярную у них песню, и тот вдруг запел «Подмосковные вечера». М. Матусовский признавался: «Не скрою, мне было приятно встречаться с «Подмосковными вечерами» и на знойных, не остывающих даже к ночи улицах африканских городов, и в трагической Хиросиме, и гостеприимных домах наших друзей на Филиппинах». Достаточно сложно найти объяснение как бурному, так и длительному шествию этого музыкального шедевра по планете, но, видимо, так иностранцы пытаются понять «загадочную русскую душу», величие нашей Родины, душевность и открытость наших людей. И каким бы ни были исполнения или ремейки «Подмосковных вечеров» в разных странах, все они всегда связаны с красотой природы, с какими-то чувственными переживаниями, с тихим счастьем двух влюблённых людей. В 1980 г. Всемирная служба Московского радио провела опрос жителей разных стран с целью определить три самые популярные за рубежом русские песни. Слушатели назвали «Катюшу», «Калинку» и «Подмосковные вечера». А по результатам опроса слушателей радио «Маяк» в конце 1990-х гг. эта песня была признана одной из 10 лучших композиций ХХ в. По количеству исполнений «Подмосковные вечера» попали в Книгу рекордов Гиннесса. Хороших песен много. Но способных объединить весь мир в одну семью — единицы. «Подмосковные вечера» пережили не один звездный час. Так было в Белом Доме в Вашингтоне, и на стадионе в Пекине, в маленьком парижском ресторане, и на главном конвейере завода ЗИЛ. За 68 лет своей жизни песня не раз уже доказывала, что у нее ведется отсчет нового времени, а главное — она все также умеет найти свой путь к сердцу каждого. Не слышны в саду даже шорохи, Все здесь замерло до утра. Если б знали вы, как мне дороги Подмосковные вечера. Речка движется и не движется, Вся из лунного серебра. Песня слышится и не слышится В эти тихие вечера. Что ж ты, милая, смотришь искоса, Низко голову наклоня? Трудно высказать и не высказать Все, что на сердце у меня. А рассвет уже все заметнее. Так, пожалуйста, будь добра, Не забудь и ты эти летние Подмосковные вечера. Подготовил Брежнев А.В., руководитель Народного хора.
Социально-культурный центр ст. Павловской
ИСТОРИЯ ПЕСНИ «ПОДМОСКОВНЫЕ ВЕЧЕРА»
Этой песни могли бы не услышать не только в мире, но и в СССР.
Обстоятельства ее написания были будничными: в 1955 г. на студии
документальных фильмов монтировали картину о спартакиаде. Чтобы
привлечь внимание зрителей к легкой атлетике, в те времена не слишком
популярной, решили сопроводить фильм песнями. Для этого к работе
привлекли известных авторов: композитора В. Соловьева-Седова и поэта М.
Матусовского. Они написали две ритмичные песни и одну лиричную – для
эпизода отдыха спортсменов перед важным этапом соревнований. Для нее
как раз пригодилась мелодия, уже давно написанная Соловьевым-Седым и
заброшенная из-за того, что не нравилась автору. Чиновники чуть было не
«зарубили» лирическую песню: ее содержание и «вяловатая» мелодия не
соответствовало спортивному сюжету, но все же решили ее оставить.
Исполнить ее предложили Марку Бернесу, но тот отказался: «Ну, и что это за
песня, которая слышится и не слышится? А что это за речка – то движется, то
не движется?». Соловьев-Седой отшутился: «Да нормальная гениальная
песня». Как показало время, он был прав. Первым «Подмосковные вечера»
исполнил солист Большого театра Евгений Кибкало. А в фильме о
спартакиаде она звучит в исполнении певца и актера МХАТа В. Трошина.
Ему долго пришлось упрашивать авторов дать ему возможность спеть ее.
