Авторская книга. первое издание. Издательство М.: Государственное издательство географической литературы (Географгиз), 1960 г. Серия: Путешествия. Приключения. Фантастика. Тираж: 100000 экз. Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации Л. Фалина.
Обычно читатель как-то сочувствует автору книги. Через текст протягиваются ниточки близости, понимания друг друга. У меня же осталось ощущение преступления, которое совершил Морис Эрцог.
Он - руководитель экспедиции. И он точно знает, что 03-05 июня в район Аннапурны приходит муссон - сильнейшая непогода, ураганный ветер, дожди. Экспедиция забросилась в район горы примерно за 1,5 месяца до муссонов. Всё нормально. В течение нескольких недель пытались найти подъём на соседнюю гору, Дхаулагири, она повыше. Не удалось. Лишь после этого экспедиция пошла на Аннапурну. На двух-трёх дневный приступ экспедиция пошла 02 (ВТОРОГО!!!) июня. Причём Эрцог уже знал, что муссон идёт в традиционные даты. Этому человеку просто повезло, что его передовой отряд из 4 человек, увидев погоду на Аннапурне, отказался её штурмовать. Эрцог с ещё одним членом экспедиции пошёл. Да, они дошли. Но на спуске попали в тот самый муссон! Оба отморозили руки и ноги, и погибли бы, если бы на спуске их не подстраховали товарищи. Более того, вся спасательная экспедиция едва не погибла, заблудившись в тумане. Затем восходителей, которые уже не могли ходить, в тяжелейших условиях беспрерывных дождей и беспрерывных хирургических операций с огромным трудом спускали вниз. Это ли не преступная халатность - выйти на штурм в последний день? Почему нельзя было рассчитать время так, чтобы в запасе оставалась неделя на спуск по нормальной погоде? Да, от халатности по счастливой случайности пострадал больше всего сам Эрцог. Но это не снимает с него ответственности.
Забавно наблюдать за собой - как у меня проявляется коммунистическое интернационалистическое воспитание. Дело в том, что Эрцог шерпов за людей не считает. На гребень взошли двое французов (перечислены по именам) и несколько шерпов. Или: мы даже уступили шерпам палатку. Шерпы для него не люди, а средства доставки груза, вьючные животные. Ну иногда даже вспоминаются имена особо выдающихся зверушек. Особенно "весело" это проявлялось в Непале, куда экспедиция спустилась с двумя пострадавшими. Проблема в том, что был сезон муссонов - сезон посадки риса. Если рис не посадить, то урожая, разумеется, не будет. Поэтому непальцы отнюдь не хотели работать носильщиками - у них разгар страды. Цитирую: "мои друзья вынуждены применить систему "добровольного набора". Метод прост: нужно брать людей там, где их находишь, хватать их за штаны и с нежностью навьючивать на них груз или вручать носилки. Несколько минут носильщики сопротивляются, но всё кончается улыбками.... Внезапно замечают рыбака. Вокруг царят необычный покой и тишина. Рыбак возвращается домой и медленно идёт впереди нас с сеткой, набитой рыбой. Короткая стычка: сетка, удочка и прочие принадлежности летят в сторону. Через несколько секунд пленник уже держится за ручки моих носилок, шагая в ногу со своими новыми коллегами. Шерпы ласково объясняют, что ему придётся идти до Тансинга (неделя пути), но в виде компенсации он получает порядочное количество рупий. Рыбак, плачет, умоляет... Но так как выбора нет, всё кончается улыбкой. "Однако со мной сыграли ловкую штуку", - по всей вероятности, думает он. " Ну и как вам такие откровения белого человека? Весело, да?
Не знаю, советское ли воспитание тому «виной» или элементарное чувство справедливости, но для меня неприемлемо отношение «сагибов» к коренным жителям, безропотным проводникам и помощникам, без которых амбициозные французы, и не достигли бы ни когда поставленной цели. Приведу цитату из Эрцога, руководителя экспедиции:
«К тому времени, когда последние носильщики, уставшие от трудного пути, все в поту появляются на лужайке, мы уже лежим с сигаретами во рту, выпуская замысловатые кольца дыма....