Когда Трошин впервые услышал эту мелодию, спросил у композитора, что
это за песня. На что Соловьев-Седой ответил: «Дрянь песня. Не получилась
она у меня. В корзину пойдет. Заунывная, грустная, тоскливая». И все же
песня вошла в фильм, хотя тогда ее действительно никто не заметил. В те
времена, если песня звучала в фильме, ее записывали в фонд радио. И
однажды Трошину позвонили и пригласили на запись. Наутро, после
премьеры песни на радио, ее наконец заметили и запомнили.
А настоящий успех в СССР пришел после того, как «Подмосковные вечера»
исполнили на международном конкурсе песен в рамках VI Всемирного
фестиваля молодёжи и студентов. Соловьев-Седой тогда делал ставку на
другую свою песню – «Если бы парни всей земли», но неожиданно для него
золотую медаль получили «Подмосковные вечера». Так песня получила
всесоюзную известность. Вскоре эту мелодию узнали и за рубежом. Год
спустя в Брюсселе открылась Всемирная выставка, на которой в числе других
советских коллективов выступал Краснознаменный Ансамбль песни и пляски
Советской Армии имени А. В. Александрова. Главной песней в его
репертуаре были «Подмосковные вечера», которыми открывались и
закрывались концерты советского искусства в национальные дни Советского
Союза.
Широко звучала песня и на советской выставке в Нью-Йорке в 1959 году.
Американцы встретили ее как доброго друга — еще раньше их познакомил с
ней выдающийся пианист Ван Клиберн, победитель Первого
Международного конкурса имени Чайковского в Москве, включивший в
программу своих выступлений собственную фортепианную транскрипцию
песни.
После своего конкурсного триумфа, с 1960 года по 1972 год Ван Клиберн
четырежды гастролировал в СССР: в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске,
Тбилиси, Сочи и Новосибирске. Однажды в Москве он пришёл в Дом
композиторов, он хотел немного отдохнуть в кругу коллег, послушать песни,
поимпровизировать. Шутки ради, забавы для Соловьёв-Седой, сыграв с ним
для разминки какой-то вальс, перешёл к «Подмосковным вечерам». И вот
незадолго до своего отъезда Ван Клиберн давал в Москве заключительный
концерт, который транслировался по телевидению. Публика горячо
приветствовала пианиста и постоянно вызывала его на бис, фактически
сформировав дополнительное отделение концерта. И тогда в наступившей
тишине музыкант заиграл своё фортепианное изложение «Подмосковных
вечеров», наполненное неожиданной гармонией, насыщенностью и
сочностью. Аплодисменты переросли в громовые овации… Так песня
«Подмосковные вечера» вышла уже на мировую арену, чему, по мнению
Соловьёва-Седого, как раз активно поспособствовал Ван Клиберн.
Ленинградский музыковед А. Сохор в своей книге о композиторе Соловьеве-
Седом рассказывает, как некий предприимчивый английский музыкант —
руководитель джаза, отдыхая в Италии, услышал по радио мелодию
«Подмосковных вечеров». Она так ему понравилась, что он записал ее на
коробке сигарет и тут же отправился в Англию, прервав свой отдых.
Неизвестно, когда он успел сделать аранжировку,— наверное, в самолете, на
котором летел в Лондон, но так или иначе песня звучала в концерте его джаза
уже на следующий день.
А в 1964 г. в Италии на международном конкурсе советский оперный певец
Анатолий Соловьяненко занял второе место с этой песней, итальянская
газета «Paese Sera» окрестила успех советского певца «невообразимым и из
ряда вон выходящим». Это также дало мощный импульс к международному
распространению песни.
Вполне естественно, что столь популярная песня не могла не стать
соискателем на право быть позывными вновь открываемой в 1964 году
радиостанции «Маяк». Тут, правда, тоже всё получилось не столь гладко и
задорно, поскольку и в этот раз один из членов художественного совета
придрался к словам: «Да что же это за позывные, которые ассоциируются со
словами „«не слышны в саду даже шорохи“. Шорохи даже не слышны, а вы
их позывными!» Документальная история умалчивает, что в итоге
произошло на самом деле, но в дело вмешался один из тогдашних
руководителей информационной службы Юрий Летунов. Обладающий
великолепной интуицией, имеющий широкий кругозор и будучи просто
талантливым человеком, он всегда создавал вокруг себя творческую
атмосферу и часто предлагал неординарные идеи. В итоге, на одном из
первых совещаний редакции радиостанции, он произнёс многообещающую
фразу: «„Маяк“ – радио неожиданностей», после чего именно
«Подмосковные вечера» и стали позывными радио «Маяк».