Наверху мы снова останавливаемся и выкуриваем по сигарете, поджидая носильщиков. Высота, должно быть, около 4000 метров…
Подходят носильщики. До сих пор они шли очень хорошо, но чувствуется, что они устали. Дорога становится трудной, груз, удерживаемый на голове ремнями, тянет вниз, неровности скал ранят босые ноги, уверенность движений пропадает. Дальше приходится пересекать большой снежный участок. Мы стараемся топтать широкие и удобные ступени, и всё же носильщикам, согнувшимся под тяжестью ящиков, приходится очень тяжело. Я ощущаю смутные угрызения совести, шагая в удобных ботинках».
Смутные, значит. Ладно хоть ощущает. А вот один из его компаньонов по восхождению (не будем показывать стволом автомата, по выражению только что прочитанного мною Евгения Лукина) прямо заявил, что не для того он приехал в Гималаи, чтобы таскать тяжести. Обожэ. Что ж ты, лапочка, не подождал, пока на Аннапурну фуникулёр проведут, чтобы не корячиться, ползя по льду и скалам?.. Поднялся бы с комфортом.
Очень интересно описание горной болезни. Именно то, что испытываешь наверху. Головная боль и общая слабость - это да, но в здесь нет ничего необычного, это вполне можно представить и здесь, внизу. Гораздо интереснее изменения в психологии. Когда человек идёт босиком по снегу и воспринимает это нормально. Или убегает один куда-то в туман с огромной вероятностью провалиться в трещину. Или когда единственной мыслью становятся пятки впереди идущего. Забавно, что Эрцог умудрился описать проявления горной болезни с точки зрения другого такого же, тоже страдающего "горняшкой". Друг убежал в туман? Ну убежал и убежал. Может, у него там гнездо? Свидетельствую - примерно такие мысли бродили у меня в голове на Эльбрусе.
И последнее. Морис Эрцог на последней странице объясняет, что его понесло в горы. "... Горы были для нас природной ареной, где на границе между жизнью и смертью мы обрели свободу, которую бессознательно добивались и которая была нужна нам как хлеб. Мы восхищались ими с наивностью детей и почитали их, как монах - божественную идею... " Всё-таки Вера. Но не вера в свою семью, своих детей, своих соплеменников. Не вера в Бога или богов. Не вера в Человека. Даже не почитание природы. Почитание куска камня... Действительно, каждому своё. Вот только люди этой Веры не вызывают у меня никакого уважения.
Фантастика, приключения, путешествия и футурология
:иван ефремов
Морис Эрцог "Аннапурна".
Авторская книга. первое издание. Издательство
М.: Государственное издательство географической литературы (Географгиз), 1960 г. Серия: Путешествия. Приключения. Фантастика.
Тираж: 100000 экз. Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации Л. Фалина.
Он - руководитель экспедиции. И он точно знает, что 03-05 июня в район Аннапурны приходит муссон - сильнейшая непогода, ураганный ветер, дожди. Экспедиция забросилась в район горы примерно за 1,5 месяца до муссонов. Всё нормально. В течение нескольких недель пытались найти подъём на соседнюю гору, Дхаулагири, она повыше. Не удалось. Лишь после этого экспедиция пошла на Аннапурну. На двух-трёх дневный приступ экспедиция пошла 02 (ВТОРОГО!!!) июня. Причём Эрцог уже знал, что муссон идёт в традиционные даты.
Этому человеку просто повезло, что его передовой отряд из 4 человек, увидев погоду на Аннапурне, отказался её штурмовать. Эрцог с ещё одним членом экспедиции пошёл.
Да, они дошли. Но на спуске попали в тот самый муссон! Оба отморозили руки и ноги, и погибли бы, если бы на спуске их не подстраховали товарищи. Более того, вся спасательная экспедиция едва не погибла, заблудившись в тумане. Затем восходителей, которые уже не могли ходить, в тяжелейших условиях беспрерывных дождей и беспрерывных хирургических операций с огромным трудом спускали вниз.
Это ли не преступная халатность - выйти на штурм в последний день? Почему нельзя было рассчитать время так, чтобы в запасе оставалась неделя на спуск по нормальной погоде? Да, от халатности по счастливой случайности пострадал больше всего сам Эрцог. Но это не снимает с него ответственности.
Забавно наблюдать за собой - как у меня проявляется коммунистическое интернационалистическое воспитание. Дело в том, что Эрцог шерпов за людей не считает. На гребень взошли двое французов (перечислены по именам) и несколько шерпов. Или: мы даже уступили шерпам палатку. Шерпы для него не люди, а средства доставки груза, вьючные животные. Ну иногда даже вспоминаются имена особо выдающихся зверушек.
Особенно "весело" это проявлялось в Непале, куда экспедиция спустилась с двумя пострадавшими. Проблема в том, что был сезон муссонов - сезон посадки риса. Если рис не посадить, то урожая, разумеется, не будет. Поэтому непальцы отнюдь не хотели работать носильщиками - у них разгар страды.
Цитирую: "мои друзья вынуждены применить систему "добровольного набора". Метод прост: нужно брать людей там, где их находишь, хватать их за штаны и с нежностью навьючивать на них груз или вручать носилки. Несколько минут носильщики сопротивляются, но всё кончается улыбками....
Внезапно замечают рыбака. Вокруг царят необычный покой и тишина. Рыбак возвращается домой и медленно идёт впереди нас с сеткой, набитой рыбой. Короткая стычка: сетка, удочка и прочие принадлежности летят в сторону. Через несколько секунд пленник уже держится за ручки моих носилок, шагая в ногу со своими новыми коллегами. Шерпы ласково объясняют, что ему придётся идти до Тансинга (неделя пути), но в виде компенсации он получает порядочное количество рупий. Рыбак, плачет, умоляет... Но так как выбора нет, всё кончается улыбкой. "Однако со мной сыграли ловкую штуку", - по всей вероятности, думает он. "
Ну и как вам такие откровения белого человека? Весело, да?
Не знаю, советское ли воспитание тому «виной» или элементарное чувство справедливости, но для меня неприемлемо отношение «сагибов» к коренным жителям, безропотным проводникам и помощникам, без которых амбициозные французы, и не достигли бы ни когда поставленной цели. Приведу цитату из Эрцога, руководителя экспедиции:
«К тому времени, когда последние носильщики, уставшие от трудного пути, все в поту появляются на лужайке, мы уже лежим с сигаретами во рту, выпуская замысловатые кольца дыма....
Наверху мы снова останавливаемся и выкуриваем по сигарете, поджидая носильщиков. Высота, должно быть, около 4000 метров…
Подходят носильщики. До сих пор они шли очень хорошо, но чувствуется, что они устали. Дорога становится трудной, груз, удерживаемый на голове ремнями, тянет вниз, неровности скал ранят босые ноги, уверенность движений пропадает. Дальше приходится пересекать большой снежный участок. Мы стараемся топтать широкие и удобные ступени, и всё же носильщикам, согнувшимся под тяжестью ящиков, приходится очень тяжело. Я ощущаю смутные угрызения совести, шагая в удобных ботинках».
Смутные, значит. Ладно хоть ощущает. А вот один из его компаньонов по восхождению (не будем показывать стволом автомата, по выражению только что прочитанного мною Евгения Лукина) прямо заявил, что не для того он приехал в Гималаи, чтобы таскать тяжести. Обожэ. Что ж ты, лапочка, не подождал, пока на Аннапурну фуникулёр проведут, чтобы не корячиться, ползя по льду и скалам?.. Поднялся бы с комфортом.
Очень интересно описание горной болезни. Именно то, что испытываешь наверху. Головная боль и общая слабость - это да, но в здесь нет ничего необычного, это вполне можно представить и здесь, внизу.
Гораздо интереснее изменения в психологии. Когда человек идёт босиком по снегу и воспринимает это нормально. Или убегает один куда-то в туман с огромной вероятностью провалиться в трещину. Или когда единственной мыслью становятся пятки впереди идущего. Забавно, что Эрцог умудрился описать проявления горной болезни с точки зрения другого такого же, тоже страдающего "горняшкой".
Друг убежал в туман?
Ну убежал и убежал.
Может, у него там гнездо?
Свидетельствую - примерно такие мысли бродили у меня в голове на Эльбрусе.
И последнее.
Морис Эрцог на последней странице объясняет, что его понесло в горы.
"... Горы были для нас природной ареной, где на границе между жизнью и смертью мы обрели свободу, которую бессознательно добивались и которая была нужна нам как хлеб. Мы восхищались ими с наивностью детей и почитали их, как монах - божественную идею... "
Всё-таки Вера. Но не вера в свою семью, своих детей, своих соплеменников. Не вера в Бога или богов. Не вера в Человека. Даже не почитание природы. Почитание куска камня... Действительно, каждому своё. Вот только люди этой Веры не вызывают у меня никакого уважения.