Уже шестьдесят восемь лет назад написаны «Подмосковные вечера». Они
уже не только «подмосковные» — как-то само собой получилось, что там,
где их поют, происходит маленькая редакция текста: исполнителям хочется
считать эту песню своей, и они заменяют «подмосковные» на
«астраханские», «наши псковские», «армавирские», «ленинградские» вечера.
Вот что сказал Дмитрий Борисович Кабалевский о популярности
«Подмосковных вечеров»: «Это песня строится на знакомых, привычных нам
интонациях, и в этом — огромная удача композитора. Надо уметь слышать
голос времени, песня должна опираться на знакомое уху человеческому...
Дело таланта, чутья и мастерства композитора улавливать и использовать
интонационный строй эпохи, писать такую музыку, чтобы она была понятна
народу, близка ему, доставляла удовольствие, воспитывала вкус, пробуждала
к жизни добрые и светлые чувства».
Режиссер Эльдар Рязанов говорил: «Даже если бы Матусовский написал
текст только одной песни «Подмосковные вечера», то ему еще при жизни
можно было памятник ставить».
Поэтесса М. Алигер вспоминала, что во время поездки в Венецию с группой
советских литераторов они решили покататься на гондоле, Матусовский
попросил гондольера исполнить какую-нибудь популярную у них песню, и
тот вдруг запел «Подмосковные вечера». М. Матусовский признавался: «Не
скрою, мне было приятно встречаться с «Подмосковными вечерами» и на
знойных, не остывающих даже к ночи улицах африканских городов, и в
трагической Хиросиме, и гостеприимных домах наших друзей на
Филиппинах».
Достаточно сложно найти объяснение как бурному, так и длительному
шествию этого музыкального шедевра по планете, но, видимо, так
иностранцы пытаются понять «загадочную русскую душу», величие нашей
Родины, душевность и открытость наших людей. И каким бы ни были
исполнения или ремейки «Подмосковных вечеров» в разных странах, все они
всегда связаны с красотой природы, с какими-то чувственными
переживаниями, с тихим счастьем двух влюблённых людей.
В 1980 г. Всемирная служба Московского радио провела опрос жителей
разных стран с целью определить три самые популярные за рубежом русские
песни. Слушатели назвали «Катюшу», «Калинку» и «Подмосковные вечера».
А по результатам опроса слушателей радио «Маяк» в конце 1990-х гг. эта
песня была признана одной из 10 лучших композиций ХХ в. По количеству
исполнений «Подмосковные вечера» попали в Книгу рекордов Гиннесса.
Хороших песен много. Но способных объединить весь мир в одну семью —
единицы. «Подмосковные вечера» пережили не один звездный час. Так было
в Белом Доме в Вашингтоне, и на стадионе в Пекине, в маленьком
парижском ресторане, и на главном конвейере завода ЗИЛ. За 68 лет своей
жизни песня не раз уже доказывала, что у нее ведется отсчет нового времени,
а главное — она все также умеет найти свой путь к сердцу каждого.
Не слышны в саду даже шорохи,
Все здесь замерло до утра.
Если б знали вы, как мне дороги
Подмосковные вечера.
Речка движется и не движется,
Вся из лунного серебра.
Песня слышится и не слышится
В эти тихие вечера.
Что ж ты, милая, смотришь искоса,
Низко голову наклоня?
Трудно высказать и не высказать
Все, что на сердце у меня.
А рассвет уже все заметнее.
Так, пожалуйста, будь добра,
Не забудь и ты эти летние
Подмосковные вечера.
Подготовил Брежнев А.В., руководитель Народного хора.